No Copyright Дмитриев Сергей, aka Rapid 
       книга 
       Half-Life 2 Episode One 
       Episode One
    Всё это бесполезно. Всё это зря.

    Неважно, что ты делаешь в жизни, всему этому когда-нибудь приходит конец. Ты учишься, набираешься знаний, чтобы в один прекрасный день забыть их, и взять в руки оружие. Ты тратишь кучу денег из своей огромной стипендии на красивую одежду от Hugo Boss и Nike, чтобы в один прекрасный день променять ее на холодный, мертвый скафандр. Ты даришь девушке цветы, испытываешь эйфорию первого поцелуя, чтобы потом навсегда забыть, что значит любовь. Ты борешься за Свободу, чтобы потом узнать, что ты был игрушкой в руках того, кто ее у тебя отнял.

    Всё это бесполезно. Зря.

    И неважно, кем ты хотел стать, и чего хочешь добиться. Молот под названием "обстоятельства" превратит в прах все это, едва оно окажется на наковальне под названием "жизнь". И, даже если кто-то видел, как его народ жестоко убивает испуганный и разъяренный безумец в скафандре, он все равно потом будет боготворить его. Потому что иначе нельзя. Потому, что жить хочется. И тебя не волнует, что ты будешь потом много ночей подряд просыпаться в поту от одного и того же сна. Что ты делал? Пытался спасти свою жизнь. Что потом? Пытался быть героем. Получилось? Неважно. Потому что Он доволен. Потому что все идет по плану.

    А было ли планом пройти по колено в крови по темным коридорам и убить того, кто лишь хотел свободы своему народу? Было ли планом собственной рукой обречь на гибель тысячи людей? Да. И ты вдруг понимаешь, что сам сказал "Да". И сам подписал контракт кровью. Сделал шаг вперед, в зеленый шар портала, решив, что вправе выбирать. Но после этого шага ты больше не выбирал. Выбор делали за тебя. Дергали за ниточки. Шагни вперед. Назад. Влево. Вправо. Понятно и легко. И тебе кажется, будто ты сам идешь, и тебе кажется, будто ты вправе вершить правосудие. Но где-то очень глубоко внутри ты понимаешь, что очередная смерть ничего не изменит. Ровным счетом ничего.

    Всё это бесполезно. Всё это зря.

    И, когда ты, провалившись в тихое забытье по Его воле, чувствуешь, что летишь по бездонному Ничто, тебе вдруг приходит в голову, что это и есть реальность. А все, что было до этого - сон. Это все так реально. Эти пролетающие совсем рядом и чудом не задевающие тебя осколки металла, куски механических манипуляторов, какие обычно сортируют капсулы с людьми. Этот кувыркающийся во тьме, улетающий в никуда монитор с лицом твоего бывшего начальника. Начальника, которого ты убил.

    - Ответьте мне, доктор Фриман, если сможете. Вы столько всего уничтожили! Создали ли Вы хоть что-нибудь? Можете назвать хоть одну вещь?

    А что ты создал, кроме чертовых иллюзий? Все, что ты сделал в прошлой жизни, погребено в ядерном взрыве в Нью-Мексико. И ничего, чем бы ты мог гордиться. Ничего, кроме боли.

    - Я так и думал.

    Остановись, брось автомат, и посади дерево! Остановись, брось монтировку и накорми голодного. Порадуй попавшего в беду. Дай надежду отчаявшемуся. Вылечи больного. Помоги слабому. И вроде все это так просто, что даже и объяснять не надо, но ведь ты понимаешь, что не можешь остановиться. Уже не сможешь больше. И тебе больно, ты хочешь броситься вниз, с невообразимо высокой Цитадели, чтобы хоть раз в жизни ощутить полную свободу. На те две минуты, которые ты будешь лететь вниз, ускоряясь с каждой секундой, чтобы в конце счастливого полета просто разбиться в кровавое месиво и бросить все. Но Он не даст, да и ты не смей рыпаться. Ты же сам это выбрал. Хотя и выбора у тебя не было. Но это - не оправдание.

    Твои глаза открываются, когда ты смутно видишь перед собой, как G-man появляется в твоем великом Ничто из двери, бьющей ослепительным светом. Неужели это - всё? Неужели снова пролетели годы? Ты ведь только разок прикрыл глаза.

    Но твоя голова презрительно склоняется, когда ты видишь сиреневый отсвет на лице твоего хозяина. И ты презираешь самого себя. За то, что не можешь ничего поделать.

    На холодном, худом лице, вечно носящем отпечаток легкой усмешки вдруг возникает тень недоумения. И ты впервые видишь на лице G-man`a удивление. Его руки уже не заняты кейсом, как обычно, и пальцы легко шевелятся, словно разминаясь. И он вскидывает голову, глядя на вортигонтов, обступивших его. На зеленую кожу, переливающуюся сиреневыми разводами и искрами. На водянистые энергетические щиты, бьющие из их рук и отгораживающие его от тебя.

    Ты видишь, как G-man резким движением поправляет аккуратно завязанный галстук. Это уже не удивление, нет. Скорее легкая жалость, смешанная с изрядной толикой презрительного снисхождения. И его губы сухо шевелятся, раздирая стазис спокойной фразой:

    - Ну это мы еще посмотрим.

    И вортигонты, обступившие его с щитами из чистой энергии, и он сам теряются из виду, и ты лишь можешь видеть, как два сияющих сиреневым светом вортигонта уносят тебя все дальше и дальше. И хоть твои глаза закатываются, а голова падает набок, тебе хочется изо всех сил кричать, чтобы они остановились. Потому что то, что они делают, все равно ничего не изменит.

    Потому что всё это бесполезно. Всё это зря. 
       
       Глава 1
    Преждевременная Тревога

    ...В тесном канале было сыро, темно, да и вонь стояла жуткая. Непонятно, как так получилось, но после такой широкомасштабной городской войны повстанцам снова пришлось спуститься обратно в каналы. Рядовые недоумевали, более опытные помалкивали, глядя вверх - они уже понимали, к чему все идет, и не задавали глупых вопросов. Триггер вместе со всеми обсуждал их общую судьбу. Мало того, что их новый отряд изрядно потрепали в уличных боях возле Нексуса, еще и самого Триггера чуть не убило падающими плитами - когда очередной страйдер выстрелил из своей пушки по зданию, где засел их ракетометчик, Хьюго.

    Сейчас повстанцы совсем уже выбились из сил, и кое-кто даже встретил с облегчением приказ Шульца спуститься в давно покинутые каналы. Сейчас уже можно было не опасаться мэнхаков, к хэдкрабам все привыкли с юности, так что повстанцы просто попадали кто куда - кто на картонные коробки, кто на корпуса ржавых автомобилей, а кто - на голую землю, усыпанную мусором. Ноги уже не держали никого. Триггер подсел к кучке из пяти повстанцев, которые проверяли оружие и параллельно сетовали на судьбу, жалуясь на нелогичные приказы и голод. Всем уже всё надоело. Но Триггер понимал, что это не повод бросать все. Люди еще хотели драться. Люди еще хотят свободу.

    Поговорив с приятелями, Триггер немного походил по остальным в поисках. Шульца. Наконец, он нашел друга за поворотом канала, где он обсуждал что-то с Джефом.

    - Да нет, я уже все обыскал, и нигде не могу найти... - Шульц поднял голову, заметив Триггера, - А, друг, привет! Чего там стоишь, давай к нам!

    Триггер подошел, кивнув Джефу, с которым тоже был уже достаточно знаком и успел подружиться. Джефу Триггер был близок еще и тем, что он был единственным, кто остался в живых из его предыдущего отряда.

    - Ну что, Шульц, что планируем дальше? - подсел к ним Триггер, убирая автомат на плечо, - Народ волнуется, никто не понимает, что делать.

    - Будем уходить к окраинам города, - ответил Джеф, комкая в руках какую-то бумажку, - Ты посмотри что наверху делается! Валить надо из Сити 17, и побыстрее.

    - Еще неизвестно, как нам этот пепел аукнется, - Шульц утер грязное лицо, - Кто знает, может, он даже радиоактивный...

    - Нет вроде, - ошеломленно посмотрел на него Триггер, - Я бы заметил лучевую болезнь...

    - Еще успеешь, - усмехнулся Шульц, - Это так, мысли вслух... Уводить отряд надо.

    - А как же Альянс? - возразил Триггер, - Их еще много осталось по всем улицам.

    - По пути будем гасить, - решительно отбросил бумажку Джеф, - Но уходить надо - это точно. Цитадель скоро рванет, печенкой чую...

    - Кстати, Триггер, - Шульц задумчиво посмотрел на друга, - По пути тут будет один лакомый кусочек... как думаешь, стоит?

    - А что именно?

    Шульц порылся по карманам и разочарованно вздохнул, явно не найдя того, что искал.

    - Да мне тут сообщили, что недалеко отсюда сошел с рельс поезд-лезвие. Груженый чем-то ценным. Два вагона. Ехал в Цитадель.

    Триггер посмотрел на товарищей. А ведь это хороший шанс...

    - Думаю, надо будет туда мимоходом заглянуть, - кивнул он, - Почему бы и нет? Вдруг что-то действительно важное?

    - Если повезет - тяжелое оружие, - мечтательно вздохнул Джеф.

    - Я тоже так думаю, - кивнул Шульц, - О`кей, значит, решили... Часть пути пройдем каналами, от греха подальше. Тут уже наверху вокруг солдат полно, если заметят, что мы выдвинулись...

    - И куда выдвинулись, - вставил Джеф.

    - То будет плохо, - Шульц поморщился и снова порылся в карманах.

    - Что такое? - нахмурился Триггер.

    - Да понимаешь, потерял я кое-что... микрочип, флешку одну.

    - Ого! - присвистнул Триггер (такие технологии у людей были редкостью), - Важную?

    - Да, в общем-то, - вздохнул Шульц, - Там кое-какая важная информация об одной из опорных баз местного Сопротивления... Мне на хранение отдали.

    Они помолчали.

    - А ты везде искал?

    - Да все обшарил! Ладно, проехали. Найдется, куда она денется! Все, хватит... пойдемте, надо собирать народ. Пора идти...


    ...Что должен чувствовать человек, на которого упала гора? Наверное, обиду. Мало того, что высшему провидению было угодно заставить упасть что-то невообразимо тяжелое, так оно еще и упало прямо вам на голову. Каковы были шансы, какова вероятность того, что все эти обломки кирпича, бетона и камней погребут под собой именно вас? Когда начинаешь задумываться над этим, первое, что чувствуешь - обида. Тем более, что, хоть убей, невозможно вспомнить, как я тут оказался. В голове - словно черная дыра.

    А потом чернота начинает изящно разливаться по всему телу, и обида как-то забывается, уступая место тупой боли, которая словно с наслаждением берет тебя за шиворот и, смакуя каждый миг, медленно опускает тебя в свою пасть. Холодные камни и куски бетона так мощно сковывают мое тело, что я почти не могу дышать. Очки вдавлены в лицо. Мне повезло - еще чуть-чуть, и стекла бы не выдержали, и тогда мои глаза бы превратились в кровавую кашицу, перемешанную с мелкими осколками. Во рту - мерзкий сладковатый привкус, на зубах скрипит песок и бетонная крошка. Наверное, все это вполне логично. Наверное, именно так чувствуют себя мертвецы, лежа в темных тесных гробах, земля над которыми за много лет просела, раздавив старый гроб и заполнив полуоткрытый рот покойника слоем плодородной, кишащей жизнью, почвы. Сколько минут, или лет я уже мертв? Но, черт возьми, я никогда не думал, что быть погребенным настолько мерзко... Нечего соваться куда не надо. Не играй на проезжей части. Не балуйся со спичками. Не ешь грязными руками. Не суйся к реактору Цитадели.

    И быть не может, чтобы душа так и покоилась под всем тем мусором, в который превратились окрестности после взрыва реактора. За мной рано или поздно должны прийти и забрать. Неважно куда - вверх или вниз. Лишь бы эта боль прекратилась...

    И, словно в насмешку, несколько кусков бетона надо мной чуть сдвигаются, пронзая тело новой порцией свеженькой, полновесной боли. Боль с доставкой на дом. Лицензионный, сертифицированный продукт. Получите и распишитесь. Вы счастливы? И только попробуйте ответить "нет". Как будто у вас есть выбор. Потому что в тот момент, когда боль скребется в вашу черепную коробку, вы понимаете, что, наверное, вы еще живы.

    Сдвигающиеся камни мерзко скрежещут о пластины костюма. Один из обломков, сдвинувшись, еще сильнее вдавил очки в лицо, и я впервые жалею, что не поставил себе контактные линзы, как мне советовали еще в институте. А зачем? Линзы бы только мешали работе, особенно когда сидишь над проектом ночь напролет - глаза начинают дико слезиться, не выдерживая столь долгого пребывания инородного предмета в слизистой оболочке. А очки... какой-то отголосок той идиотской романтики юности, которая, кажется, прошла так давно, а не пару лет назад. Куда деться от этих вездесущих стереотипов? Ученый всегда должен носить очки, иначе - какой он тогда ученый?

    И, когда тяжесть, лежащая на моем лице, вдруг пропадает, и мне в глаза бьет свет, ослепляющий и мягкий одновременно, я думаю, что, наверное, я все-таки умер. Сейчас я должен увидеть того, кто за мной пришел. Разгребающий обломки ангел неопределенно замычал и железной механической рукой убрал с изнемогающего тела еще несколько тяжелых камней. Еще никогда я не чувствовал свое тело таким легким.

    - Он где-то тут... Где-то рядом. Он должен быть где-то рядом!

    И мне кажется, я лечу прямо в красные небеса, сверкающие вспышками бесконечно далеких молний. Прямо ввысь, в медленно вращающийся черный вихрь наверху. К покорёженной вершине Цитадели.

    - Ну как, Пёс, не нашел?

    Красный глаз железного ангела упирается мне в лицо и скрупулезно осматривает. Но вместе с головной болью приходит и прозрение. Он не подсчитывает мои грехи. Он не решает, в рай мне, или в ад. Он только что спас меня и от того, и от другого.

    - Пёс, кажется, я что-то нашла.

    Механические руки подхватывают мое тело, словно бумажное, попутно освобождая его из-под последних обломков. И меня приподнимает над землей. Глаза привыкают к свету, и, сквозь грязные стекла очков я вижу вокруг лишь груды обломков и руин, и стены того, что когда-то было домом. Но не это притягивает взгляд, словно магнитом. Цитадели, пронзающая красные небеса. И жирный кровавый шар, охвативший ее изуродованную вершину.

    - Бросай все, и помоги... О боже... Гордон...

    Мое тело мягко ложится на камни, спина опирается на обломок стены. Голова держится прямо, но знал бы кто, каких это стоит усилий. Боль нехотя начинает отпускать, но словно шепчет: "Мы еще встретимся!". И я вижу ее лицо, склонившееся надо мной. Значит... она жива?

    - Я так волновалась! - Аликс садится рядом и берет мою руку, - Как ты?

    - В сознании, - слова продрались через горло, пересохшее и шершавое. Меня давит жестокий приступ кашля - я подавился бетонной крошкой, которая все еще была у меня во рту. Аликс с невероятной скорбью наблюдает, как я кашляю, плююсь и хриплю. А что еще можно делать в ее положении?

    Слабой рукой я снимаю очки и, плюнув на стекла, протираю их. Теперь мир кажется отчетливее. Несколько раз провожу рукой по волосам - чтобы вытрясти из них грязь и песок. Кровь вдруг больно бьет в виски, и мир пошатнулся. Я едва не падаю набок, но вовремя подставляю руку. Аликс помогает мне выпрямиться. Сипло дыша, я машинально начинаю рыться по отделениям скафандра. Ничего. А что я там ожидал найти? Открытку с пожеланием поскорее выздоравливать?

    - Что... - мой голос кажется чужим, - Что случилось? Как мы тут оказались?

    -Ты что-нибудь помнишь? - Аликс смотрит мне в глаза.

    - Да, - я кашляю, и мерзкий белый сгусток мокроты шлепается о мою ногу, - Взрыв реактора... А потом он сказал, что...

    Куда вас понесло? Э, нет, мистер Фриман, молчите. Даже не думайте сболтнуть что-либо о нас с вами. Ради вашего же блага.

    - Что? - Аликс осторожно вытирает мое лицо от грязи, - Кто "он"?

    - Не знаю, - я отстраняю ее руку и оттираю лицо сам, - После взрыва помню лишь сумбур какой-то, бред. Даже не знаю, что из него было правдой, а что - галлюцинацией.

    Аликс снова оттирает что-то с моего лба. Когда она убирает руку, на ее пальцах - кровь. Она тоскливо смотрит наверх.

    - Я тоже не помню, как мы оказались тут... Последнее, что помню - это падающий Брин, гигантский взрыв, и... Потом мне показалось, что я слышала голоса вортигонтов. Они словно пели. На своем языке...

    Я морщусь от сознания того, что пора уже разучиться верить в галлюцинации. Обоим не может привидеться одно и то же. А, гори оно все синим пламенем! Теплая кровать, кофе и несколько часов одиночества...

    - А потом Пёс откопал меня тут, среди обломков, как и тебя, - Аликс едва заметно улыбнулась, - Я рада, что ты цел, Гордон.

    Ее рука сжимает мою. Я через силу улыбаюсь, но могу удерживать губы в таком состоянии лишь пару секунд. Лицо - словно студень. К нашей маленькой идиллии пытается присоединиться робот, участливо вильнув головой.

    - Смотри, и Пёс рад тебя видеть!

    Я медленно поднимаюсь с земли, заставляя себя не опираться ни на что. Тело снова словно плывет. Ноги ноют. Они потные и жутко чешутся под скафандром. Только сейчас я замечаю, что система жизнеобеспечения уже зарегистрировала многочисленные ушибы и включила охлаждение. Видимо, в чиненом-перечиненом костюме что-то разомкнуло, когда я встал, и я дергаюсь от резкой, мгновенно походящей боли - костюм сделал мне укол обезболивающего. Как-то раз, еще на испытательных тренировках H.E.V. Джина хвасталась, что чего-чего, а запаса медикаментов в костюме хватит на год вперед. В боковых частях торса скрыты длинные эластичные баллоны с концентратом антибиотиков, которых хватает на целую роту солдат. Мне даже было жалко Джину, хоть она и не подавала виду. Ведь за такое изобретение, не будь "Черная Меза" засекреченным комплексом, она бы получила все премии и награды, какие только существуют в научном сообществе.

    Удержать равновесие трудно, но, после того, как проходит муть в глазах, это удается. Только сейчас я замечаю, что идет снег. Самый настоящий снег...

    - Голоден?

    Лоб иронично морщится. Как будто у нее есть что мне предложить. Но все равно приятно, когда заботятся. Да еще и так, запросто. Я пытаюсь прислушаться к ощущениям в животе, но желудок спокоен, словно и не было дня без обеда. Голод улетучился, и тело наполняла лишь тягучая боль от камней, заваливших его. И голова... Ну нет, G-man, теперь я имею полное право интеллигентно послать тебя к чертовой матери! Раньше ты следил за физическим состоянием своего наемника. А сейчас, что, думаешь, "и так сойдет"? Конечно, хорошенькая политика, при разговоре со своим работником затыкать ему рот всякой там телепатией!.. Или что там у тебя, мистер "Я-круче-всех"?

    - Нет, - я потягиваю носом прохладный воздух с каким-то тоскливым запахом гари, - Голова только раскалывается... - А ты?

    - Странно, но почему-то тоже не хочется есть, - Аликс пожимает плечами и отходит к какой-то груде мусора, - Смотри, что я нашла.

    И она с пыхтением вытягивает из кучи хлама гравипушку, которая на вид выглядит целой. Может быть, даже лучше, чем была. По прежнему слабо светится желтый кристалл, подобный которому так круто изменил судьбу человечества. И половинка человеческого тела, лежащего под барнаклом - это уже не новинка для людей, у которых лицо такое, словно им опостылел весь белый свет. И девушка, с ужасом пытающаяся запихнуть собственные кишки себе в живот и при этом отползти от ударившего ее зомби - не такое уж шокирующее зрелище для тех, кто привык просыпаться от каждого звука. Раньше люди боялись сказочек Стивена Кинга и сексуальных маньяков. Сейчас мы бы им были рады, как никогда. Вернись сейчас Голливуд с его фильмами ужасов, вся киношная индустрия разорилась бы. Потому что людей уже не напугать человеком, залитым силиконом и обработанным компьютерной графикой. Потому что у каждого из них - собственный фильм ужасов, прямо на дому. Просто прийти однажды после нудных общественных работ в Сити 17, и открыть холодильник. Так, просто чтобы сдуть пыль. И, зевнув от скуки, закрыть его, обнаружив там что-то живое и шипящее. Вот что я чувствую, когда беру в руки гравипушку и тону в желтом свете ее кристалла. И мне на миг кажется, что я через этот свет чувствую весь Зен, и все кристаллы, когда-либо порожденные им. Я чувствую кристалл, вживленный в голову Нихиланта...

    - Не понимаю, как ты ее можешь так легко носить, - бормочет Аликс, с облегчением отдавая мне тяжелое устройство, - Вижу, рефлексы у тебя в норме.

    - Споем еще пару походных песенок у костра, и можно идти, - говорю я почти на автомате, погруженный в свои мысли.

    На мое лицо падают серые, крупные хлопья снега, и я смотрю вверх, в кроваво-красный водоворот воздушных потоков и облаков, центр которого - изуродованный шпиль Цитадели, охваченный багровым сиянием. И что-то подсказывает мне - это только начало. Скоро кроваво-красным зальет все улицы, если они уцелели после взрыва. Потому что это не был даже взрыв. Это был фитиль, который вспыхнул. И теперь медленно выгорает, огонек ползет к гигантской бомбе, которая готова уничтожить все вокруг, открыв ворота огня и хаоса. И, как будто в подтверждение этого ультиматума, вся громада Цитадели гулко скрипит, и этот скрип переходит в грозный стон, словно внутри нее сгибают что-то большое и металлическое. Мой взгляд наблюдает, как с верхушки шпиля медленно сыплются вниз мелкие горящие обломки металла. Черные, оплавленные кусочки, охваченные пламенем и оставляющие за собой красивый шлейф. Падающие звезды. Загадай желание, Гордон.

    - Цитадель словно вот-вот развалится, - Аликс тоже смотрит вверх и качает головой, - Жаль, что мы пока не можем уйти отсюда подальше.

    Почему? Брин мертв, теперь уж точно. В Цитадели наверняка паника, и все уже эвакуировались. Нарушенная связь с центром, контроль за городом утерян. Зачем оставаться тут? Такой изощренный способ самоубийства? Но я молчу, сам не замечая, что все это говорю про себя. А есть ли смысл повторить это вслух? К чему вообще нужны слова? Слова лишь сотрясают воздух. И я лишь вопросительно смотрю на Аликс. Она подходит, берет меня за руку и показывает второй рукой направление - узкий выход из этой части руин. Мы идем вперед.

    - Пока не можем. Я... я еще не уверена, как нам поступить. Нужно посоветоваться с папой.

    - Аликс... - я вспоминаю лицо Илая, каким я его видел в последний раз, и поднимаю взгляд наверх, к огненному шару, - Вряд ли мы уже когда-нибудь увидим его... он же... ты понимаешь...

    К горлу подступает комок, но на лице не дергается ни один мускул. Глаза сухо смотрят вперед, губы плотно сжаты, так плотно, что я чувствую жесткость усов. Но я уже не могу показывать боль. Хочу, молю, призываю - но не могу. Лицо превратилось в камень. Может, это из-за побивших его булыжников? А может, из-за того, что успели увидеть эти глаза за последние дни? Я конченый человек... и я хочу, пытаюсь... но не могу выдавить ни одной слезы по погибшему другу, наставнику. И лишь боли становится еще больше. И лишь сильнее сжимаются губы. Еще одна частичка настоящего, живого меня безвозвратно умерла.

    - Гордон, ты что? Отец жив, с ним все в порядке! - Аликс смотрит мне куда-то в висок со смесью радости и ехидства, - Он уже с нами связывался по радиомаяку, который вмонтирован в тело Пса.

    Илай? Он жив? Неужели... Неужели он пощадил и его? А Моссман? Что тогда с ней?

    - Но как? - мы выходим на небольшую площадку, где нас уже ждет Пёс, - Как он смог выбраться? Он же был почти на самом верху Цитадели, когда мы пошли за Брином.

    - Он сказал, что доктор Моссман вместе с ним телепортировалась через опытный образец локального телепорта, который она строила все это время по приказу Брина.

    - И где же они сейчас?

    Мы садимся. Снова облокачиваюсь головой на жесткий камень, но тело ломит, и этот камень для меня сейчас не хуже мягкой подушки. Я прикрываю глаза. И - словно проваливаюсь внутрь черной бездны в моем сердце. Голова кружится, и я словно лечу, лечу через бездну, где изредка мелькают проносящиеся мимо звезды. Язык прилип к горлу, и поэтому, когда я с шумом выпускаю воздух, слышится бульканье. Аликс косится на меня, уже повернувшись к какому-то мониторчику со складной консолью.

    - Далеко от города. Я знаю то место, там безопасно, можешь не волноваться, - и она что-то крутит на маленькой приборной панели на корпусе устройства.

    Не волноваться. Конечно, какой разговор? Никто и не думал волноваться. Вязкая боль по всему телу, которое и само словно побитое яблоко. Можешь не волноваться. Багровый шар наверху, на вершине горящей Цитадели, снег и горящие обломки, сыплющиеся с небес. Можешь не волноваться. Сиреневые вортигонты, центр города, и нет оружия. Да о каком волнении может идти речь? Черт...

    - Это что? - спрашиваю я и чувствую, как глаза сами собой закрываются.

    Я медленно ложусь набок, на ровную бетонную плиту. Гравипушка лежит у ног. Так немного лучше. Даже боль в затылке поутихла. И я слышу разом сотни голосов, летящих из ниоткуда. Мир угасает под скрип песка и земли на моих зубах. Голос Аликс настойчиво, но все слабее продирается через серую пелену:

    - Мы нашли монитор связи на борту мертвого десантного корабля. Надо настроить рацию, чтобы снова связаться с отцом. Он, кстати, почему-то был уверен, что я тебя здесь найду... Поэтому мы и искали так долго...

    И забытье незаметно накрывает сознание. Как нежная мать, баюкающая свое дитя. Как заботливая сиделка, осторожно поправляющая одеяло, чтобы не разбудить. Как бархатное море, обволакивающее, уносящее вниз, на дно, в стан вечного сна...

    ...

    ...- Аликс, прием!

    - А?

    Из сна, пролетевшего, как один миг, меня выдирает голос Илая, искаженный хрипом помех. На то, чтобы открыть глаза, уходят почти все силы. И, как израсходованный аккумулятор, мое тело снова начинает наливаться силой, идущей из ниоткуда. Я сажусь, сонно протирая глаза, а заодно и очки. Расправляю плечи - в пояснице что-то смачно хрустит. Боль вроде отступила. И хоть голова все еще напоминает чугунный котел, по которому несколько раз стукнули ложкой, я вижу перед собой черно-белое лицо Илая, перерезанное белыми колючими полосами видеопомех.

    - Аликс, ты меня слышишь?

    - Слышу и вижу, пап, - она наклонилась над монитором так близко, что я вижу в нем ее отражение. Я неуверенно встаю, камешки под ногами оглушительно хрустят, словно горсть зубов, брошенных в мясорубку. Машинально поднимаю гравипушку. Черт, я уже как женщина. Не привык ходить с пустыми руками.

    - Пёс, подкрути антенну!

    Ангел, доставший меня из-под завала на свет божий, берется одной рукой за антенну монитора, а другую руку поднимает вверх. Ему бы сейчас вполне подошел бы плакат с надписью: "А я еще и спеть могу, и поплясать тоже...".

    - Да, вот так нормально, - оглянувшись, она замечает меня. Ее глаза глядят сочувственно, и мне становится не по себе, - А, Гордон! Я не хотела тебя будить. Мы на связи, ты вовремя.

    - Аликс, вы уже где? - кричит голос Илая, пока его черно-белые глаза буравят пустоту перед монитором, - Боже, пожалуйста, скажи мне, что вы уже убрались из города!

    Ага, как же. Зачем? Мы еще на пикничок останемся. Или на рыбалку. Хотя какая уже разница? Нет-нет, погоди... Забыл, что с тобой она, эгоист вонючий? Забыл? Тебе если уже все равно (он все равно вытащит, если надо... или прикончит), так о ней подумай. Хотя... не надо спать на ходу. Раз мы еще тут, значит, на то есть причины. Раз она не торопилась уйти от огромной башни, которая вот-вот развалится, значит - дело серьезное.

    - Ну... - Аликс закусывает губу, и сжимает в кулаке большой палец, - Нет, но... но я нашла его!

    Взгляд мельком в мою сторону. Я подхожу ближе. Смотрю в взволнованное лицо друга. Монитор и его крупное, зернистое изображение не дают разглядеть черты Илая. Но даже сейчас мне виден огонек в его глазах. Чем-то похожий на тот, что был в его взгляде в тот самый день, перед моим последним экспериментом.

    - Что? Ты нашла Гордона? Не могу поверить... - ученый в облегчении вздохнул и опустил взгляд в пол. Казалось, его губы что-то шепчут.

    - Привет, Илай, - стараюсь сделать голос максимально живым, - Вы там как? Где доктор Кляйнер?

    - Да тут он, все нормально... - рассеянно бормочет Илай, и вдруг его взгляд снова уверенно понимается на экран, - Слушайте, вы должны немедленно убираться из города! Цитадель может взорваться в любой момент...

    Всегда любил тонкие наблюдения. Лучшего конца и не придумаешь. Сотни килотонн, и мы даже не поймем, что это было. В одну миллисекунду разлетимся на ионную пыль, равномерно смешавшись в веселом броуновском движении с атомами всего, что есть на этой планете.

    - И, без сомнения, взорвется, к сожалению, - Илая от монитора оттесняет доктор Кляйнер, скорее сосредоточенный, чем обеспокоенный. Я с теплотой смотрю в глаза своего старого учителя. Ученый от бога, он мог заниматься наукой, даже едя на автобусе из Бостона в пригород, на полигон. Вот что значит отдаваться науке до конца. Резонансный каскад? Нет, работа. Портальные штормы, суета, спасение собственной шкуры? Нет, работа. Семичасовая Война, бессмысленная битва без надежды на победу? Нет, работа. Уличные бои, смерть, сотни отнятых жизней? Нет, работа. Не носиться по городу мертвых в компании безумца, который мудрее всех, кто считается в здравом уме. Не штурмовать Нексус, который и так уже брошен, а ГО-шники расстреляны своими же. Не залезать в Цитадель, гонясь за тупым желанием отомстить. И что бы ни случилось, заниматься наукой, во благо друзей, себя, а иногда и просто для того чтобы не дать своему мозгу зачахнуть, деградировать, как деградировал я. Вот что значит быть настоящим ученым.

    - Наши приборы фиксируют прогрессирующие процессы, неминуемо приводящие к вспышке темной энергии.

    Доктор Кляйнер всегда был точен в формулировках. Вот таким и надо быть - спокойным и хладнокровным. Говорить горькую правду, не обращая внимания на эмоции. На испуганное лицо Илая. На мрачнеющую с каждым словом Аликс. На пустой, ничего не выражающий взгляд ученика.

    - Иззи, не надо... - но Илая даже не видно.

    Доктор Кляйнер вплотную приближается к монитору.

    - Все, кто останутся в радиусе поражения, попадут под энергетический выброс, последствия которого даже я не берусь предсказывать.

    - Айзек, не надо...

    - Проникающий эффект в любые клеточные структуры будет просто невообразимым.

    - Кляйнер, хватит! - Илай уже не испуган. Еще чуть-чуть, и его глаза просто испепелят ученого на месте.

    Я улыбаюсь. Отлично. Всегда хотел наперед знать, как я умру. Оказывается, все будет куда экзотичнее, чем я полагал в "Черной Мезе". Русские много болтали о последствиях взрыва на чернобыльской АЭС. Что ж, пришло время ощутить это на своей шкуре. А пока что можно просто походить по остаткам города. Пожать руки тем, кто еще ведет бой. Попрощаться. Сказать эпитафию - могила все равно у всех будет общая. Вам доводилось справлять по себе поминки?

    - Папа... - Аликс изгибается, словно так она сможет лучше рассмотреть лицо Илая, стоящего за Доктором Кляйнером.

    Но тот наконец прозревает и поспешно оборачивается к другу, кладет руку ему на плечо. Илай мрачно трет виски, словно уговаривая воспаленный мозг сделать одолжение и перестать причинять боль хоть на минуту.

    - Боже, Илай, прости... Но поверь, у нас нет причин для преждевременной паники! Аликс ведь уже далеко от эпицентра...

    - Ну вообще-то, - Аликс косится на меня, - Мы все еще возле Цитадели.

    Кляйнер кидается к монитору с такой энергией, словно видит там весь смысл существования. Зрачки расширены. Я тоже пододвигаюсь поближе, чтобы ему было видно и меня. Иронично качаю головой.

    - Что?! Боже! У вас же не осталось времени! Ядро реактора Цитадели вот-вот разрушится! Вы не успеете убраться достаточно далеко оттуда, хотя... Кое-какое прямое вмешательство в процессы разрушения ядра может затормозить реакцию.

    - Иззи... - Илай мрачно поднимает взгляд. Что для отца страшнее? Ждать, пока его дочь испарится, растворившись в воздухе, раскаленном настолько, что сама Цитадель просто исчезнет, или дать ей шанс выжить, заработав этот шанс еще большим риском умереть?

    - Вы хотите сказать... вернуться внутрь? - Аликс смотрит на меня. Я ничего не говорю. Лишь приподнимаю брови. Думаю, ты уже сама знаешь ответ. Жить-то хочется, а?

    - Да, прямо к ядру, - кивает Кляйнер, уже осторожно оглядываясь на Илая, - Но это слишком опасно. Все подступы к нему уже наверное светятся от радиации.

    Аликс оглядывается не меня еще раз, оглядывает меня, словно взвешивая, оценивая. Зрелище не из приятных - побитый убийца, считающий себя ученым. Товар слишком побит, да и гарантийный срок закончился. Отдавать в ремонт поздно. Идеальное пушечное мясо.

    - Ну, Гордон, у тебя же все-таки есть H.E.V.-костюм, - Аликс смотрит мне в глаза, словно предлагая прогуляться в парк, - Если мы найдем вход в Цитадель, мы бы, наверное, смогли...

    - Аликс, нет! - Илай плавит дочь взглядом.

    - Но папа...

    - Илай, - мой голос снова звучит, словно чужой, - Успокойся. Мы сделаем это. Сам посуди, это единственный шанс для нас. И для всего города. На улицах еще полно народу. Или хочешь, чтобы мы уже садились сочинять себе надгробные речи?

    Илай молчит.

    - Я понимаю, Гордон... но ты не понимаешь... как объяснить? Айзек, да вразуми ты их!

    - С нами все будет в порядке, - Аликс умиротворяющее смотрит на отца, но взгляд мельком на распухший красный шар над Цитаделью ее выдает.

    - Извини, Илай, но я не вижу другого выхода, - Кляйнер серьезно смотрит на друга, - Это поможет нам эвакуировать больше жителей...

    - У нас получится, Илай, - киваю я, немного оттесняя девушку от монитора.

    Глаза в глаза. А что бы ты сделал на моем месте? И плевать, что все это бесполезно. Все это все равно - зря. Плевать. Илай первым сдается.

    - Хорошо, ребятки, ладно... Но Аликс, пообещай мне... Пообещай, что вы не будете рисковать понапрасну.

    Я мило улыбаюсь. А все и так напрасно. Потому что всегда, когда что-то идет не по плану, главный игрок расставит фигурки по-своему. Поправит галстук. Усмехнется. Партия, мистер Фриман.

    - Я обещаю, - говорит Аликс, может быть даже слишком поспешно.

    Но Илай понимает, что все равно уже поздно.

    - Я люблю тебя.

    - И я тебя тоже, милая. Я буду молиться за вас.

    - Не волнуйся Илай, - говорю я, потому что Аликс пытается проглотить подступивший к горлу комок, - Мы очень скоро увидимся.

    И нажимаю наугад на большую кнопку с комбиновскими буквами. Монитор тонет в шквале помех и гаснет.

    - Да... - говорит Аликс, все так же глядя на экран, - Не волнуйся...

    Я оглядываюсь и перехватываю гравипушку поудобнее. Снова в пекло? Чудесно. Главное, не оставаться наедине с мыслями. Что может быть хуже?

    - Ладно, - Аликс, наконец, тоже начинает двигаться, - Давай посмотрим, как можно снова попасть в Цитадель. Тебе как удалось проникнуть внутрь в прошлый раз?

    Я смотрю на гигантский шпиль. Земля под ногами не дрожит. Те части Цитадели, которые двигались тогда, врезаясь в землю, уже не двигаются.

    - У нее были движущиеся части, в самом низу, у основания, - говорю я, - Удалось прошмыгнуть в на секунду открывшееся отверстие.

    - Мда, перспективно... Ладно, подойдем поближе, может, там поймем.

    Мы подходим к тому самому мертвому десантному кораблю. Капсула валяется невдалеке, на груде мелко крошенных руин. Гигантское, уже неживое существо, напоминающее краба или креветку, теперь спокойно лежит, не пытаясь убить людей, осмелившихся подойти так близко. Членистые лапки вяло свисают, металлическая кожа потускнела, то ли от гари, то ли от серого снега, уже присыпавшего ее. Радужно переливающийся фасеточный глаз безжизненно потух, как бы со скорбью остановив свой последний взгляд на былом памятнике величия Всегалактического Союза.

    - Пес, ты нам не поможешь?

    Робот, громыхая стальными конечностями, подходит и услужливо приподнимает остов корабля, словно пушинку. Мы с Аликс пригибаемся, чтобы пролезть вперед. Тело корабля опускается за нами, словно занавес. Конец первого акта. Можете не расходиться, антракта не будет. Да и актерам этим не положено отдыхать. Придя в этот театр, они подписались играть без перерыва, сна и отдыха. Играть, пока единственный зритель в синем костюме не похлопает и вызовет на бис. Снова и снова. Это уже третий мой выход.

    И мы тут же останавливаемся на самом краю пропасти. На том ее конце - стена громадной Цитадели. Дна не видно, по нему гуляет серый туман, и серый снег и горящие куски самого шпиля летят туда, словно в иной мир, чтобы пропасть из этого навсегда.

    - Вот это высота... - пораженно шепчет Аликс, осторожно глядя вниз.

    Эх, как мало ты еще видела...

    - Пойду первым, - говорю я, отводя ее от края пропасти на шаг, - Если края не обвалятся, значит, тебя выдержат точно. Иди точно след в след.

    - Так точно, - улыбается она. И я не могу не улыбнуться в ответ. Мы сделаем это. У нас получится. Я верю.

    Вот только что делать с этой верой? Кого просить? И в который раз я понимаю, что просить в этой жизни я могу только себя. Спросить, поломаться, поотнекиваться, помолчать... и в конце концов согласиться. Раньше я думал, что нужно лишь очень сильно попросить, чтобы получить желаемое. Но теперь я изменился. И знаю, что нужно лишь очень сильно согласиться.

    Я осторожно иду вдоль самого края пропасти, прижимаясь спиной к скалистой стене. Из нее кое-где торчат оборванные трубы и арматура, так что мне приходится изредка пригибаться. Ноги все еще дрожат - мышцы устали держать на себе вес всех тех камней, что лежали на мне неизвестно сколько времени. Я иду, смотря только вперед. То, что нельзя смотреть вниз - байка конечно, но помогает. Достаточно лишь выбрать себе точку для концентрации внимания. Будь это точка перед собой или даже внизу. Механизм этой психологии прост. Сконцентрируйся на чем-то одном, желательно на цели, то есть, на том что впереди, и тебя не будет волновать то, что ждет тебя по дороге. И так во всем. Алкоголика абсолютно не волнует, что выпивка мерзкая на вкус - он идет к главной цели, напиться, забыться. Водителя не волнует, что по дороге его жизнь подвержена миллиону опасностей - от перегрева инжектора, ведущего к взрыву бензобака, до шипов из-под колес впереди идущей машины, которые при собственной скорости плюс скорость заднего автомобиля пробивают череп водителя второй машины навылет. Его это не волнует - он едет к своей цели, отлично представляет ее, концентрируется на дороге. И если ничего плохого не происходит, он думает, что все так и должно быть. А если происходит - родные и близкие потом будут еще долго убиваться, как же это их любимый БобДжекДжон оказался в неудачное время в неудачном месте? На самом деле все закономерно, и переживать не стоит. Если мне сейчас прилетит прямо в голову горящий кусок обшивки Цитадели, какие с нее сыплются градом, я даже не удивлюсь. Точно так же я шел сюда. Неважно, что меня могли убить, или съесть. Неважно, что мне пришлось бы убивать. Я просто шел, не обращая внимания на эти детали, и видел перед собой только цель - громадную, бесконечно далекую и бесконечно близкую Цитадель, пронзающую серые облака.

    И поэтому, когда я достигаю большой площадки у края пропасти, совсем близко к стенам Цитадели, я не пугаюсь, слыша шипение, так мне знакомое. Две маленькие, но сильные лапки отталкиваются от земли, поднимая облачка пыли, и кожистая тушка летит прямо на меня из какой-то расщелины. Хедкраб врезается мне в живот и я падаю. И, не давая ему опомниться, судорожным ударом ноги отправляю его в пропасть. Даже не смотрю ему в след. Меня тоже никто не будет провожать, когда я уйду. Я поднимаюсь.

    - Аликс! Можешь идти! Все чисто, скала выдержит.

    И я оглядываюсь. Ничего особенного. Большая площадка, свободная от мусора, и огражденная от большой земли горами руин и всего остального. Кажется, что всё, что было в городе, пропустили через мясорубку и свалили сюда в большие кучи. Камни, плиты, обломки кирпичей, оконные рамы, погнутые урны, выглядывающие то тут, то там ржавые корпусы автомобилей, трубы, ветки... Учитывая багровое небо над головой и мягко падающий серый снег, мне вдруг кажется, что наступила ядерная зима. Хотя откуда мне знать, как она выглядит?! Дети голливудских блокбастеров и наивных фантастических рассказов, мы даже не представляли, как оно все вживую. Молодые люди, выросшие на фильмах, полных насилия и играх, в которых людей перемалывают на мясо, если их спросить, никогда не скажут, что испугаются вида трупа. Что вы! Вы что, шутите? Да что там труп, подумаешь! Ну лежит человек, только с закрытыми глазами, и немного крови, что мы, крови что ли никогда не видели? А знал бы кто-нибудь из них еще тогда, до всего этого, как пахнет поеденный опарышами человек, яростно глядящий на тебя сгнившими, сочащимися слизью глазами. Знали бы они, что при пулевом ранении живота человек не падает, как в фильмах, замертво, а долго корчится в жестоких муках, часами напролет. И что из этой раны сразу же начинает лезть защитная прослойка жира, желтая, блестящая и бугристая, с кровавыми прожилками. Потом - волокна мышц. И это еще если ранение не от крупного калибра. Плевать. Мне плевать, что будет со мной, когда я умру. Я этого уже не узнаю. Так же как и плевать человеку, решившему застрелиться - его не волнует, как будет выглядеть его распухшее, посиневшее лицо, наполовину оторванное пулей и теперь смотрящее на рыдающую вдову с совершенно идиотским выражением. Вот так вот, Аликс! Вот я был, а вот меня и нет. И улыбнись, если найдешь мое тело с хедкрабом на лице, бьющееся в агонии. Это мой последний тебе танец.

    Аликс наконец подходит ко мне, благополучно перебравшись. Смотрит на совершенно открытый проход в Цитадель, такой близкий и такой недоступный. Глубина пропасти скрадывает расстояние. Кажется, что можно перепрыгнуть на тот край - и ты уже в Цитадели. На самом деле тут метров пять. И конечно же ясно, что раньше тут был мост. А что толку?

    - Где же Пёс? - Аликс оглядывается, - Что-то его долго нет.

    - Вряд ли он на кого-то нарвался. Тут, в радиусе взрыва, уже никого не осталось.

    И, словно в подтверждение моих слов, Пес резко выбегает на вершину горы обломков города.

    - Пес, больше не пропадай, - говорит ему Аликс, - Будь рядом.

    Не знаю, как настроены сенсоры этой машины, но он понимает все, даже мимику и интонации. Илай действительно гений, раз сумел создать такое. Сразу приходят на ум три закона робототехники. Нет, ну не могу представить себе, чтобы это создание носилось по стану сопротивленцев с горящим красным глазом, твердя "Уничтожить" и разрывая людей на кровавые клочья. Но Аликс считает его слишком живым. Даже чересчур. А ведь он даже внешне не похож на человека, и уж тем более - на пса. Не знаю. Может, я уже успел зачерстветь. Может, я утратил ту романтичную импульсивность, благодаря которой я и связал свой путь с физикой. Но Пес мне видится только инструментом. Хорошим, понятливым, исполняющим приказания четко и как нужно. Как умная отвертка. Или как хорошая боевая машина. Но женщины, у них свои заморочки. Аликс, выросшая в такой атмосфере, была лишена возможности расти женственной и изящной. Грубая одежда, разговор только по делу, абсолютное равнодушие к собственной внешности. Но этот робот - это, наверное, все, что у нее осталось из детства. Когда она еще понимала, что она будущая девушка. И теперь все ее женские качества выходят наружу через Пса. Эх, ей бы ребенка нянчить, а не с роботом носиться...

    - Пес посмотрит сверху, есть ли другой путь, - сообщает она, причем довольно оптимистично.

    Я смотрю наверх, и мне приходится стирать с очков упавшие на них хлопья снега.

    - Тут был мост, - говорю я.

    - Не могу поверить, что мы пытаемся туда вернуться, - качает головой она, - Это будет непросто...

    А я не могу поверить, что после того, что я пережил в "Черной Мезе", я все еще не послал всех к чертям и не ушел жить в одинокую пещеру где-нибудь в глуши. Пора тебе уже вырасти. Они тебя достали сверху не для того, чтобы ты наслаждалась отдыхом. Мы оба им нужны. Для чего, вот вопрос...

    - Ну, что думаешь? - это она уже не ко мне, к роботу.

    Пёс, уже оглядевшись, неопределенно мычит, поводя руками.

    - Что это значит? Есть идеи?

    - Брось, - говорю я, и кладу руку ей на плечо, - Да какие у него могут быть идеи?

    Робот медленно поднимает гравипушкой, встроенной в его руку, большой камень, и, направив его в сторону Цитадели, резко метает его туда. Камень, долетев до стены, с едва слышным гулом отскакивает и улетает вниз.

    - Это нам вряд ли поможет, - усмехается Аликс своему питомцу.

    Я молчу. А робот-то не дурак... Вот только вот так вот умирать не хочется, расшибившись в лепешку. Да и его гравипушка органику не поднимет.

    - Должен быть какой-то путь на ту сторону, - бормочет Аликс.

    Я наблюдаю за Псом. Тот резко срывается с места и убегает куда-то за гору руин. Аликс кричит ему что-то, но безрезультатно. Пес исчезает из виду.

    - Я что, что-то не так сказала?

    Я, уже было собравшись ответить, вдруг резко кидаюсь влево и едва успеваю увернуться от летящего в меня глушителя от автомобиля. Аликс тоже отбегает подальше, чтобы ее не задело. Из-за холма летят все новые предметы - автомобильная дверь, кусок обшивки Цитадели, камни, трубы. И, наконец, как пафосное и достойное завершение этого действа, оттуда изящно вылетает небольшой ржаво-красный фургончик без колес, и с адским скрежетом падает между мной и Аликс, едва не улетев в пропасть. Девушка ошеломленно смотрит на прилетевший из неоткуда сюрприз минувших дней. Затем из-за холма, откуда прилетел фургон, показывается Пес и спрыгивает к нам.

    - Умно, - я качаю головой, осматривая фургон, - А ремни безопасности? Без них не полечу.

    - Пес, что на тебя нашло?! Ты чуть не прибил нас! И как эта штука нам поможет?

    Робот опережает меня. Поднимает с земли еще один камень и кидает его на ту сторону. В Цитадель. Я еще раз поражаюсь, насколько простой жест красноречивее слов, сотрясающих воздух. И Пес гостеприимно открывает перед Аликс погнутую дверцу автомобиля.

    - Что? - она нервно усмехается и вскидывает руки, - Ты что, шутишь?

    Я молча наблюдаю за этой сценой. Улыбаюсь. Как будто у нее есть выбор. Аликс с сомнением смотрит на меня.

    - Ну... у нас нет лучшего варианта, Гордон. Он все-таки робот. Он все рассчитал, - и она косится на свою игрушку, - Ты ведь действительно все рассчитал, правда?

    Робот все так же держит дверцу открытой. Я подступаю к фургону, оценивая взглядом кабину. Да, на подушки безопасности надеяться не приходится...

    - Давай, Аликс, не тяни время! У нас его совсем немного.

    И я залезаю на переднее сиденье, и по моей спине скребет выдранная из спинки сиденья пружина. Паралон внутри обивки давно уже превратился в прах, не удивлюсь, если его поела моль еще до Семичасовой.

    - Я хочу, чтобы ты ушел отсюда как можно быстрее, - Аликс все не отрывалась от своего любимца, - Найди папу. А мы позже присоединимся, не волнуйся.

    И робот кидается к Аликс так резко и неожиданно, что я выскакиваю из машины и уже заношу руку с зажатым в ней камнем. Но тут же опускаю ее. Он всего лишь обнимает ее. Обнимает свою хозяйку. Она улыбается, когда он выпускает ее из своих объятий. Вот еще один подарок Илая своей дочери. Наделить робота примитивными эмоциями. Мелочь, а девочке приятно. Мне бы тоже было приятно. Но только если бы я оказался с Псом на необитаемом острове.

    - Я тоже буду по тебе скучать... Скоро увидимся!

    И мы, наконец, залезаем в машину. Аликс машинально кладет руки на руль. Рефлекс хороший - это неспроста. Она что, еще и водить умеет?

    Я оглядываю автомобиль. Прогресс налицо. Этот путь от своего общежития я начал в оснащенном по последнему слову техники монорельсовом вагоне, даже не подозревая, куда он меня доставит. Продолжил путь в обычном вагоне ближнего следования, грязном, заплеванном и со следами содранных плакатов. А сейчас новый эпизод начинается уже в старом, ржавом автомобиле с разбитыми фарами, без бампера и колес. Прогресс налицо. И как точно отражает мою жизнь! Если продолжить ассоциативный ряд, то следующим транспортом будет уже только гроб. Я концентрируюсь. Плотно упираюсь ногами в пол, руками - в панель. Аликс все так же держится за руль. Снег плавно кружит снаружи, как в старых мультиках про рождество, где Санта всегда приносит хорошим детям подарки, и родители с милым выражением лица попивают горячее какао, поют с детьми рождественские песенки и знать не знают, сколько смертей они уже избежали, раз дожили до такого возраста, и сколько смертей еще им предстоит встретить. И только снег кружит за окнами...

    - Давай, Пес, бросай, пока я не передума...

    В этот миг я вдруг понимаю, что это не снег. Это пепел.

    Резкий рывок кидает ее на спинку твердого сиденья. Гравипушка влетает мне в грудь, и я чувствую, что мои внутренности повисли где-то в районе диафрагмы. Почти то же самое случается, когда катаешься на американских горках. Резкое изменение давления внутри организма, смена интенсивности кровообращения, выплеск адреналина, смещение органов. Все это может вызвать спазмы кишечника, рвотные позывы, головокружение, учащенное сердцебиение, нехватку кислорода. Все то, что дети называют "душа ушла в коленки". Но это длится лишь секунду. И фургон с грохотом падает на решетчатый пол. Пол Цитадели. Я потираю ушибленный лоб и шумно дышу - хорошо еще, что в фургоне давно нет лобового стекла, а то бы последующие минут сорок Аликс развлекалась бы тем, что считала осколки, которые она достает из моего лица и глаз. Я подбираю упавшие на пол очки и смотрю на Аликс.

    - Хороший бросок... - бормочет она, тряхнув головой, и оборачивается к Псу, который кажется отсюда совсем жалким, - Теперь уходи! Давай, иди, все будет...

    Я с чувством удовлетворения чувствую, как машина резко кренится вниз. Под нами надламывается решетка. Ну конечно. Ничего идеального не бывает. Обязательно должно быть интереснее, чем просто прийти и загасить реакцию внутри ядра реактора.

    - Держись, - коротко говорю я, снова упираясь ногами. На этот раз все серьезно.

    - Что еще? - испуганно оглядывается она, но тем не менее следует совету.

    И фургон резко проваливается вниз.

    Что я там говорил про душу, ушедшую в коленки? Забудьте. Потому что эта гонка ни с чем не сравнится. И если вы выжили - значит, у вас нет души. Потому что, когда внутренности прижимает к спине, мозг западает куда-то глубоко, распластываясь по внутренней стенке черепа, а кровь застывает в жилах от резко наступившей невесомости свободного падения - ты уже перестаешь быть одушевленным предметом. Такая маленькая клиническая смерть. И мы падаем во все тот же классический черный туннель, куда-то очень глубоко. Доктор, они не отвечают. Сердце остановилось. Укол адреналина прямо в сердце. Зрачки не реагируют. Убрать руки, разряд! И перед нашими глазами вспыхивает резкий белый свет, когда мы под хорошим наклоном проезжаем... нет, пролетаем через какую-то ослепительную комнату. Они не отвечают, доктор! Пульс отсутствует. Разряд! И мы пролетаем через зал Цитадели, прямо сквозь взбесившиеся лучи установки, зачищающей разум тех, кто в капсулах едет навстречу рабскому существованию. И снова тьма. Все, мы их потеряли. Туннель, по которому мы летим. И свет в его конце. Красный свет. Это может быть только Ад. И, когда фургон влетает в какой-то зал и останавливается на краю железной пропасти, я понимаю, что был прав. Это действительно Ад...

    Ни слова не говоря, мы с Аликс выпрыгиваем из машины и только потом, держась за голову, шумно восстанавливаем дыхание. Она облокачивается о стену, у нее кружится голова, но она тут же убирает руку - стена настолько горячая, что у потолка собрался пар. Мы молча наблюдаем, как фургон медленно соскальзывает и падает куда-то вниз. Туда, где не видно дна. Я смотрю наверх. Мне это уже знакомо. Помещение без потолка - что может быть огромнее? Только сама вселенная.

    - Боже, - бормочет Аликс, оглядываясь, - Я и не представляла, насколько все... жутко...

    О да, мы в аду. На железных стенах пляшут наши безумные тени в отблесках злых языков пламени, которыми охвачена стена и кусок пола. Во многих местах от стен отвалилась обшивка - и там тоже виднеются языки пламени. Края металла тускло светятся. Оплавленные трубки и провода свисают, капая расплавленной резиной и пластиком. И жарко. Жарко, как в гостях у самого дьявола. Довольно.

    - Посмотрела? - резко говорю я, - Тогда пошли.

    Она косится на меня, но не возражает. У нее даже не возникает вопроса - куда пошли? Проход виднеется только один. Мы переходим через узкий навесной мост над конвейером для капсул, и выходим в большой зал. Только сейчас я понимаю, что когда Цитадель напоминала мне нутро огромного живого организма, я был прав на все сто.

    Цитадель умирала.

    Барговатый туман, окутывающий дно огромного длинного зала, по стенам которого развешены капсула. Он словно кровь, вылившаяся из разорванных сосудов прямо между органами. Из оборванного монорельса, словно из порванной вены, хлещет кровь - снопы искр, и смертельные тромбы - капсулы, слетают по вене вниз, в никуда. Толстые прозрачные трубки, вьющие вдоль стен, побиты и почернели, как обожженные после пулевого ранения сухожилия. Сканеры, тревожно мигающие и летающие посреди этого хаоса - словно именные клетки, кидающиеся то к одному очагу боли, то к другому, понимая, что спасти организм уже невозможно.

    Цитадель умирала.

    - Это просто невероятно, - шепчет Аликс, осторожно провожая взглядом падающие капсулы, - Нам... нам нужно найти путь к ядру. Это наверху или внизу?

    - Это там, где больше паразитов, - говорю я, в унисон своим мыслям.

    - Жаль, что у нас нет карты, - Аликс с непониманием смотрит на меня.

    Наверху что-то взрывается - очередной разрыв сосуда этого гигантского существа. Гематома. Сверху падают обломки железа, куски того, что было навесным мостом. Ошметки плоти Цитадели, вперемешку с клеточными паразитами - сталкерами, которые, словно тряпичные куклы, падают вниз, безвольно шевеля конечностями. Откуда-то начинает бить пар - словно поток желчи из разорванного желчного пузыря.

    Цитадель умирала.

    И чем дольше мы идем, тем яснее я это осознаю. Вам приходилось когда-нибудь играть роль души? Быть чем-то разумным внутри чего-то живого, и наблюдать, как оно медленно издыхает. И все бы ничего, да только душа не спешит покидать тело, словно в насмешку, стараясь продлить предсмертные муки.

    Когда мы заходим в помещение, выход из которого перекрыт силовым полем, на миг создается впечатление, что смерть решила подождать. Как в банальном фильме, когда душа умирающего вернулась обратно, потому что у нее остались на земле неоконченные дела. И я даже знаю, кто тот бог, который дал душе разрешение вернуться. Знаю, но промолчу. Ибо не упоминай имя G-man`a всуе...
       
       ...Брин был вне себя. Все, что было запланировано, грозило рухнуть в одночасье. Но ведь договор с высшей расой, которую, при самом близком переводе на человеческий язык, можно было назвать Всегалактическим Союзом, уже был в силе. И тут - такое. И как теперь выкручиваться? Кто бы мог подумать, что его переговоры с Всегалактическим Союзом перехватит кучка ученых, которые отправились исследовать недавно открытый мир, который они назвали Зен? С его, между прочим, письменного распоряжения отправились. Да, он конечно знал, что переговоры передавались через порталы пограничного мира, но чтобы какие-то недоучки из лабораторий "Лямбда" перехватили их? Ну за что им такое везение?! Шанс, что это могло произойти, был один на миллион! 
       
       Брин бы сейчас рвал на себе волосы от досады, если бы ему не было жаль свою густую шевелюру. Как он теперь оправдается перед Союзом? Что скажет? Теперь первая экспедиция в Зене была в курсе его переговоров. И грандиозного плана по смене власти на Земле. Что делать? Они ведь уже доложили ему о "каких-то перехваченных ими зашифрованных сигналах"! А когда все выяснится, какой-нибудь преданный сотрудник тут же побежит докладывать... а что если они даже сделали качественную запись переговоров? Брин попытался успокоиться. Все-таки паниковать было рановато. Чтобы расшифровать перехваченные переговоры, ученым в Зене потребуется дня три... Еще есть время... Уоллес нахмурился. Он думал уже полчаса. Но, кажется, другого выбора не было. Нужно еще раз выйти на связь с Вегалактическим Союзом. Рассказать о том, что случилось, честно, ничего не скрывая. Решение созрело само собой. Они наворовали кристаллов, это было хорошим предлогом, у Нихиланта по этому поводу, похоже, пунктик. Уоллес вынул из папки меморандум о обеспечении экспедиции продуктами и оборудованием на ближайшие десять дней. И медленно порвал его. Больше он не понадобится. Экспедицию нужно было уничтожить. Всех до одного... 
       
      
    ...За прозрачным стеклом, занимающим всю стену, словно в экзотической экспозиции музея уродов, видны паразиты этого огромного организма. Бывшие люди, которым ампутировали конечности ниже колен и локтей и поставили примитивные протезы. Те, кто сопротивлялся режиму, кто когда-то любил, радовался солнцу и редкой возможности выспаться во время короткого затишья ночью. Скелеты, обтянутые сухой серой кожей. Живот выпотрошен и зашит, сверкая имплантатами. И лица, прикрытые железной пластиной с открытыми створками. Вместо глаз - имплантаты. Я подхожу к стеклу поближе. Вот он, в метре от меня. Я завидую ему. Он уже не чувствует ничего. И не помнит. Он мертв. А кому какое дело, что делает его тело после смерти, пусть даже оно продолжает ходить, выполняя примитивную работу. Я вдруг чувствую ярость. В голову приходит картинка из документального фильма о нацистах, где показан череп-пепельница, который они сделали из убитого вражеского офицера. Руки сжимают невидимый автомат, даже не обращая внимание на то, что это лишь манипулятор гравитационного поля нулевого уровня. Пепельница нацистов, череп убитого офицера, тоже после смерти выполняла свою работу, принимая в себя пепел.

    Будь проклят Альянс.

    И я благодарю кого-то там наверху, что он дал мне это снова увидеть. Чтобы я вспомнил, зачем я все делал. Чтобы я вспомнил, и никогда больше не забывал, что Альянс сделал со всеми нами. Теперь я знаю причину, почему я все еще иду дальше.

    - О боже, - Аликс подходит к стеклу, - Это сталкеры... Ну, они не тронут нас, если мы их не тронем...

    - Все-таки что-то человеческое в них осталось, - вздыхаю я.

    Аликс, на миг задержавшись у стекла, подходит к консоли у силового поля, пытаясь отключить его своей отмычкой, все той же, которая досталась ей от Моссман. Поле мигает, но снова загорается. Вторая попытка... результат тот же.

    - Кто-то удерживает поле? - не понимает Аликс, пытаясь снова и снова, - Похоже, с другой стороны...

    - Это он.

    И я указываю на ближайшего к нам сталкера, который мерно тыкает своими отростками-протезами в кнопки клавиатуры на большой панели. Второй сталкер внешне кажется таким же мертвенно спокойным. Вот только его выдает ярко-красный луч лазера, бьющий из его глаз, которым он беспорядочно рисует на стенах черные узоры. Что ж, когда организм умирает, даже те, кто жили в нем, чувствуют скорую кончину своего живого дома.

    - Может, поищем другой путь? - разводит руками Аликс.

    - У нас нет времени. Давай лучше подумаем, как попасть туда.

    Я смотрю в сторону - на другой выход из комнаты. Аликс следит за моим взглядом. Я осторожно подхожу к проходу и осматриваюсь. Внутри - свисающая с потолка толстая колба, в которой плотным столбиком лежат шариковые мины - совсем как те, с которыми я сталкивался по дороге в Нова Проспект. Дно колбы прочно закупорено металлической заслонкой.

    - Шариковые мины? - Аликс на миг задумывается, - Да, одна такая наверное могла бы помочь...

    - Уверена?

    Аликс пожимает плечами. И я быстро иду к колбе. Мины включены, и, чувствуя мое приближение, начинают беспокойно ерзать, с мелким звяканьем стуча о стены колбы. Осторожно берясь за ручку заслонки, я резко дергаю ее.

    Черт, не думал, что эти мины такие тяжелые!

    Под давлением я даже не успеваю захлопнуть колбу вовремя, и, прежде чем я все-таки это делаю, прямо передо мной падают две шариковые мины, мгновенно ощетиниваясь толстыми шестиугольными шипами, между которыми пробегают искры. Рефлекс срабатывает мгновенно, и залп гравипушки отбрасывает одну из мин достаточно далеко, чтобы она потеряла меня из зоны своей чувствительности. Но когда вторая мина кидается на меня, и между ней и моей ногой проскакивает жирный разряд, я на миг пропадаю, оказываясь очень далеко. Вот как, наверное, чувствовал себя человек, приговоренный к смерти на еще самом первом образце электрического стула. Я со стоном падаю. В глазах - разноцветная каша, нога гудит и подергивается. Мина, отскочив от противодействия собственного разряда, уже катится ко мне, чтобы добить.

    Ну уж нет, еще рано.

    И я вскакиваю, пытаясь сконцентрировать помутившийся взгляд на ней. Поднимаю гравипушку. И захватываю ее в антигравитационное поле. Аликс уже бежит ко мне, и я поворачиваюсь к ней. Хромая, подношу мину, зажатую в невесомости, созданной кристаллом гравипушки, показываю свой трофей.

    - Ты в порядке? - Аликс взволнованно оглядывает мое мрачное лицо.

    - Если бы ударила в грудь - мне бы точно конец, - оптимистично говорю я, - Повезло, что по ноге... Костюм разряжен совсем.

    - Черт... ладно, придумаем что-нибудь. Ты идти можешь?

    - Иду ведь.

    Мы подходим обратно к силовому полю, и она поворачивается ко мне. Только не говори мне, что не знаешь, зачем именно эта штука нам нужна.

    - Отец научил меня, как можно сбить все настройки системы наведения на таких минах, - она подносит к мине свою отмычку, - Нужен лишь очень сильный разряд вот сюда...

    И хлесткая молния бьет прямо в шариковую мину. От неожиданности я чуть не роняю гравипушку. Мина по-прежнему цела и не взорвалась, мое лицо не обгорели, а руки не валяются обугленными кусками плоти в углу. Удачный день. Между шипами мины теперь быстро пробегают ярко-желтые разряды.

    - Все, у нас одна минута, - быстро говорит Аликс, - Она нестабильна, и скоро взорвется. А пока - будет атаковать не только нас, а вообще любой ближайший живой объект.

    Я быстро подхожу к силовому полю и метаю мину сквозь него, благо такие поля пропускают неорганику. Она, быстро катясь, сразу находит цель. Сквозь стекло мы видим, как лишь одним разрядом она убивает сначала одного сталкера, затем катится к второму. И, не успев докатиться на какой-то жалкий метр, взрывается. Обгорелый со спины труп отбрасывает о стену. Сталкер, оставив на стене кровавое пятно своим лицом, сухо бьется о пол и уже больше не двигается. И Аликс наконец снимает силовое поле.

    Когда мы проходим над их телами, я приостанавливаюсь, глядя в глаза мертвому рабу. На нем нет лазерных имплантатов, и он слепо смотрит на меня своими черными злыми глазками. Издали может показаться, что он строит вам рожу, но на самом деле у него просто отрублен нос.

    - А зачем им зашивают анальный проход? - вдруг спрашиваю я, и Аликс останавливается.

    - Я не знаю, - она пожимает плечами и напряженно смотрит куда-то в сторону, подальше от трупа, - Знаю лишь, что он им не нужен, они ведь не питаются в нормальном смысле этого слова. Я слышала, их содержат в соляных растворах...

    Я легонько шевелю ботинком тело сталкера, и его голова спадает набок, словно он обиженно отворачивается от своего убийцы. По-настоящему смертельная обида. И, когда мы выходим отсюда, я даже не знаю, прав ли я. Будет ли он там, наверху, вечно проклинать меня? Или его лицо, такое, каким оно было когда-то, сейчас смотрит на меня оттуда с благодарностью? А может, всего этого нет, и эти сказки уже наконец надо перерасти? Религиозная чепуха кажется теплой, удобной и доброй только в церкви, или когда ты сидишь дома, почитывая газету. На войне все по-другому. Я не знаю, кто-то на войне обретает веру. А я, наверное, ее теряю. Слишком многое я увидел за последние недели. Если бы там наверху кто-то был, он бы не допустил всего этого.

    Если бы я сейчас встретил Бога, я бы рассмеялся ему в лицо.

    Мы выходим снова на один из навесных мостов, и снова видим, как этот огромный организм доживает свои последние часы. Чуть выше сталкер со своего поста должен наблюдать за приборами возле канала, подающего энергосферы в реактор. Сейчас он беспорядочно отстреливает их из своего лазера, заставляя их искриться и лопаться прямо внутри проводящего канала. Когда организм умирает, некоторые клетки оборачиваются против него же, чтобы выжить. И даже если человек только что умер, большинство клеток в его теле еще живы. И будут жить еще несколько часов. Вот только они одевают черные маски предателей, начиная искать ресурсы для выживания в той среде, в которой находятся сами, то есть - в самом организме. И эти клетки убивают себе подобных. Занимаются каннибализмом. Тело ест само себя, каждая его ячейка стремится пожить подольше за счет ресурсов организма, который эти ячейки составляют. И начинается последняя борьба за лишние минутки. Сталкер продолжает отстреливать энергосферы, перебивая их поток к реактору.

    Организм уже умер. И у нас остался час, может быть чуть больше, пока трупный яд не свалил последние оставшиеся в живых клетки огромного тела.

    Когда мы заходим за угол, с другой стороны еще оживленнее. По параллельному навесному мосту пробегают знакомые фигуры.

    - Смотри, это солдаты! - Аликс злорадно усмехается, - Да, сейчас они, кажется, больше заняты собой, чем нами.

    Я машинально поднимаю оружие, если его можно так назвать, но рука на полпути понимает, что Аликс права. Солдаты бегут, на ходу бросая оружие и даже не замечая нас. Последний солдат охвачен пламенем, но даже не пытается сбить его. Последние паразиты, они спешат покинуть тело умершего хозяина, пока трупный яд не добрался и до них тоже. Горящий солдат словно спотыкается. Товарищи не обращают на него внимания, не прекращая бежать. Солдат падает, из последних сил пытаясь ползти. Я отворачиваюсь и жестом зову Аликс поторапливаться. Еще одного трупный яд догнал и упокоил.

    Зайдя снова в какой-то коридор, я останавливаюсь, даже не зная, радоваться или плакать. Несколько больших устройств на стенах, с окулярами в центре, что делает их похожими на гигантские фотоаппараты. И хоть они наполовину выдраны из стен так, что видны провода, выглядят они исправно. И огромный завал из железных обломков и всякого технического хлама, обвалившегося с невообразимо далекого потолка. Хорошо, что у нас с собой нет обычного оружия, а то... Я смотрю то на линзы, то на пистолет-пулемет, который сжимает в руках Аликс. Ну да, глупо было предположить, что она не вооружена...

    - Аликс, не двигайся!

    Она в недоумении замирает. Я взглядом показываю ей на линзу. Быть может, заело какой-то сенсор. А стоит сдвинуться - и конфискационное поле сработает. Аликс смотрит на меня, ничего не понимая. На стене пляшут сразу три ее тени - сразу в трех местах из-под оплавленной обшивки стен выбивается пламя мертвой Цитадели. Мы словно в гигантской печке, на специально созданном для нас отдельном круге ада.

    Я осторожно делаю шаг к завалу. Черт, вот он тут вообще некстати... Так, можно попутаться разобрать его гравипушкой, главное, не делать резких движений...

    - Гордон, а что...

    И Аликс шагает ко мне. Я даже не успеваю закричать ей, чтобы она стояла на месте - сноп ярко-бирюзовых молний начинает бить из линз, накрывая весь коридор вместе с нами. Самое страшное, что все это происходит совершенно бесшумно, и смотрится это очень жутко. Самое страшное, что эти молнии, пронзая наши тела, на причиняют нам никакой боли. И прямо на наших глазах завал начинает искриться и по кусочку испаряться в воздухе, оставляя лишь мелкие искры, которые тут же истаивают, так и не долетев до пола. Несколько секунд - и никакого завала нет. Со стен исчезло еще несколько листов обшивки. И молнии пропадают. Аликс, пораженно оглядываясь, подходит ближе.

    - Что это было?

    Я смотрю на ее руки. Оружие на месте. Опять повезло...

    - Конфискационное поле, - отвечаю я, снова начиная идти по идеально расчищенному коридору, - Тут таких много, для аннигиляции незарегистрированных в Цитадели устройств и оружия.

    Аликс смотрит на свой пистолет.

    - Повезло, наверное, - поясняю я, - Вон, устройства просто наверное повреждены, или еще что-то...

    - Хорошо, что это поле не испепелило твой скафандр, - пожимает плечами Аликс, - Тогда бы пришлось возвращаться...

    А она права. Я даже приостанавливаюсь, понимая это. Как это мне раньше в голову не пришло? Поле ведь могло в тот раз, когда отняло все мое оружие, аннигилировать и скафандр тоже. Нет, Аликс, тогда бы нам не пришлось возвращаться. Тогда можно было бы просто пустить себе пулю в лоб, чтобы не мучиться.

    Но когда мы выходим в огромный зал, освещенный огнями горящих панелей и проводов, мне действительно хочется выстрелить себе в висок. Мне хочется спрятаться куда-нибудь поглубже в скафандр, втянуть туда конечности и голову, словно черепаха и переждать всё, что на меня сейчас обрушится, когда я вижу это.

    Зал, у которого нет пола, пересекает длинный мост, слепленный будто из чистой энергии. Простое узенькое силовое поле, натянутое над пропастью - хорошее архитектурное решение, когда нет ни желания, ни ресурсов строить настоящий мост. И почти незримый канал, пересекающий мост, канал, по которому должны подаваться энергосферы. Сталкеры, видно, взялись за это дело всерьез, и сфер нет вообще - лишь воздух над мостом слегка рябит от электромагнитных волн, образующих канал. И к нам по мосту бегут несколько солдат. Мы даже не успели собраться и подумать, куда спрятаться. Аликс запоздало поднимает пистолет и промахивается. Солдаты добегают уже до середины моста. Я вижу, сквозь дрожащий воздух, как один из них поднимает вверху руку со светящейся в ней гранатой - чека уже сорвана. Второй уже поднял ствол импульсного автомата - и из него вырывается яркое, почти белое, пламя. Пули пролетают где-то совсем близко. Я пригибаюсь.

    И вдруг воздух начинает рябить все сильнее, отчетливее. Солдаты немного замедляют бег, а может, это только так кажется из-за искаженного пространства. Уши закладывает от резко нарастающего гула. В канале начинают пробегать едва заметные тоненькие молнии - и электромагнитный ураган разом сносит бегущих солдат с моста. Светящаяся граната так и улетает в сторону, взрываясь уже далеко от нас. Тела солдат, словно куклы, уносит в канал, поток в котором словно взбесился. Словно лимфа, выделяющаяся изо рта, ушей и носа мертвеца, выносящая избыток трупного яда из тела. Уже мертвые солдаты расщепляются в воздухе не долетев до стены жалкого метра.

    И пока мы с Аликс пораженно перевариваем все, что только что увидели, проходит несколько секунд. И утихший вихрь на середине моста повторяется снова. Снова угасает.

    - Боже... - шепчет она, подходя ко мне, - Мы должны перебежать через это?

    - А разве есть другой выход?

    Если бы я сейчас встретил Бога, я бы рассмеялся ему в лицо.

    Я подхожу к краю моста и пробую его ногой на прочность. Согласен, глупо, но все равно страшновато бежать над пропастью по тоненькой, словно лист бумаги, светящейся мембране. Подзываю Аликс.

    - Это просто, - улыбаясь, говорю я, - Промежуток между вихрями большой, мы успеем перебежать. Представь, что ты бежишь за мечтой всей своей жизни.

    Аликс едва заметно улыбается.

    - Ну тогда стоит попробовать.

    - Вот только бежать будем по одному, - предупреждаю я, - Если это нереально, то зачем умирать обоим?

    Аликс пристально смотрит мне в глаза.

    - Не бери в голову, - шутливо отмахиваюсь я и чувствую предательский холодок на спине, - Это я так, для красного словца. Считай, что по одному проще, потому что я не буду путаться у тебя под ногами.

    И, не прекращая улыбаться, я жду, когда очередная электромагнитная буря утихнет.

    - Если не добегу, возвращайся к Псу!

    И я срываюсь с места.

    Что я видел? Так, вспоминай... чернота... он пришел за мной. Он уже направлялся ко мне, руки впервые не заняты кейсом, в глазах - решительность и холод. Избавляться от отработанного материала всегда нужно без сожаления.

    Я бегу, бегу так быстро, что шарниры костюма превратились в мои собственные суставы. Так быстро, что ветер свистит в ушах даже громче, чем кровь, бьющая в виски.

    Так, что потом... потом появились они. Сиреневый свет. Они были словно охвачены сиреневым свечением. Вортигонты. Они пели? Да, словно молились. И свет, бьющий из их рук.

    Я бегу, бегу так стремительно, что мои волосы уже прилипли к черепу, мокрые насквозь. Так стремительно, что нарастающий гул электромагнитного вихря за моей спиной заглушает все на свете. Перед моими глазами дрожит воздух.

    И вортигонты вытащили меня. Оградили своими щитами от него и оттеснили прочь. Отняли меня у него. Но как они нашли меня? Как они нашли ее? Неужели... они тоже могут входить туда?

    Вихрь за моей спиной уже начинает утихать, когда я почти влетаю в стенку, добежав до самого конца. И я спадаю вниз по ней, тяжело дыша, кашляя и сгибаясь напополам. Ну и где мой суперкубок за первенство? Тяжело, неимоверно тяжело дыша, я чувствую, что внутри у меня легко, как никогда. Я оборачиваюсь к Аликс, такой маленькой и беззащитной. Машу ей рукой. На старт. Внимание. Марш!..


    ...Высокий худощавый человек стоял у окна казармы, наблюдая за тремя солдатами, которых гонял по плацу чернокожий инструктор, выглядевший так, будто он прошел все круги ада и теперь послан Сатаной дать краткий экскурс в ад этим юношам. Инструктор нещадно орал на несчастного солдата, отжимающегося уже который раз. Остальные двое стояли и смотрели с невыразимым сочувствием. Они уже побывали в его шкуре.

    Солнце приятно припекало бледную, покрытую мелкими морщинами кожу человека, наблюдающего за картиной на плацу. Рука уверенно сжимает дипломат со странной эмблемой на нем. И все бы ничего, если бы не было нервного голоса, разрывающего сотовый телефон у уха человека.

    Он терпеливо слушал причитания на том конце связи. Затем осторожно смахнул пылинку со строгого синего костюма и решительно поправил галстук.

    - Хватит, мистер Брин, - его голос звучал спокойно, властно, и как-то странно, - Еще ничего не произошло, а вы уже впали в панику. А ведь нам с вами серьезное дело предстоит...

    Он снова замолчал, дав собеседнику выговориться.

    - Я знаю. Но это неважно. Свою часть сделки я выполнил. И не волнуйтесь так, раз я обещал, вертолет прилетит.

    И он резко сложил телефон пополам, убирая его в карман. Повернулся к пошедшему к нему человеку в погонах полковника. 
       
       - И еще раз хочу подчеркнуть, полковник. Именно научный сотрудник по имени Гордон Фриман признан ответственным за произошедший инцидент в Зоне 56, и является вашей приоритетной мишенью. Доведите это до сведения ваших солдат... 
       
       ...Когда мы входим в большую стеклянную комнату, Аликс уже почти отошла от своей самой главной в жизни гонки. Она храбрилась, делала вид, что ей было совсем не страшно, словно она вот так вот быстро бегала каждый день, для поддержания формы. Но я-то видел. Видел, как у нее появился нервный тик. Как пистолет у нее в руках начал дрожать. Как капли пота стекали с ее затылка одна за другой. Как ее уже поволокло вихрем по мосту, и как моя рука едва успела схватить ее ладонь, чтобы притянуть к себе в последнюю секунду. 
       
       Но сейчас ее любопытство потихоньку заглушает испытанный страх. Мы пораженно оглядываемся. Стоять на стеклянном полу страшно - особенно когда под нами бездонная шахта, утопающая в аварийном красном свете холодных ламп. Комната висит как бы над шахтой и чуть в стороне от нее. Я пригибаюсь и рассматриваю то, что там, внизу. Стены шахты утыканы каким-то существами, словно йога - иглами. Я пытаюсь рассмотреть их, но они слишком далеко внизу. Я вижу лишь огромные морщинистые тела, кое-где закованные в броню, переливающуюся кожу, небольшие глазки, что-то похожее на большой широкий рот, словно у сома, вытащенного на берег. Даже усики есть. 
       
       Аликс осматривает стеклянную стенку, за которой шахта проходит выше, куда-то совсем далеко вверх, в топь красного света. В багровых тенях виден большой терминал с несколькими настенными мониторами. Силовое поле перекрывает выход отсюда. Я поднимаюсь, оставляя на стеклянном полу грязные отпечатки своих пальцев. Стены и пол холодны, как лед, и не единой пылинки. Кажется, даже воздух тут стерилен. Я боюсь тут наследить. 
       
       - Ничего себе... что тут было? 
       
       - Давай проверим терминал, - предлагаю я, и сам пугаюсь громкости своего голоса, - Может быть, там найдется что-нибудь. 
       
       Аликс применяет свою отмычку - и мониторы уже светятся бессмысленными строками инопланетных символов. Она принимается за дело, и мне остается лишь наблюдать. Пусть каждый делает то, что у него лучше получается. Аликс - копается в компьютерах Альянса. А я - убивать. Какой я физик? 
       
       - Сейчас... попробую посмотреть, как покороче добраться до ядра... - бормочет она, - Ага, вот... 
       
       На мониторе мелькают кадры камер наблюдения - на миг я вижу элитного солдата, ждущего лифта. И вдруг... не может быть... 
       
       - ...жизнь по ту сторону портала невозможна, смените место назначения!.. Нет, я никак не смогу там выжить! 
       
       - Брин?! - Аликс пораженно смотрит на монитор, - Но как? 
       
       Уоллес Брин смотрит мне прямо в глаза. Я почти чувствую его страх. Я почти понимаю его. Мои кулаки сжимаются. Не может быть... 
       
       - Я - в роли носителя? - Брин смотрит на меня, словно я сошел с ума, - Да вы шутите, я же не могу... 
       
       И я расслабляюсь. Криво усмехаюсь, опуская руки. Очень смешно. 
       
       - А, это всего лишь старая запись, - облегченно говорит Аликс, - А я уже подумала... Сейчас поищу карту. 
       
       - Даже с того света умудряется раздражать нас, - я злорадно качаю головой, глядя в его глаза. 
       
       - Ладно, черт с ним, будь что будет! - Брин торопливо топчется на месте, оглядывается - Только поторопитесь, он идет за мной! 
       
       Ага, я иду за тобой. Страшно было, а? Жаль я не увидел, как ты умер... И я вижу на мониторе странного, ухмыляющегося человека в оранжевом костюме. 
       
       - О, черт! - и монитор гаснет. 
       
       Аликс снова тянется к кнопкам консоли, но вдруг все монитора загораются разом. Как-то мощно, торжественно. На нас смотрит оно. Истинное лицо Альянса. 
       
       - Что за черт... - Аликс тщетно жмет на кнопки, и поднимает взгляд на мониторы. 
       
       Медленно поводя зеленой кожистой головой, плавно и незаметно переходящей в туловище, он смотрит на нас слепым лицом, через объективы камер, вживленных в его голову. Огромное щупальце растущее из его "лица" изящно извивается, иногда почти полностью уходя внутрь головы. Включается сирена. Красных огней стало больше. Он поводит тонкими механическими конечностями, вживленными в жирное зеленое тело. И мониторы гаснут. 
       
       - Наши "покровители", - бормочу я. 
       
       - Боже... 
       
       - Засекли все-таки. 
       
       И вдруг прямо под нами начинается движение. Мы отскакиваем назад, но существо под нашими ногами, под толстым стеклом продолжает выезжать из отверстия в стене, медленно и грозно. Существо, такое же, какими утыкана шахта внизу. Но его стальная обшивка еще открыта. И мы видим в нем, внутри этого синтета жирное зеленое тело, напоминающее толстую личинку. Механические конечности плотно обхватили тело, которое едва заметно шевелится, сокращается. Оно дышит. И, пока корабль выезжает и постепенно принимает вертикальное положение в шахте, его металлическая обшивка закрывается, скрывая тело комбина внутри. Словно гигантская капсула. И корабль застывает в шахте за стеклом, в каком-то метре от нас. 
       
       - Что это? 
       
       Аликс подходит к стеклу и пристально смотрит на корабль. Я таких еще никогда не видел... Но уже знаю, что это. 
       
       - Оно нас заметило. Таких кораблей еще много, там, внизу. Настоящие, инопланетные комбины эвакуируются отсюда. 
       
       Аликс пораженно смотрит на закрывшуюся эвакуационную шлюпку. И, пристально глядя, осторожно стучит костяшками пальцев по стеклу. 
       
       Глаза словно наливаются кровью, и все тонет в искаженном кровавом тумане. По ушам оглушительно бьет волна чего-то мощного, и ноги у меня резко подкашиваются. Аликс, ну зачем было его злить?! 
       
       Я со стоном кидаюсь к выходу отсюда, и чуть не падаю от второго удара. Третий сбивает меня с ног, и я доползаю до силового поля, едва волоча в руке тяжелую, как никогда, гравипушку. В глазах стоит кровавая муть, и я, опираясь о стену, едва поднимаюсь на ноги. Помогаю не упасть догнавшую меня Аликс. Она держится за виски, зажмурившись. Мы тяжело дышим. 
       
       - Что это было? - стонет она, опираясь о стену. 
       
       - Все... все уже закончилось, - хриплю я, - В следующий раз не раздражай кого попало... 
       
       Аликс почти машинально отключает силовое поле. В голове все звенит, но взгляд проясняется. Мы на всякий случай запираем за собой поле, мало ли что. Нам не хочется разговаривать. Мы все видели, зачем попусту говорить? И постепенно приходя в себя, я вдруг понимаю, почему мы проиграли Семичасовую Войну. 
       
       - Гордон! 
       
       Я резко вырываюсь из своих раздумий в реальный мир и оглядываюсь на крик. Аликс стоит, упершись в силовое поле. Спереди - тоже щит. Я заперт. 
       
       - Гордон, что происходит? 
       
       - Внимание! - спокойный женский голос оглашает коридор, - Конфискационное поле активировано. 
       
       И я ощущаю, что мои ноги почти оторвались от пола. Я плавно начинаю терять вес. Резко пробую пошевелиться - и конечно же ничего не выходит. Тело словно завязло в густом киселе. Меня охватывает голубоватое свечение. Я косо смотрю на устройства на стенах. И как это я мог не заметить?! 
       
       Я хочу крикнуть Аликс, что это нормально, но не могу пошевелить губами. 
       
       - Тревога. Нарушение безопасности. Обнаружен незарегистрированный вид оружия. Задействовано конфискационное поле. 
       
       Аликс что-то кричит, видя, как в меня бьют молнии из линз устройств, вмонтированных в стену, но я даже не слушаю. А вдруг их переклинит, и они все-таки заберут скафандр?.. Черт, было бы глупо... Молнии прекращают бесшумно гулять по телу и останавливаются на гравипушке. И неведомая, несокрушимая сила вырывает ее из моих рук, кидает на пол. 
       
       - Гордон! 
       
       Молнии бьют в гравипушку, и ее кристалл буквально на глазах наливается ослепительным бирюзовым светом. Мое тело снова слушается меня. 
       
       - Внимание, - спокойный голос женщины звучит, как приговор, - Обнаружено устройство обратной сингулярности. Ошибка конфискационного поля. 
       
       И молнии иссякают. Аликс тут же проваливается вперед - силовое поле, к которому она прижалась, исчезло. Едва не упав, она бежит ко мне. Я спокойно поднимаю гравипушку и успокаивающе улыбаюсь девушке. 
       
       - Не волнуйся, я в порядке, - говорю я, и глаза слезятся, когда я смотрю на ослепительно яркий кристалл, который из желтого стал голубым, - Я на такое тут уже натыкался. Это и было конфискационное поле, о котором я говорил, помнишь? 
       
       Аликс облегченно вздыхает, сжимая мою руку. 
       
       - Знал бы ты, как я испугалась... Эй, смотри, гравипушка снова зарядилась! 
       
       Она тронула рукой кристалл. Он совсем холодный. 
       
       - Прямо как тогда, у телепорта Брина... 
       
       - Не знаю, почему так, - я пожимаю плечами, - Может, дело в их странных полях, но так определенно лучше. Теперь это уже оружие. 
       
       - Помню-помню, - улыбается она, - Можно считать это подарком судьбы. Их охранная система сработала против них же. 
       
       - Ага, это только если этот кристалл не облучит меня какой-нибудь гадостью, - говорю я, направляясь к выходу. 
       
       - А что, может? 
       
       - А что, не похоже? 
       
       Аликс в замешательстве приостанавливается, но я улыбаюсь и шутливо машу рукой. Да, да, можешь не волноваться! У меня же есть костюм! Если есть костюм, можно идти на суицидальные задания, лезть в любую выгребную яму, и даже не имеешь права поморщиться, лишь стирай дерьмо с лица и не рыпайся. У тебя же есть костюм, а это многое значит! Без костюма ты - никто, мелкий, никому не нужный, грязный гражданин. А с этими бронепластинами, с этой чертовой лямбдой на груди - ты уже не человек. Ты уже ходячий символ. Разве кто-нибудь переживал за Нила Армстронга, когда он стал первым человеком на Луне? Разве кого-то волновал ужасный риск разгерметизации, сбоя вестибулярного аппарата, неисправность спускаемого модуля, бракованный скафандр? Куда там! Нил стал человеком-символом, и перестал иметь право на жизнь. Кого волновало, что его оторвали от семьи? Кого волновало, что ему почти ничего не заплатили за эту миссию? Кого волновало, что тело под космическим скафандром жутко чесалось, невесомость надоела до черта, от лунной низкой гравитации постоянно подташнивало, а пластмассовый звездно-полосатый флаг казался нелепым и совсем не торжественным? 
       
       Гордону Фриману не дадут уже поступать, как он хочет. А только, как он должен. Не дам! Не позволю! С меня хватит! Я все время бился за свободу, и что я получил? Неволие от своих же? Нет уж, увольте! И в следующий раз, когда очередной повстанец крикнет: "Эй, Фриман! Я пойду с тобой, ладно?", я пошлю его. Трехэтажным матом. Пожму руку, дам автограф и подтолкну под зад, воевать за лучшее будущее. А я хочу делать то, что хочу. А не то, что должен. Всем назло. 
       
       Вот что я чувствую, когда мы с Аликс, утопая в вихре пуль солдат Альянса, несемся по залам, и я раскидываю синтетов залпами гравипушки. Вот что я чувствую, когда их тела разлетаются в стороны, подергиваясь от молний, бегающих по ним. Вот, что я чувствую, когда вижу марширующих по огромному холлу страйдеров, а большой транспортный корабль, умирая прямо на лету, роняет спящего страйдера вниз, прямо на проезжающий по дну зала состав с капсулами, а сам корабль на полном ходу сметает несколько капсул со стен и врезается в ребристые балки. 
       
       Стеклянная платформа лифта несет нас наверх, и, чудом избежав падающих на нас обломков металла, мы сходим на самом верху, перед огромной дверью с завораживающей эмблемой Ядра Цитадели. 
       
       И чертовы вортигонты, которые никогда ничего не делают просто так, вы можете забыть о своих замыслах. Вы вытаскивали меня, потому что я вам зачем-то нужен. А я не согласен. Меня спросили? У меня - свой путь. 
       
       И пусть все вокруг гибнет, это даст новую жизнь. И я сделаю все, чтобы Аликс научилась, как все девушки, ценить прекрасное, красивое, а не компьютеры и оружие. Чтобы она получила юность, которой у нее никогда не было. И я буду воевать за свободу. Не потому что я должен. А потому что хочу... 
       
       
       ...- Шульц, ну как ты мог ее потерять?! 
       
       Триггер осторожно заглянул за поваленный БТР, прислушиваясь к голосам друзей. 
       
       - Да не знаю я! Как сквозь землю провалилась... Если эти данные попадут к комбинам, то... Черт, неудача за неудачей! Вдобавок и обстреляли нас еще, как только вышли из канала... 
       
       - Ну конечно обстреляли! Этого и следовало ожидать после той сигнальной ракеты, которую он выпустил в воздух прямо под носом у их Элиты. 
       
       - Да ладно тебе, Джеф! Триггер же не нарочно. С каждым может случиться. Он сказал, что не знал, что сигнальный пистолет заряжен. 
       
       - Вояки хреновы... как они еще друг друга не перестреляли. Потом останется у нас от всего отряда один человек в живых, и тоже оправдываться будет: "Я не знал, что пулемет заряжен"... 
       
       - Ладно, забудь. Раненых-то уже перевязали... Пойдем, обыщем мой старый рюкзак. Может, я ее там выронил? 
       
       Триггер едва успел отойти, чтобы его не заметили. Словно проходя мимо, он кивнул друзьям и пошел дальше, сосредоточенно глядя в землю. Его зубы были изо всех сил сцеплены. А в намокшем от пота кулаке была зажата флешка... 
       
       
       Глава 2 
       Прямое Вмешательство 
       
       Почему-то людей всегда очень интересовала тема пришельцев и первого контакта. Уже много-много десятилетий. Это нездоровый интерес. Пациент скорее мертв, чем жив. Это скорее не интерес, а даже мания. Больная мания всего человечества.

    Газетные сказки о летающих тарелках. Сотни тысяч подделанных снимков и видео с НЛО. Телешоу для увешанных бигудями домохозяек с общим смыслом "Меня похищали пришельцы" или "Инопланетяне выпили мозг моей соседки", "Гуманоиды кастрировали моего парня и приделали ему на это место очень реалистичный протез, который на самом деле гнущийся во все стороны зонд для внутреннего исследования меня". Куча книг и невиданных по своему размаху фильмов о пришельцах. И во всех них пришельцы со звезд обязательно - плохие парни. Нам всегда было проще делить всех на плохих и хороших. Пришелец был обязательно монстром - и правда, разве может существо со звезд выглядеть красиво? Хотя с каких, к чертям, звезд? Еще одно наше клише. На звездах в принципе никто жить не может. Но тем не менее, пришельцы всегда уродливы, жестоки, хитры, изворотливы и коварны, проявляющие чудеса изобретательности и смекалки ради достижения конечно же самой главной своей цели - завоевания Земли. Ну а как же, конечно это для них самое главное - жалкая мизерная планетка на самой окраине огромнейшей галактики, полной других звездных систем. И они, эти монстры, во всех этих наших байках сосут мозги, глодают наши шеи, вырывают нам глаза, пронзают насквозь своими щупальцами, испепеляют лучами смерти, а то и просто пожирают, как представители, конечно же, более развитой расы. И никогда у нас пришельцы не бывают прекрасными, добрыми, смелыми, ласковыми, любящими, мирными, действительно лучше, чем мы во всех отношениях.

    Пациент: человечество. Диагноз: безумие. Больной, вы неизлечимо больны. Вам надо успокоиться, расслабиться и принять ваши таблетки, чтобы вам полегчало. Не хотите? Ну что ж, тогда вы обречены.

    Но лекарство все же есть. Наверное, ничего в мире не происходит просто так. Однажды все-таки это случилось. Наверное, это какая-то злая ирония свыше. Пришло время нам принимать ответственность за все те сказки. И с неба свалилось лучшее лекарство от этой мании к пришельцам - инопланетяне собственной персоной. Шоковая терапия. Немногие выдерживают, но это последнее средство. Думаю, это лечение мы запомним надолго. Еще долго нам не придет в голову зарабатывать деньги на подделанных снимках с пришельцами. Сегодня такой снимок стоит дешевле куска хлеба.

    И конечно же человечество никогда не могло представить, что монстры, уродливые и мерзкие, которые ворвались к нам, станут близкими друзьями для всех нас, оказавшись умными, добрыми и мудрыми. И никто не мог и предположить, что самый страшный, самый кровавый монстр будет ходить на двух обыкновенных ногах, иметь одну обыкновенную голову, а в обыкновенных руках будет держать самый обыкновенный автомат.

    Человек.

    Это, или что-то вроде этого приходит мне в голову, когда сегменты двери со знаком ядра Цитадели отъезжают вверх и нас встречает яростным огнем пара Элитных солдат Альянса.

    Никогда люди не могли бы предположить, что настоящие инопланетяне-захватчики будут совсем не мерзкими. Не мускулистыми воинами с клыкастыми мордами и смертоносными щупальцами. Не яйцеголовыми человечками с бластерами в тощих ручках. Никогда мы не могли и предполагать, что настоящие посланцы войны будут обычными жирными червями.

    Я стреляю на пару с Аликс в слуг Альянса, но смотрю не на них, а поверх их голов. На большой монитор, с которого на меня смотрит оно. Истинное лицо наших Покровителей.

    Обычными жирными зелеными червями. Разжиревшими настолько, что даже путаешься - кричать ли в страхе "Мамочки, это же ОНИ!", или отойти принять что-нибудь от живота. Обычными мясистыми телами, совершенно без конечностей. Настолько неприспособленными к миру из-за постоянных генетических экспериментов над собой, что ноги отмерли - да и не могли бы они носить такую тушу. Глаза отмерли. Все отмерло. И только линзы, трубки металла, вкрапления имплантантов. Их величайшее достижение. То, почему им не нужны такие мелочи, как руки, ноги, уши, глаза и прочее.

    Элитные еще даже не затихли на полу, а мы уже подходим к панели управления. Существо на экране разворачивается прямо на нас. Секунду смотрит. И монитор гаснет.

    - Все никак не оставят нас в покое, - бормочет Аликс, запуская консоль, - Лучше бы сами спасались...

    Она что-то набирает на клавишах и экраны загораются снова. Я носком ботинка шевелю мертвого Элитного. На белой, как снег, броне следы красной крови. Руки тонкие и длинные, ноги тоже. Надо же. Неужели это подросток? Судя по телу, лет девятнадцать. Никогда бы не подумал, что в Элите могут служить настолько молодые люди. Этот парень должен был пойти в Альянс лет в пятнадцать, если не меньше. Я чувствую жалость. Не к этому мальчику, ставшему генетически преобразованным киборгом с детства. И даже не к самому себе, как я это делал в Черной Мезе, коря себя за то, что убиваю людей. Мне было жалко тех людей, которые сейчас бились за свои жизни на улицах. Если дети сами идут в Альянс, значит, мы проиграли. Если дети за считанные года дослуживаются до Элитных и охраняют святая святых, значит, все бесполезно. Все это зря.

    - Гордон, иди сюда, - зовет Аликс, не отрываясь от мониторов, - Ничего не понимаю... Похоже, они тут пытались ускорить взрыв ядра реактора. Спятили совсем...

    Я позволяю себе удивиться. Надо же. Неужели во всей Цитадели еще найдутся самоубийцы, кроме меня и этой девушки? Принцип "так не доставайся же ты никому" действует и здесь. И я даже не знаю, что мы пытаемся друг другу доказать. Соревнование, гонки на время. Кто умрет первым. Бред...

    - Они же не сумасшедшие, - пожимаю плечами я, подходя поближе, - Может, хотят замести какие-то следы? Или просто помешать нам и взрывом побыстрее стереть с лица земли весь город?

    - Не знаю, - бормочет она, - Но они намеренно укоряли реакцию. Сейчас, минутку...

    Она тянется к какому-то пульту, с видом мамы, приготовившей сыночку умопомрачительный сюрприз. Нажимает кнопки, словно развязывает ленточку. И огромная железная стенка зала отодвигается, словно оберточная бумага.

    В одном я не ошибся. Сюрприз действительно умопомрачительный. Ум помрачается буквально со скоростью мысли.

    - Твою мать... - выдыхаю я и машинально отступаю на шаг.

    Аликс тянется ладошкой к лицу, словно сапер, уронивший на землю извлеченную мину. Взрыва можно ждать в любую секунду.

    - Боже... Похоже, реакция зашла уже совсем далеко...

    Огромный шар чистой энергии, переливающийся и водянистый, висит в каком-то десятке метров от нас в самом сердце реактора. По сложной металлической установке, раскинувшейся над шаром, куда-то вверх уходят нескончаемые потоки ослепительно светящейся энергии. Четыре огромных ротора медленно вращаются над ядром, симметрично раскинувшись над ним. Словно гигантский зонтик. Я видел что-то похожее в наших генераторах в "Черной Мезе", мы это называли удержателями энергии. Движущиеся вокруг волны проводники, улавливающее остаточное излучение, выбрасываемое потоком энергии во вне. Но сейчас я даже почти не замечал ни удержателей, по три метра каждый, ни круглый оплавленный остов, над которым висел шар. Я словно весь потонул в неописуемых переливах и потоках чистой энергии ядра Цитадели.

    - Надеюсь, доктор Кляйнер был прав насчет этого...

    Инстинкты бьют тревогу. Внутренний голос орет, орет изо всех сил: "Беги! Спасайся! Быстрее! Это смерть! Спасайся!". Но ноги не хотят слушаться. Все похолодело внутри. А ведь я-то думал, что уже ничего не боюсь, после всего-то.

    - А если рванет?.. - я трогаю стекло, отделяющее нас от зала с ядром.

    Аликс ёжится и лишь уныло смотрит на шар. Если рванет, то повторится сцена наверху Цитадели. Дежа вю. Словно время снова застыло, и взрыв замер в нескольких метрах от нас. Но на этот раз время над нами не властно. Если рванет, это смехотворно тонкое стекло не поможет. H.E.V. не поможет. Я улыбаюсь, оглядываясь куда-то назад. Надеяться на то, что G-man вытащит меня из любой передряги... Не глупо, но по крайней мере слишком нагло. Кто я такой? Кто он такой? Снять с меня этот скафандр и надеть его на Барни - получится куда более опытный и сильный солдат. Смешно даже. Он этого не сделает. Наверное, просто у меня лучше получается быть пешкой, чем у кого-либо.

    Если рванет, не спасет даже Бог.

    - Посмотрим, можно ли выйти отсюда к самому ядру...

    Аликс уже снова копается в базах данных этой консоли, стараясь выжать из нее хоть что-нибудь. Я нервно улыбаюсь гигантскому шару. Было бы весьма любезно со стороны Альянса оставить для нас план помещений, а еще лучше - инструкцию по эксплуатации ядра Цитадели с указанием гарантийного срока в случае неисправности. Я подхожу к Аликс и пытаюсь заглянуть ей через плечо, но все равно ничего не понимаю в этих цифрах, мелькающих на синем экране. А вообще, для кого мы стараемся? Ясное дело, для себя и для остальных участников Восстания, таких же, как мы. Но это только с одной стороны. А с другой стороны - наверняка опять пешки. Мы спаслись? Это иллюзия. Нас спасли. И человек в синем костюме тут помогать уже не будет. Хорошо если не будет еще и мешать. Свободного Человека и Аликс Вэнс вытащили существа, обладающие вортисущностью, которые мудры и расчетливы. Они ничего не делают напрасно. Вытащили, потому что знали - мы не сможем поступить иначе. Я едва удерживаюсь, чтобы не сплюнуть на пол. Ну и где же вы, вортигонты? Раз уж мы вам полезны, не мешало бы помочь.

    - Значит так, план такой, - говорю я, - Мы с этой техникой не знакомы, так? Просто делаем процесс, обратный тому, что делали они, ускоряя реакцию.

    - Подожди...

    Аликс, не отрываясь, исследует какие-то чертежи и схемы. Кое-где пояснения к ним сделаны на нашем языке, а кое-где - странными угловатыми письменами, которые я раньше видел по всему Сити 17. Черт его знает. Может, истинный язык Альянса. А может, какой-то код, которым упрощенно обозначают ключевые термины и понятия. Не знаю. Но Аликс в этих иероглифах явно разбирается, как в родном языке.

    - А что означает этот символ? - спрашиваю я, пытаясь хоть немного отвлечься от пульсирующего за стеклом энергетического шара, который навис, словно готовая взорваться сверхновая.

    - Не знаю, - пожимает плечами Аликс.

    Как оригинально. Не ожидал.

    - Я не умею говорить на их языке, да и не видела еще никого, кто умеет, - бормочет она, изучая схемы, - Я умею только понимать слова, а не отдельные символы.

    - А где научилась? - интересуюсь я.

    - Мы с папой учились вдвоем в "Восточной Черной Мезе". По всему оборудованию Альянса, которое нам удалось стащить из города.

    Ее голос излучает вежливость, так же как и деликатное желание, чтобы ее на время оставили в покое. И я отхожу. Нет, я не знаю, что значит этот символ. На этом языке я не говорю. Оставьте меня.

    Зарядник на стене обрадовал меня сильнее, чем любые обещания и гарантии. Зарядка не помешает, тем более, учитывая то, куда я иду. Я с удовольствием наблюдаю за цифрами на индикаторе костюма. 60%... 80%... 100%... 150%? Я лишь первую секунду не верю своим глазам, когда индикатор зарядки показывает 200%. Несуществующую цифру. Но тут бывает и не такое. Если их поля сумели зарядить неукротимой энергией кристалл из Зена в моей гравипушке, то что говорить о костюме? Им же хуже.

    Аликс наконец поднимает голову. Ее глаза горят уверенностью настолько, что даже я чувствую себя не таким разбитым, несмотря на то, что еще несколько часов назад лежал под тонной бетона. Она говорит, что разобралась в этих схемах и что все довольно просто. Чтобы замедлить реакцию, надо погасить часть излучения темной материи, которое скопилось внутри ядра. Погасить побольше этого излучения, насколько возможно. Тогда у нас будет еще несколько часов до того, как излучение снова скопится внутри ядра. Пока не прорвется через его хрупкую оболочку, и все, кто сейчас внизу, в городе, даже не поймут, что это было, как окажутся у врат небесных. Я уже понимаю, кто пойдет делать эту работу.

    - И как же мне это сделать? - спрашиваю я, стараясь выглядеть как можно непринужденнее. Вам когда-нибудь приходилось балансировать на канате, протянутым над жерлом вулкана? Примерно это мне предстоит.

    - Излучение можно погасить потоком темной энергии с противоположной полярностью, - говорит она, указывая на схему, - Излучатели такой материи находятся уровнем ниже, их тут, наверное, держат на случай аварии, чтобы, в случае чего, вовремя предотвратить взрыв реактора.

    Надо же. Даже инструкция по эксплуатации. Не очень-то умно с их стороны. Хотя... если бы тут не было Аликс, этой инструкцией можно было бы только подтереться. Ни я, ни повстанцы с улиц не знают, как читать подобные схемы и письмена. Вортигонты знали, что делают.

    - Это, как я понял, и есть излучатели? - спрашиваю я, водя пальцем по схеме. Ярко-бирюзовый цвет линий на экране режет глаза.

    - Да. Видишь, их три. Запусти все три, хорошо?

    Ну конечно. У меня же есть костюм. Хоть десять. Черт...

    - Просто чтобы погасить побольше темной материи, - продолжает она, увидев мой кивок, - Сейчас вызову лифт. Ты уверен, что справишься?

    Я подхожу к юноше, облаченному в броню Элитного. Переворачиваю его - перчатки пачкаются в его крови, но мне не привыкать. Ищу на висках зажимы. Не совсем то, что было у солдат, но система похожа. Шов шлема сильно смещен к затылку, так что задняя часть скорее напоминает крышку. Вакуумные зажимы издают свист, и передняя часть отделается от лица. Аликс с тревогой смотрит на то, что я делаю. Не волнуйся. Ему это уже ни к чему. А вот мне...

    - Нет, - отвечаю я и улыбаюсь, - А разве у нас есть выбор?

    Я держу в руках две половины шлема. И забываю на минуту, для чего я это сделал. На меня смотрит худое, со впалыми щеками, пепельно-серое лицо девушки. Глаза закатились, и в щелочках между синюшными веками блестят белки. Рот чуть приоткрыт, показывая желтоватые зубы. Тот, кого я принял по фигуре за молодого парня, оказался девушкой. Элитной. Совсем молоденькая. Совсем мертвая.

    Я встаю, держа в руках половинки шлема и пытаюсь надеть его на свою голову. Бесполезно. Размер не тот. Ворот скафандра мешает. Через матово-красную линзу шлема ни черта не видно. Обе половинки летят на пол.

    - Просто будь осторожнее, хорошо? - Аликс качает головой, - Думаю, охраны ты можешь не особо бояться - наверняка большая часть уже сбежала.

    Мы молча ждем приезда лифта - стеклянной платформы. Я замечаю тоску и нервный оттенок на ее лице. Словно проблеск молнии - ты почти успел разглядеть ее на черном небе, но ее уже нет. И небо снова кутается во тьму, пытаясь казаться спокойным.

    - Эй, - я ободряюще кладу руку ей на плечо, - Не унывай, Аликс! Спасем мы твой город. Нет ничего проще - включить три устройства и уйти. Не вешай нос! Хочешь, я тебе сувенир какой-нибудь оттуда принесу?

    Она с улыбкой смотрит на меня. Смотрит так, что я машинально снимаю очки. Неловко улыбнувшись, одеваю их снова.

    - Лучше просто возвращайся скорее, - она кладет ладонь на мою руку, - Как бы я хотела тебе чем-нибудь помочь...

    - Ты уже помогаешь мне. Тем что будешь ждать меня здесь. Поверь, это дорогого стоит. Когда я был там... в "Черной Мезе", мне было очень тяжело после резонансного каскада. Тяжело пройти до конца. Потому что меня никто не ждал.

    Лифт подходит, и я иду к нему, ускоряя шаг. Люблю... не знаю. Не люблю, наверное. Чувствовать себя неловко. Чувствовать себя виноватым. Виноват перед человечеством, абстрактным и необъятным, незримым - это одно. Но виноват перед ней - это совсем другое. И когда лифт уже несет меня вниз, я качаю головой. Эх, Илай... Знал бы ты, как неловко будет чувствовать себя твой друг и ученик доктор Фриман перед той маленькой кудрявой девочкой, которую ты частенько брал с собой в лаборатории, давая играть с дискетами и списанными роторами генераторов. Та девочка, которая со смехом трогала мои очки, не понимая, какое удовольствие в том, чтобы носить на лице два стекла, с детской непосредственностью смеясь над тем, что за ними мои глаза кажутся больше. Ладошка - не больше моего пальца. Хрупкие ножки. Шейка толщиной с мое запястье. Время, доктор Фриман... И чем больше я понимаю, что та девочка выросла и стала Аликс, этой Аликс, тем большим дураком перед ней я себя чувствую. Мне нравится девушка, чуть ли не вдвое младше меня. Докатился, док... Не знаю, причем тут это, но почему-то вспоминается старая песня "Я - сам себе дедушка" про парня, который путем хитрых родственных сплетений стал собственным дедушкой. Наверное, почти то же чувствовал и он, когда это понял. Только у меня - все абсурднее до безумия. Вижу ее - и не знаю, что со мной. Все-таки она хорошая... А как вспомню эти ручонки, тонкий голосок, детские глаза... Даже бежать хочется, бежать без оглядки. От тайной надежды Аликс. От нескрываемых хитрых взглядов Илая. От пялящихся повстанцев. Держись, доктор. Если перемотка вперед была осуществлена насильно, и отмотать назад уже нельзя - нажми на паузу. Заморозь это в себе. До того, пока дело не будет сделано. Я не хочу быть альпинистом, который на минуту прекратил восхождение и потянулся за прекрасным цветком - и сорвался в пропасть.

    Когда я вхожу в зал ядра, счетчик Гейгера на скафандре начинает трещать.

    - ОСТОРОЖНО! ЗАФИКСИРОВАН ПОВЫШЕННЫЙ УРОВЕНЬ РАДИАЦИИ!

    Механический голос костюма гулко разносится по залу, где воздух аж дрожит от всевозможных излучений, гуляющих в нем. Я вхожу, стараясь не думать о волнах, пронизывающих мое тело. Альфа, бета, гамма, Х-лучи. Господи, да какие только существуют в природе. Электромагнитное, фотонное, тепловое излучение. Все виды элементарных частиц. Даже еще неизвестные нашей науке, если верить Брину, бывшему Консулу Земли. И если обычное тело нормального человека представляет собой почти всю систему Менделеева, то сейчас мое тело будет прямо-таки музеем, храмом элементарных воздействий. Хорошо, что на мне есть костюм. Я усмехаюсь в полный голос и повожу перед собой рукой, словно разгоняя невидимые волны всевозможных излучений. Плохо только что на мне нет шлема. Не стал надевать, потому что сказали, что анализ частиц кристалла спректрометром не представляет особой опасности. Я еще не утратил способность смеяться. Скорее всего, когда и если я вернусь к Аликс, я уже буду дебилом. Умственно неполноценным. Деформация костей - меньшее из зол радиации.

    Зал наполнен ярким бирюзовым цветом. Цвет, приютивший у себя Альянс. Цвет, режущий глаза, отблески которого сверкают с почти идеально гладких металлических стен. Провода и трубки, тянущиеся вдоль стен. Столбы яркого света, по которому проскальзывают энергосферы, питая всю Цитадель. Побочный продукт от производства темной материи - антиматерия. Какой-то ее особый вид. И огромный шар ядра реактора, нависающий у меня над головой, держащийся на потоке чего-то с бирюзовым свечением. Шар медленно переливается, подрагивая. Словно заклинившая в последний момент бомба. Тронь пальцем - и взорвется. Словно неразорвавшийся снаряд - случайно задень рукой, и ее найдут за несколько километров. Словно пузырек с нитроглицерином - за миг до его удара об пол.

    Я иду на другой конец зала по тончайшему светящемуся мосту, сделанному из силового поля - хорошее архитектурное решение. На том конце меня уже поджидает высохшее тельце, ковыляющее на своих обрубках вдоль края платформы. Его забыли здесь. Да даже не забыли - просто махнули на него рукой. Кому нужен бывший враг, примитивный раб с жалкими остатками человеческой психики? Но даже сейчас он оставался на посту.

    Я схожу с моста и крепче сжимаю в руках гравипушку. Сталкер медленно оборачивается и замирает. В его круглых черных глазках - тихая тоска брошенной собаки. Высохшие губы, изрубленные морщинами, приподнимаются, обнажая нижнюю челюсть - и я вижу сплошь железные зубы. Кожа кажется совсем черной - он, похоже, был раньше негром. Из его рта вылетает вымученное шипение. Неловкий шаг вперед. Я смотрю в то, что осталось от его лица. На ту часть, которая не скрыта железной пластиной. Что-то смутно знакомое... Его везла капсула, когда я ехал в такой же к Брину? Да, наверное. Но не то... где же я его видел?..

    Сталкер пристально смотрит на меня. Мелкие волосинки на его лысой голове напоминают кожу цыпленка. Вся его кожа - как поджаристая корочка. Я вижу, как под ней, на руках, перекатываются сухожилия, начинают натужно пульсировать вены - он не помнит, что у него нет кистей рук, которые бы сейчас сжались в кулаки и снова разжались. Я чувствую, как меня наполняет священный ужас. Нет, не перед Альянсом. Альянс не надо бояться. Его надо ненавидеть. Ужас перед этим существом, прошедшем через такие страдания. Человеке, чье лицо кажется неуловимо знакомым. Свежий шов на животе - следы замены части внутренностей имплантантами. Едва слышный скрип зубов. Пристальный взгляд, кажущийся умоляющим. Словно он терпит жуткую боль, где-то там, внутри. Но ни один мускул на лице не дергается. Кукла.

    Я на миг перестаю чувствовать на своем лице волны радиации, теплыми потоками омывающие мои щеки. Я отступаю назад. Что с ним? Кто знает, что происходит в голове у этих низших из существ? Кто знает, что они чувствуют? И чувствуют ли вообще. Помнят ли они свою прежнюю жизнь? Помнят ли, что они - люди? Помнят ли, что с ними сделали? Наверное, нет.

    Линза на виске, похожая на объектив камеры, вдруг наливается красным светом. И из нее в мое плечо вдруг коротко бьет луч тусклого красного света. Я вздрагиваю. Луч оставляет на плечевой пластине едва видную темную полосу - заряду костюма удается погасить мощность лазера. Сталкер делает резки шаг вперед и, обнажая зубы в зверином оскале, издает резкое визжащее шипение, брызжа мне в лицо холодными мелкими капельками слюны. И, когда его оружие снова начинает наливаться красным светом, я не выдерживаю. Залп из гравипушки отбрасывает его, словно куклу, с силой бьет о стенку - если бы сейчас не стоял гул от растущего ядра Цитадели, я бы услышал хруст ломающихся костей, треск кожи, пропоротой изнутри хрупкими ребрами. Тело беззвучно падает вниз, в недра реактора. И я трясу головой, пытаясь стряхнуть с себя этот кошмар. Что это было? Спросите что полегче. Только мне кажется, я вспомнил, где его видел...


    ...- Ну что? Готов?

    Отис косо посмотрел сначала на своего приятеля, потом на табель тренировок.

    - Барни, - брезгливо сказал толстяк, показывая на бронежилет и каску, висящие в специальном шкафчике, - Если ты скажешь, что мне придется влезть вот в это, я больше не стану лепить тебе твои бюсты из хлеба в нашей столовке.

    Калхун довольно ухмылялся, предвкушая то, что сейчас будет. Казалось бы - обычная процедура - тренировка сотрудника службы безопасности Черной Мезы. Но сегодня было два особых обстоятельства, делавшие эту ситуацию почти пикантной. Первое - голографический тренер сломался, и тренировку поручили провести Барни. А второе, и самое главное, под раздачу попал молодой и веселый толстяк Отис. Калхун знал, что с этим парнем не соскучишься - по всей Черной Мезе ходили анекдотичные истории о юморке Отиса и том, куда этот юмор его приводил. Вот и получилось, что после того, как толстяк, руководствуясь самими лучшими побуждениями, облил одного из научных сотрудников - доктора Ньюэлла - шампанским, Отиса сослали нести вахту на КПП, да еще и приказали заново пройти курс тренировки.

    - Скажу, и еще как! - с удовольствием подтвердил Калхун, наблюдая за метаморфозами на лице Отиса, - Тебе еще повезло что голография сломалась, она бы с тобой сюсюкать не стала.

    - Я ненавижу таких как ты! - с чувством взвыл Отис, пытаясь одеть шлем, который был явно на пару размеров меньше, - Я старый больной человек, у меня насморк... А меня по тренировкам гонять... Я на полный желудок скакать отказываюсь!

    - Да ты всегда на полный желудок! Отис, не пыли. Сам же знаешь, что это только формальность. Для галочки.

    Лицо толстяка замерло и тут же просияло. Он пристально посмотрел на Барни.

    - Так ты поставь галочку, и дело с концом! - радостно сказал он, и подбежал к Калхуну, - Давай я тебя научу. Берешь правую культяпку. Зажимаешь между пальцами ручку, и рисуешь вот так...

    - Э нет, - притворился рассерженным Барни, - Меня и так дежурный офицер прессует. Я хочу чтобы у нас все прошло гладко и без фокусов.

    - Я тебе покажу фокус, - угрожающе пробубнил Отис и начал напяливать жилет, в который тоже еле влезал, - Фокус называется "померший прямо на полосе препятствий охранник". Посмотрим, как тебе понравится дохлый Отис с эпично кружащими над ним толстыми самодовольными мухами...

    - Давай-давай, - Барни с улыбкой подгонял его к двери, - Сейчас пробежишь, пропрыгаешь и дело с концом. Отчетность требует жертв...

    - Это доктор Ньюэлл требует жертв, - буркнул Отис, - Кровожадный сукин сын...Все давно знают, что он каждое утро ест по охраннику на свой докторский завтрак.

    Они вошли в первый зал. При первом же взгляде на три отрезка ракетного корпуса Отису сделалось дурно.

    - Итак, мистер Лаури, - торжественно произнес Барни, - Перед вами первый тур полосы препятствий. Прохождение курса тренировки покажет, действительно ли вы годны для приема на работу охранником в исследовательское подразделение Черная Меза.

    - Я уже проходил эти трубы год назад! - взвыл Отис, - Я... я не могу! Я с тех пор стал э... больше.

    - Толще ты стал, а не больше, - усмехнулся Калхун.

    - Конечно, уж если у человека широкая кость, его будут гнобить до скончания века, - пробурчал толстяк, - Я же не говорю кое-кому про целлюлит на его прыщавом затылке!

    Барни, на миг смутившись, потрогал свой затылок, но тут же вернул лицу грозное выражение.

    - Первое упражнение очень простое, друг мой ситный, - злобно улыбнулся Калхун, - Ты должен пройти полосу препятствий, пролезая через эти трубы, установленные на разной высоте.

    Отис хмуро подошел к первому отрезку ракетного корпуса. Занес ногу и, крякнув, остановился.

    - Сенсей, я не могу, - сказал он, - Я ногу подвернул.

    - Ты это в коллежде тренеру рассказывать будешь, - усмехнулся Барни, - Давай, чем быстрее пройдешь, тем быстрее пойдем в кафешку. Пончики за мой счет, а?

    Отис, пробурчав что-то про "мы не буржуи, коллеждов не кончали", все-таки начал лезть в трубу. Кое-как вскарабкавшись, он пополз, вытирая пыль животом и бормоча страшные проклятия, вплоть до обещания откусить Ньюэллу нос. Барни, посмеиваясь, наблюдал за всем этим, предвкушая, что будет дальше.

    - Что, фашисты, добились своего? - обиженно сказал Отис, оттряхивая с себя пыль.

    - Молодец! А теперь перейдем на вторую секцию - к прыжкам!

    Лицо Отиса побледнело и дернулось в трех местах.

    - Ы, - потрясенно сказал он, - Прыжки?.. Барни... Я же сегодня парашют не взял! Как же так...

    - Да ладно тебе, хватит, - отмахнулся Калхун, - Сам же знаешь, все это уже проходил. Давай, закончим с этим побыстрее!

    - Елси выживу - возьму больничный на пару лет, - Отис утер пот со лба.

    На полосе прыжков Барни начало казаться, что Отису и впрямь не сладко. После третьего прыжка Отис так и остался сидеть, тяжело дыша.

    - Эй, приятель, вставай, - забеспокоился Барни, - Что еще за шутки?

    - Шутки - в попе у мишутки, - огрызнулся Отис, с трудом поднимаясь, - Мне кажется, я только что наделал в штаны.

    - Ты смотри не помри мне тут, - сказал вдруг Барни, - Мало нам смертей...

    - Ты это о чем? - оживился Отис, - Что, кто-то умер?

    - Ага, - Барни помолчал, и лишь затем ответил, - Я слухи слышал, по всему сектору G ходят. Будто группа наших ученых недавно погибла.

    - У наших ученых не понос, так золотуха, - сокрушенно покачал головой Отис, и уже абсолютно серьезным голосом спросил: - Как это случилось?

    - Не знаю точно, - тихо ответил Барни, - Что-то не заладилось у них. Слышал лишь, что это была исследовательская экспедиция. Не вернулись они. Нашли лишь изуродованные тела. Даже не знаю, где...

    Отис потупил взгляд.

    - Пусть земля им будет пухом, - тихо сказал он.

    Барни молча посмотрел на друга. Он еще никогда не видел его таким серьезным. Отис поднял взгляд. В его глазах не было ни единой искорки.

    - Ну, Барни, чего стоим? - сказал толстяк, пустым взглядом глядя куда-то в сторону, - Веди в следующую секцию...


    ...Вспоминая план-схему, я осторожно лезу вверх по лестнице. Вдоль ослепительного потока света, текущего в каких-то жалких сантиметрах от меня. Нет, наверное, большего безумца на всей планете не сыскать. У меня кружится голова, а кровь долбит по сосудам так, словно сердце решило перевыполнить план на ближайший месяц. Я чувствую, что все жидкое, что есть внутри меня, вот-вот закипит, а глаза, немыслимым образом окислившись, превратятся в яичные белки. Когда я достигаю узкой кольцевой платформы, опоясывающей гигантский шар ядра, кожа моя буквально на глазах высыхает, я чувствую, как отслаиваются белесые невесомые чешуйки. Я нервно сглатываю - и горькая слюна всасывается, даже не дойдя до пищевода. Я прислушиваюсь - и кровь в висках стучит раскатисто и мощно, в такт к тяжеловесно пульсирующему шару из чистой энергии. Я медленно оборачиваюсь на него, чувствуя, что при каждом движении то вспухающего, то расслабляющегося шара мои волосы шевелятся. Трескотня счетчика Гейгера уже превратилось не непрерывный фон. Я смотрю в переливающуюся оболочку шара и дрожащий воздух. Пульсируя, гигантский сгусток темной материи останавливается в считанных сантиметрах от моего лица. Цифры на индикаторе заряда костюма стремительно падают, но я не замечаю этого. Края платформы оплавлены там, где их слегка касается шар, но не чувствуется никакого тепла. Это - холодный огонь. Перед глазами проносится все, что случилось недавно, и все то, что может случиться сейчас. Шар пульсирует и на миг расширится на несколько сантиметров - и его край коснется моего лица. И я отшатнусь назад, мелко трясясь, брызжа кровью и мозгами из оставшейся оплавленной половинки головы. Когда правое полушарие аннигилируется за одно мгновение, а левое чувствует весь букет этих ощущений. За пару секунд до своей смерти.

    Я иду по краю вдоль ядра, приближаясь к светящемуся мостику с каждым шагом. Но не могу оторвать взгляд от гигантского водянистого шара. Мне вспоминается желтый коридор. Шаги вортигонтов, красное аварийное освещение. Охладительный резервуар. Я уже один раз был в ядре реактора. Ядро Лямбды. И может быть, это странная ирония или судьба, но меня кидает в такие места, где человек существовать не может. Каким-то чудом я вышел из атомного реактора Лямбда, не заполучив лучевую болезнь. Сейчас, чувствуя, как голова раскалывается, словно в тисках, а глаза слезятся, я сомневаюсь, что мне повезет так же. Как бы вы отнеслись, услышав новости, сообщающие о том, что вы - ходячий труп? Что вы почувствуете, когда поймете, что вы обречены, ваше тело гниет заживо, а организм стареет и сохнет с немыслимой скоростью? Улыбнись. Присядь, раскрой глаза пошире. Вдохни полной грудью, может быть, впервые в жизни. Возьми за руку того, кто тебе дорог, и почувствуй каждую его клеточку. Пойми, для чего жил. Пойми и забудь. И лови каждое мгновение отведенных тебе минут. Доза обезболивающего. Доза скепсиса. Доза снисхождения.

    Я иду прочь от ядра, оставляя за своей спиной сгусток холода и беспристрастности. Унося частичку его в своем сердце. Так даже легче. Раньше можно было наслаждаться мучениями от дурных сомнений. Пронесет или нет? Повезет, или не очень? Убьют, или будешь жить? Сейчас все проще. Таких вопросов уже не возникает. Когда ты понимаешь, что обречен, чувствуешь необыкновенную легкость. Словно гора с плеч. Нет больше тех проблем и страхов, которые сейчас уже кажутся наивными и смешными. Нет больше сомнений. Все ясно, как белый день. Разум чист, как пробирки усердного лаборанта. Не это ли свобода? Не это ли - иллюзия? Нет больше вопроса - будет ли все хорошо. Теперь есть другой - успею ли? И давит он не хуже прежнего.

    Охранник-сталкер, обнимаемый молнией из гравипушки, летит вниз, растворяясь в темноте, и я выхожу из главного зала. Первый излучатель нашелся быстро - буквально через пару коридоров. Аликс оказалась неправа. Излучатель хорошо охраняется. И, когда я вижу двух солдат, заметивших меня и поднявших тревогу, я со злобной улыбкой прячусь за угол. Быть может, это от чувства легкости, которое я обрел, пройдя возле ядра. А может - я просто стал собой. Адреналин, как и эндрофин - это наркотик. Причина, почему люди остаются в экстремальном спорте или на службе в полиции. Наверное, я уже не могу без этого. Без ощущения риска и быстроты, правящей жизнями. И потому я смеюсь.

    - Кишка тонка!

    И, резко выскочив, захватываю к поле гравипушки одного из солдат. И, прежде чем второй успевает открыть огонь, метаю уже мертвое тело в него, окутывая и его тонкими белыми разрядами. Несколько пуль откуда-то со стороны попадают по мне, и я резко оборачиваюсь, почти ничего не почувствовав. Трое солдат во главе с Элитным уже рассредоточились по комнате. Я, не задумываясь, иду под пули, раскидывая синтетов гравипушкой по углам, ломая их шеи и спины ударом о стену. Их оружие, выпав из рук, тут же аннигилируется, чернеет и испаряется - результат действия конфискационного поля. Знать бы где у них этот чип, дающий право на пользование пушкой. Бесполезно.

    На стоящем посреди комнаты устройстве, сделанном из того же материала, что и вес вокруг, нет никаких сложных консолей. Нет ни длинных рядов кнопок, ни непонятных знаков. Все предельно просто. Если тут и есть что-то для отладки и контроля, то оно либо внутри агрегата, либо где-то в подсобных помещениях. Я включаю его, и стена напротив бесшумно уходит вверх, открывая окно, выходящее прямо на пульсирующее ядро реактора. Устройство по специальным рельсам подъезжает поближе. Откуда-то из его недр выдвигаются удивительно гибкие манипуляторы-проводники и, раздвинувшись, с треском вонзаются в два разъема в стене. Я слышу нарастающий гул, отхожу подальше. И вдруг из выступающей части аппарата резко вырывается луч, ослепительный настолько, что он кажется черным. Он вонзается прямо в центр гигантского шара за окном. Я вздрагиваю от раскатистого грома, ударившего по стенкам. Под подо мной мелко подрагивает. Счетчик Гейгера трещит чуть громче. И вдруг, прямо на моих глазах шар начинает уменьшаться. Я подхожу вплотную к окну, чтобы разглядеть, что же происходит. Луч, бьющий отсюда, словно откачивает из шара избыток материи. Ядро сдувается медленно и как бы нехотя. Последний гул Цитадели - словно вздох разочарования. И шар перестал уменьшаться.

    Я выхожу отсюда с чувством легкой победы. Мне удалось. Мне не верилось, но я смог укротить самое мощное, что когда-либо видел в жизни. Есть еще два излучателя. Добить. Словно кнопка "TEST FIRE" в ракетной шахте.

    За следующие две комнаты с излучателями приходится побороться. Комбины, наверное, вовремя сообразили, что к чему, и перекрыли все входы. Найти обходной путь просто, когда ты знаешь логику постройки, в которой оказался. А когда то, где ты находишься, строили не люди, руководствуясь не человеческой логикой, легче пробить головой путь напрямик через железные стены. Каналы, по которым несутся энергосферы, питающие всю Цитадель - лучшее место для человека, лезущего не в сове дело. Как последняя проверка. Я видел, что бывает с тем, кого лишь чуток заденет такая сфера. Я знаю, что будет, если она прилетит мне в голову. Костюм донашивать придется моему нанимателю и шефу. Надеюсь, человеку в костюме, он не будет слишком мал. Как малым ему кажется судьба каждого отдельного человека. Но тебе не понять, пока не остановишься хоть на минуту передохнуть, что человек, которому нечего терять, способен на всё. И поэтому эта заслонка вылетает, вышибаемая сапогом скафандра, а человек в рыжей грязной бородке и очках вылезает оттуда, где летают смертоносные энергосферы, увернуться от потока которых почти невозможно. Почти. Ключевое слово. И когда доктор наук разбрасывает бывших людей по комнате залпами из своего странного оружия, лучше закрыть глаза. Вам лучше не сопротивляться, солдаты Альянса. Вам лучше отойти к стенке, Элита. На этом языке я не говорю. Оставьте меня.

    Ведь, только включая излучатели и параллельно отбиваясь от хищно раскрывшихся мэнхаков, можно понять, что ты еще жив. Только глядя в их объективы, блестящие, словно капли дождя, можно вспомнить, сколько раз ты уже был обречен. Только чувствуя прямо перед лицом эти вращающиеся и острые, словно речь оратора, лезвия, можно понять, что пока ты дышишь, ты в полном порядке. Пока у тебя есть друзья - у тебя есть будущее. И, глядя, как вот уже последний луч иссушает шар из чистой энергии, ты наконец вспоминаешь то старое доброе чувство. Барни, неси пиво.

    Но самая лучшая награда, почему-то - это радость и восхищение на лице этой девушки.

    - Гордон!

    Аликс кидается ко мне, как только я вхожу, и обнимает. Я улыбаюсь. Может, это и есть, что чему надо посвятить дни, которые мне отсчитаны? Счетчик в голове тикает ударами крови по воспаленному мозгу. И этот счет не обратный. Потому что дело не в том, чтобы знать, сколько именно тебе осталось. Дело в том, чтобы видеть, сколько еще часов ты сумел прожить, несмотря ни на что.

    - Ну вот видишь, все в порядке, - улыбаюсь я.

    - Я та за тебя боялась... Особенно когда ты залез на те роторы над ядром и переехал на них на эту сторону.

    - Другого выбора не было, - пожимаю я плечами, - Они поняли, чего мы добиваемся, и перекрыли все подходы.

    - Ты сумасшедший! - восхищенно говорит она, - Быть так близко к ядру... Но у тебя получилось! Ты - лучший!

    Полегче. А то загоржусь. Ну ладно повстанцы, наслушались баек вортигонтов про меня, но ты-то, Аликс... Я подхожу к стеклу и смотрю на ядро реактора. Шар уменьшился раза в три, и теперь даже не пульсировал, а тихо покоился под почти сомкнувшимся над ним "зонтом" из удержателей остаточной энергии.

    - Как думаешь, комбины не отключат излучатели?

    - Не беспокойся, - улыбается она, - Я тут все заблокировала. Хоть какая-то от меня польза будет в подвигах великого Свободного Человека!

    - Понабралась от вортигонтов всякой ерунды, - с напускной обидой бурчу я.

    - С кем поведешься, - она смеется, и тут же переключается, - Ты сделал все в лучшем виде, Гордон! Конечно, реакция задержалась не навсегда, но мы хотя бы выиграли немного времени. Теперь и у нас, и у остальных будет возможность побыстрее убраться из города.

    - А есть куда? - криво усмехаюсь я.

    - Есть. Место недалеко от городской Стены. Белая Роща. Там сейчас доктор Кляйнер, мой отец, и... Кстати, пока ты ходил, я тут покопалась в их контрольной базе данных.

    Я молчу, ожидая услышать что угодно. Ее, выросшую среди компьютеров и техники, могло заинтересовать все, что угодно - от инструкции по пользованию респиратором до секретов их телепортационных технологий.

    - Пойдем.

    Она ведет меня в какой-то смежный зал с большим монитором.

    - Оказалось, что взрыв Цитадели - лишь побочный эффект. После того, как взорвался портал Брина, взрыв ядра реактора - это единственный для них способ передать пакет данных туда, откуда они пришли.

    Я приостанавливаюсь и прикладываю руку к виску. Морщусь от прострелившей голову боли.

    - Что с тобой? - щурится она.

    - Все в порядке, - голос получается неубедительным, - Что ты имеешь ввиду? Какой такой пакет данных?

    - Не знаю, - хмурится она, - Но данные эти настолько важны, что комбины готовы даже пожертвовать всей Цитаделью и собой, чтобы их отослать.

    - Твою мать, - шепчу я, глядя в стенку.

    Час от часу не легче... Теперь еще и какой-то убийственный пакет данных. Конечно, глупо было предполагать, что взрыв Цитадели - и есть самоцель комбинов. Данные... тут даже не приходится гадать. Это может быть только одно. Координаты, сигнал SOS, жалобы - одним словом, просьба прислать подмогу. И тогда уже Земле точно не поздоровится.

    - Так давай отменим пересылку этих данных! Удали их, ты же можешь.

    - Не могу, - Аликс качает головой, - Все прочно защищено. Но мы должны хотя бы отдать эти файлы папе и доктору Кляйнеру. Они смогут расшифровать их. И мы будем знать, к чему готовиться.

    - К новому концу света, - мрачно говорю я, косясь на зарядник на стене, - Плохие новости, а, Аликс?

    - Похоже на то... Я тут сделала копию, - уже бодрее сказал она, гордо показывая мне флешку, - Она у меня прямо тут.

    - Отлично. Главное, чтобы мы не опаздали. Сколько у нас есть времени, чтобы доставить это к Илаю и доктору Кляйнеру?

    - Не знаю... Может, часа три. Максимум шесть.

    М-да... Мысленно добавляю в голову второй счетчик. Невесело, что тут говорить...

    - Тогда чего мы ждем? - я выпрямляю спину и пытаюсь хотя бы напускной бодростью отогнать адскую головную боль, - Пойдем отсюда быстрее.

    - Подожди. Я нашла еще кое-что. Это Джудит.

    Аликс оборачивается к монитору и нажимает какую-то кнопку. Я замираю, когда на экране показывается лицо Моссман. Та, которая предала, и одновременно не предавала никого. Та, которой удалось зайти дальше, чем всем нам. Та, которая так уважала меня, и так завидовала моей роли в последнем эксперименте в "Черной Мезе". Та, которая до сих пор оставалась для меня загадкой. Она смотрит прямо на нас и торопливо говорит, беспокойно оглядываясь назад.

    - Полагаю, я обнаружила местонахождение Проекта.

    Она говорит четко, жестко и быстро. Как хорошо заученную речь. Так говорят люди, которые уверены. Так говорят люди, которые боятся. Надеются. Хотят сказать многое, но время, снова это время...

    - На данном этапе сложно оценить размер разрушений и сказать, осталось ли там что-нибудь, что могло бы выдать нашу работу, если Альянс нас обнаружит.

    На ней теплая куртка. Позади - плохо освещенный коридор, обычный и неприметный. Окна с плотно закрытыми жалюзи. Она смотрит прямо мне в глаза. На заднем плане слышны короткие крики.

    - Конечно, нам нужно будет взглянуть на Проект поближе, - говорит она, уверенно, - Но я смогу сделать предварительное заключение уже через несколько часов. Если объект там, где мы думаем, понадобится не более...

    По коридору пробегает человек с автоматом в руках и, исчезая за поворотом, делает ней знак. Моссман оглядывается на отдаленный гул. Я машинально посильнее сжимаю оружие.

    - Я вынуждена прервать передачу. Нас могут засечь.

    Она отбегает за поворот, и вдруг стену и окна, у которых она стояла, выносит чем-то мощным. Вслед за обломками в помещение влетают двое Элитных и бегут по коридору.

    - Где это она? - спрашиваю я, не отрываясь от экрана.

    В проломе стены виднеется ослепительно белые холмы. Лед. Снег. Вьюга. От следующего толчка камера надает на пол. Последним, что мы видим перед помехами, было странное трехногое существо, напоминающее маленького изящного страйдера, который наклонился над камерой.

    - Там, похоже, были серьезные неприятности, - тихо говорит Аликс.

    Я даже не знаю, что и думать насчет этого. Голова болит так, что мне вообще ни о чем не хочется думать. Пропади оно все пропадом...

    - Ты это сообщение записала себе на флешку? - морщусь я.

    - Нет...

    - Запиши. Надо будет обязательно показать его Илаю. Он в курсе планов Джудит. Он должен знать, где она сейчас и что там творится.

    Аликс кивает. Процесс записи занимает пару минут. Ровно столько, сколько я подзаряжаю костюм до небывалых 200%.

    - Пойдем быстрее, - торопит она, с интересом наблюдая, как я прячу три коротких раздвижных контакта в особое отделение и закрываю крышку, - Я покажу, где тут лифт.

    Мы идем к лифту и через минуту уже едем вниз. В самый низ. Когда Аликс говорит, что выйдем мы уже на уровне земли, я чувствую огромное облегчение, и даже головная боль кажется мелочью. Неужели мы наконец выйдем из этого железного склепа?

    - Вот только кажется мне, что им не понравится, что мы читали их почту, - усмехается она.

    - Тонкое наблюдение. Охота теперь за нами будет наверняка. Ничего, нам не привыкать... Как думаешь, откуда у них сообщение от Моссман?

    - Наверняка просто перехватили, - Аликс достает свой пистолет, - Сообщение-то явно не Альянсу адресовано.

    - Это точно.

    - Ничего, сейчас приедем прямо к платформе. Если повезет, на первом же поезде вырвемся отсюда, и - навстречу свободе!

    Я качаю головой. Мне бы ее оптимизм. Нелегко быть веселым и беззаботным после того, что узнал о себе. Непросто быть оптимистом, когда узнаешь, что ты - лишь пешка в первоклассно рассчитанной игре. Что ты помог случится тому, что произошло с твоей планетой...

    - Смотри-ка, - я удивленно гляжу на гравипушку.

    - Она снова стала обычной? - любопытствует Аликс, разглядывая кристалл, который вновь стал своего обычного, оранжевого цвета.

    - Хорошего понемножку, - говорю я, глядя, как цифры на индикаторе заряда костюма падают до нормальных 100%.

    Пока мы идем по коридорам до поезда, Аликс методично запирает за нами вес двери своей отмычкой. Когда за одной из дверей послышались шаги, пришлось торопливо закрывать и ее.

    - Джудит, наверное, где-то в горах, - говорю я, захватывая выползшую откуда-то шариковую мину гравипушкой, - Или на северном полюсе.

    - Почему ты так решил? - Аликс перенастраивает мину и мы отпускаем ее гулять по коридору, прежде чем закрыть за собой очередную дверь.

    - Ну снег там вроде был... А сейчас только начало осени. Не знаешь, что за тварь там была в кадре в последний момент?

    - Не уверена, но, кажется, это был охотник.

    - Охотник? - щурюсь я.

    - Да, - Аликс пытается открыть следующую дверь, - Я видела такого всего-то один раз, еще в детстве, лет десять назад. Их все тогда называли министрайдерами.

    - Смешно, - ухмыляюсь я, когда мы проходим дальше, - Домашняя версия, да? Что-то вроде компактного страйдера для ценителей?

    - Почти, - улыбается Аликс, - Хотя они больше похожи на хаундаев, чем на страйдеров... Это тоже синтеты. Их обычно не пускают в город. Охотники вроде как патрулируют границы Сити 17 за городской Стеной.

    - А ты откуда это знаешь? - интересуюсь я.

    - Еще девчонкой я много лазила по улицам, - Аликс смущенно улыбается, - Тогда еще детей было много, они ведь убивали только тех, кто моложе двух лет. Однажды удалось с высокой крыши заглянуть за Стену... Знаешь, когда я была маленькой, Моссман уже тогда недолюбливала меня. Один раз она поймала и сильно отругала меня за какую-то там шалость, за дерзость с ГО-шниками вроде...

    - Ты это к чему? - удивленно улыбаюсь я. А она, оказывается, и в детстве была такой же смелой.

    - Просто так, - пожимает она плечами, пока мы подходим к силовому полю, отделяющему нас от входа в вагон, - Так вот, я тогда сильно обиделась на нее. Мы всегда не очень-то ладили. Мне кажется, ее сейчас очень злило, что я наконец выросла.

    - Не вини ее, - несмело говорю я, хотя до сих пор не знаю, предательница она или нет, - Она работала в "Черной Мезе" уже в твоем возрасте, уже была кандидатом наук. Вы с ней похожи.

    - Ну уж спасибо, - фыркает Аликс, снимая поле, - Да понимаю я. Просто наверное она ревновала папу ко мне.

    - Давно поняла? - сдвигаю брови я.

    - Давненько, - вздыхает она и мы подходим к вагону, - Так вот, и в тот вечер, когда она заснула, я нарочно оставила одну из клеток с подопытными хедкрабами открытой. В комнате, где она спала.

    Я останавливаюсь. Аликс? Ты что... Никогда бы не подумал. С чего такая откровенность?

    - Чего?

    - Да, - Аликс смотрит в пол, - Мне сейчас конечно стыдно признаваться, но... Я просто хотела проучить ее. Не понимала еще тогда...

    - Почему ты мне это рассказываешь? - стараюсь сделать голос как можно мягче.

    - Просто... потому что я недавно поняла, что ей дорог... что она любит моего отца, - Аликс смущенно смотрит на меня, - Мне давно хотелось хоть кому-то выговориться. Прости.

    - Лучше расскажи об этом ей, - я кладу руку ей на плечо, - Поверь, станет намного легче.

    Мы заходим в поезд как раз вовремя - дверь задвигается, оставляя нас в красном полумраке аварийной лампы. Я вижу розовые белки глаз Аликс. Они блестят ярче обычного.

    - Обязательно скажу, когда мы с ней встретимся.

    Мы молча вслушиваемся, как поезд мягко трогается, набирая скорость. Наверное, я все еще никак не могу успокоиться, но я чувствую, что мы тут не одни. И включаю фонарик. Теперь поспокойнее.

    - А откуда ты знала про поезд? - спрашиваю я, оглядываясь.

    Висящие по стенам капсулы. Маленькая консоль с мониторчиком, стенд с двумя табельными автоматическими винтовками солдат Альянса. Отлично... Поезд разгоняется и уже слышен успокаивающий стук колес.

    - Ниоткуда, - улыбается она, - Просто подумала, что раз в Нова Проспект поезда ходят каждые десять минут, то и тут тоже...

    Я усмехаюсь. Умно, ничего не скажешь. Не хочется думать о том, что было бы, если бы она ошиблась, и поезда тут не было. Наверное, включился бы третий счетчик.

    - Хорошо ушли, красиво, - говорю я, чтобы не молчать.

    - Красиво? - рассеянно говорит она, оглядываясь. И натыкается на капсулу, висящую прямо перед ней, - Боже...

    Она осторожно приподнимает ее крышку, напоминающую капюшон спальника. Я невольно поднимаю гравипушку, забывая, что теперь от нее никакого толку. На свет показывается серая лысая голова, безвольно болтающаяся из стороны в сторону в такт стучащим колесам поезда.

    - Да это же эшелон со сталкерами, - тихо говорит Аликс, отступая на шаг и натыкаясь да другую капсулу.

    Я смотрю на прикрытые пепельные веки и серое, худющее лицо. На железные створки, открывающие, словно ставни, переносицу и глаза.

    - Вот что случается с теми, кто сопротивляется, - Аликс смотрит в мертвенно серое лицо. Кажется, он спит.

    - Или кто оказался в не том месте в те то время.

    Мы молча смотрим на того, кто раньше был одним из нас, радовался, любил, смеялся, в детстве играл с другими детьми в прятки, любил маму и папу, любил потом и свою девушку... Смотрим на серого урода, подобие человека.

    - Спи, - тихо говорит Аликс, осторожно опуская крышку капсулы, - Надеюсь, ты не помнишь, кем ты был...

    - А же стало с Джудит после того?

    Аликс отсутствующе смотрит на меня. И только через большую паузу отвечает:

    - Ничего. Она сумела накрыть хедкраба пустой бочкой и вызвала доктора Кляйнера с его электрошоком, - Аликс улыбнулась, - А потом этого хедкраба назвали Ламарр.

    Мы вместе улыбаемся этому. На миг уносясь далеко-далеко.

    - Послушай, - "просыпаюсь" я, - Если этот поезд везет сталкеров, то куда же мы едем? Уж не в город ли?

    - Сейчас проверим.

    И мы спешим к маленькому экранчику. Я попутно хватаю одну из винтовок. Качаю головой и кладу ее обратно. Какой толк от тяжеленной пушки, у которой нет патронов?

    - Все в порядке, - Аликс смотрит на монитор, - Мы едем за город, на какой-то сто шестой завод. Видимо, сталкеров запросили туда, как рабочие руки.

    - Отлично, - снова расслабляюсь я, - Главное, чтобы мы успели вовремя, до взрыва...

    Приятно слышать перестук колес. Приятно ощущать нарастающую скорость. Приятно осознавать, что мы уносимся все дальше и дальше от этого ада. Это впервые за последние двадцать лет, когда я рад тому, что снова, по странной иронии судьбы, снова уезжаю в никуда на поезде.

    - Хорошо хоть не пешком, - словно угадывает мои мысли Аликс.

    - Это точно, - улыбаюсь я, - Можно надеяться, что худшее уже позади.

    Выстрел боли в моем мозгу словно отдергивает меня за ошейник, говоря: "Не наглей, песик".

    - Похоже, ты снова спас нас...

    Она не успевает договорить, поезд сильно вздрагивает, как от удара, но продолжает движение. Похоже, даже еще быстрее.

    - Что это бы...

    Снова удар, и мы летим на пол.

    - Сгруппируйся! - кричу я, когда очередной толчок и глухой взрыв дает понять, что это вряд ли поможет.

    Полный сумбур. Меня швыряет куда-то в сторону и вверх, я больно бьюсь головой о какой-то уступ, звякают, словно пробирки в пакете, капсулы. Резкий лязг и скрежет режет слух. Все мелькает перед глазами. Сильнейший толчок - и всё. Когда я, придя в себя, открываю глаза, то вижу прямо перед собой черные злые глазки сталкера. Ощущаю его ярость. Его визг. Черноту на его зубах. Запах гнили из его рта. Его слюну у себя на лице. Глаза в глаза. Кто из нас свободнее?

    Всё. Приехали. Я качаю головой. Нет, доктор Фриман. Не везет тебе все-таки с поездами...


    ...- Ну что, нашел? - Триггер подсел к Шульцу, отдыхающему после нового перехода. Сейчас они уже готовы были выбраться из каналов. Осталось забрать барахло с последней станции - и все. Они уже рядом.

    - Нет, представляешь? - Шульц горестно развел руками, - Все обыскал, нигде нет!

    Триггер покачал головой и присел рядом, на полусгнившем бревне.

    - А Джеф?

    - Ну а что - Джеф? - покосился на него Шульц, - Тоже не нашел. Да если бы просто потерял, с меня голову еще не снимут. А вот если она попадет в руки комбинам - всё. Черт возьми, да это может всю нашу работу подорвать! По крайней мере в Сити...

    - Про своих я даже не спрашиваю, не мог никто ее украсть...Да ладно тебе, дружище, успокойся, - Триггер похлопал друга по плечу, - Мы же все время были тут, так что даже если ты эту флешку и потерял, то она уже давно втоптана в грязь, отсырела и испортилась.

    - И то верно, - Шульц, казалось, все равно был подавлен. Потерять такие данные...

    - Слушай, - сменил тему Триггер, - Делать-то что будем? Каналы закончились, наши уже интересуются, как и что. Поезд или городская Стена?

    Шульц помолчал, глядя в грязь перед собой. Наконец, ответил:

    - Собирай отряд.

    - Так что ты решил? - встал Триггер, ехидно заглядывая в глаза друга.

    - Отряд собирай, - улыбнулся Шульц.

    Через пару минут все собрались в крытом конце канала. Повстанцы очень устали, марш продолжался уже почти сутки. Кое-кто ворчал, а кто-то и жаловался в полный голос - в основном новички. Еды было мало, ее распределял Джеф, как заместитель командира. Пока что все держались на чистом энтузиазме. Все-таки падение Цитадели - дело серьезное. Повстанцы откровенно и искренне радовались, что Цитадели скоро конец. Это было для них всем, ведь они привыкли видеть этот шпиль с детства, и для них он был олицетворением сапога, попирающего Землю и ее добрых жителей. Ходили слухи, что доктор Фриман в одиночку перебил три взвода Элиты, прошелся ураганом по Цитадели, пристрелил Консула, и теперь Цитадель вот-вот взорвется. Хотелось радоваться - вроде бы, сейчас в рядах Альянса должен наступить хотя бы временный разлад, да и ненавистный многим Консул мертв. Однако спешка перекрывала всё - надо было убираться из города как можно быстрее. Многие до сих пор не понимали, почему отряд двигался не совсем в сторону городской Стены. Которую, кстати, еще как-то преодолевать надо.

    - Друзья, - обратился ко всем Шульц, когда перед ним выстроился ряд грязных, усталых людей с горящими, как угольки, глазами, - Потерпите немного. Я понимаю, все устали, всем нам хочется спать, хочется есть, и до черта надоело все это!

    Послышались одобрительные возгласы.

    - Но вы же сами понимаете - спать нет времени. Цитадель долго не простоит.

    - Верно, Шульц! - крикнул кто-то, - А мы простоим еще меньше. На поезд - и всего делов!

    - Да какой поезд? - раздался другой голос, - Наши давно все пути заминировали. Через подземку надо!

    - Умный такой, да? Подземку наверняка в первую очередь обвалили, когда все началось.

    - Тише! - поднял руку Шульц, - Будем пробираться пешком, по путям. Это - единственный наш выход. А сейчас - слушайте задание.

    Все затихли. Они давно боялись этого. Предчувствовали. Только не обратно в центр. Только не этот ад, что царит возле Нексуса...

    - Немного впереди, на путях есть сошедший с рельс поезд. Вез что-то важное в Цитадель, пока не подорвался на одной из наших мин. Видимо, заряд закладывали еще давно, и сработал он совершенно случайно и очень не вовремя.

    - А с чего это мы должны рисковать своими задницами ради какой-то железки? - выступил вперед худощавый парень по кличке Кирпич.

    Он имел сложный нрав и запомнился всем своим вечным рассказом о том, как он в возрасте девяти лет забил ГО-шника кирпичом. Рассказывал он это всем новичкам в отряде, обыгрывая всё это в деталях, поминутно упоминая, что ему очень неловко за тот поступок, отчего и получил такое прозвище. В общем-то он был самым безобидным и худым в отряде, и, судя по его постоянным раскаяниям и восторженным обилиям кровавых подробностей, никакой этой истории с кирпичом никогда и не было. Но прозвище прицепилось прочно.

    - Потому что я так сказал, - резко ответил Шульц.

    - Шульц дело говорит, - подал голос Триггер, - Он на то и командиром нами выбран, чтобы командовать. А наше дело - под пули лезть, коль ничего получше не умеем.

    Джеф покосился на Триггера. Нет, этот малый сильно изменился за последние недели. Пожестче стал. Война всех шлифует.

    - Послушайте, - мягче обратился ко всем Шульц, - Найти и обыскать этот поезд очень важно. Есть сведения, что он вез секретный груз.

    - Да у Альянса все грузы секретные, даже сухпайки, - пробурчал кто-то.

    - И потом по железной дороге нам как раз прямой путь из города, - рассудительно заметил Шульц.

    - Вообще-то есть путь и покороче, - заявил Кирпич, оглядываясь на товарищей, словно ожидая поддержки, - На юго-восток, там узкоколейка старая.

    - А за городом ты с чем воевать будешь? - прищурился Шульц, - С вашими автоматиками? Или палками да дубинками? Это только против комбинов хорошо. А когда с охотником столкнешься, автомат уже не спасет. В поезде мы почти наверняка найдем вооружение получше.

    Все притихли, обдумывая услышанное.

    - Будем действовать так, - начал Шульц, улыбнувшись, - Одна группа заходит...

    Триггер, уже не слушая, потихоньку выбрался из толпы и, стараясь ступать неслышно, отошел в сторону. Никто не заметил его - повстанцы уже обсуждали план действий. Он осторожно проскочил в крытый угол станции. Тут еще оставались кое-какие вещи - матрасы, коробки, остатки еды, одеяла, обрывки газет, замусоленные книжки, пустые бутылки, какие-то тряпки. И рация, все еще стоящая на столе. Рации, уходя со станций, уничтожали лишь в последнюю очередь. Еще раз оглянувшись, Триггер включил устройство и начал крутить ручку настройки. Услышав, наконец, желанный зазор между сплошным белым шумом, он тихо сказал в микрофон:

    - База, прием! База, вызывает Гражданин. База, прием, ответьте Гражданину... Это номер G576US, позывной - Гражданин. База, отвечайте, прием...

    - Слушаю вас, Гражданин, - наконец ответил грубый голос, пропущенный через стандартный модулятор респиратора, - Почему сорван предыдущий сеанс связи? Прием.

    - Меня чуть не засекли, - Триггер опасливо оглянулся, - После той сигнальной ракеты они стали каким-то параноиками... У меня срочно.

    - Что случилось

    - У меня есть кое-что важное для вас. Прошу прислать одного из ваших.

    - Что у вас, Гражданин?

    - Не телефонный разговор, - припомнил Триггер старое-старое выражение, снова оглядываясь, - Мне нужно встретиться с кем-нибудь из ваших главных, срочно. Я раздобыл нечто немалой важности для Альянса.

    - Хорошо. Мы пришлем солдата...

    - Нет, вы меня не поняли, - Триггер постарался придать своему голосу жесткость, но получилось плохо, - Я буду говорить только с кем-то из моего командования. У меня на руках информация повышенной секретности.

    Молчание.

    - Хорошо, - наконец ответил голос, - Назовите время и место.

    - Через три часа, в квадрате 51, недалеко от разбитого поезда. Как я узнаю вашего... офицера?

    - Он сам вас найдет, Гражданин. Конец связи.

    И снова повисла тишина, теперь уже мертвая. Триггер вздохнул. Нет, он был недостаточно жестким. А вдруг они пришлют какого-то тупицу-солдата? Тогда для него, Триггера, все кончено... Он быстро встал и, отойдя от рации, выпустил в нее несколько пуль из автомата.

    - Эй! - на выходе появилась тень, - Триггер? Ты что это там делаешь?

    Он замер, сглатывая слюну. Растянул губы в легкой улыбке.

    - Рацию уничтожаю.

    - Молодец! Это правильно, мы как раз уже снимаемся с этой станции. Пошли, там твоя помощь нужна... 
       
       
       Глава 3
    Отвергнутые

    ...- Всем рассредоточиться! Парни, не дальше пяти метров! - Шульц передал повстанцу только что обезвреженную растяжку, - И смотрите под ноги.

    - Всё, я расставил дозорных, - выпалил запыхавшийся Джеф, - Пять человек. Мало, чёрт, удалось покрыть только половину поляны.

    Триггер, вместе с другими тремя парнями, тихо перешептывался, косясь на середину поляны, туда, где на рельсах лежал покореженный локомотив-лезвие. Вагон, оторвавшийся от локомотива, стоял метрах в трех, чернея обожженным низом. Джеф и Шульц засели за другой стороной ржавого ЗИЛа, совещаясь о чем-то. Триггер посмотрел на Боба, усталого парня с обветренным лицом и бородкой "под Фримана".

    - И зачем ты только тут торчим? - тихо проворчал он, ложась на траву, - Только время теряем.

    - Им виднее, - усмехнулся Триггер и, сорвав травинку, сунул ее в рот, - По рельсам до вокзала дойти легче. А там и до свободы рукой подать.

    - Как будто мы сможем поставить локомотив на рельсы, - беспечно возразил Хун, молодой китаец с тонкими усиками, - Нет, пешочком, придется только пешочком... Да и Фриман пропал... О чем он только думал? Вместо того чтобы просто убить Консула и захватить Цитадель, он ее перегрел, и через часа два всем конец!

    - Да им хорошо. Стратеги... - отозвался повстанец по имени Баггз, - А меня позавчера пиявки чуть сожрали...

    И он почесал бинты на ногах, где аллели свежие просочившиеся пятна крови.

    - А ты чего в воду полез? - усмехнулся Боб, - Не ребенок ведь уже, знаешь...

    - Там в запруде нож лежал, - пробурчал Баггз, - Хороший, с кишкодёром. Да я всего-то в воде по колено пробыл секунд десять.

    - Как будто этого мало, - Триггер нервно огляделся и посмотрел на солнце, серый маленький круг.

    Вроде уже пора.

    - Ну хоть достал?

    - А как же, - Баггз достал из голенища находку, - Ты глянь, какая сталь! Да еще и с дарственной надписью. Редкая вещь!

    - Ну-ка дай сюда, - потянулся Хун, - О, да это самого Элитного нож! Жируешь...

    Никто уже и не удивился. Давно было известно, что Хун понимает немножко из письменов Альянса. Просто он довольно долго возил трупы крематорам в Семичасовую. В Китае тогда им работы было больше, чем в других странах.

    - Да я этим ножиком еще не одного Элитного перережу, - Баггз вдруг понизил голос, - Эй, Боб, у тебя дурь еще осталась?

    Повстанец посмотрел на него с интересом.

    - Ну допустим. Ты что, никак решил стать постоянным клиентам? Им всегда скидка!

    - Иди ты. Просто давно не курил, уже мозги размякают, не могу... Ну дай, а?

    - А что у тебя есть?

    - Парни, кончайте, - поморщился Триггер, - У нас же рейд сейчас.

    - Ничего ты не понимаешь, - отмахнулся Боб, - В рейд под трипом идти самое то, реакция повышается. Ну так как?

    - Ну... - Баггз пошарил по карманам, - У меня есть "завтрак ГО-шника", аж три. Патронов лишних штук десять. Ну, расческа. Зеркало хочешь?

    - Себе оставь, - усмехнулся Боб, - А за патроны с меня потом башку свинтят, сам же знаешь... А вот ножик твой Элитный мне очень подошел бы! А, как ты считаешь?

    Баггз покачал головой.

    - Нет, не дам.

    - Ну тогда два "завтрака ГО-шника".

    - Чего?! - глаза повстанца округлились, - А задница не слипнется? Это же рацион на два дня? А мне что, потом прикажешь травку два дня щипать?

    - Ну, как хочешь, - скучным голосом сказал Боб, расслабляясь, - Либо "завтраки", либо ножик.

    Баггз мрачно смотрел то на нож, то на прозрачные целлофановые брикеты. Боб с милой улыбкой на лице осторожно потянулся и взял нож, с удовольствием его оглядывая. Баггз молча принял конвертик из пожелтевшего куска газеты. И вдруг посмотрел на свои искалеченные ноги.

    - Нет уж, я передумал! - и он вырвал нож из рук приятеля, - Бери лучше это дерьмо, смотреть на него не хочу...

    Боб с не менее довольным видом спрятал в свой объемистый рюкзак два брикета с серой губчатой массой. Баггз сжал в руке нож, чувствуя каждый его миллиметр. И спрятал оружие обратно за голенище.

    - Я сейчас, - бросил Триггер и, пригибаясь, подобрался к Джефу и Шульцу.

    - Друг, ты чего? - обернулся Шульц, - Я же говорил, всем ждать. Или ты что-то заметил?

    - Я отлить пойду, - мрачно сообщил Триггер, оглядываясь и не смотря другу в глаза.

    - Что? - обомлел Джеф, - Никуда не пойдешь! Сейчас лезвие штурмовать. Давай здесь, тут все свои, чай не девки.

    - Я не могу, когда кто-то рядом... Я вон в тот пустырь отойду, на пару минуток всего.

    Джеф покачал головой, смотря на Триггера, как на больного..

    - Погоди! - друг ожил Шульц, - Ты же сам жаловался, что на ту область у тебя дозорных не хватило! Давай, Триггер, иди, конечно. Заодно останешься там, в дозоре. Если что, свисти три раза.

    Триггер, чувствуя, что у него отлегло от сердца, кивнул и, стараясь не показывать, как у него трясутся руки, побыстрее побежал за деревья, на пустырь. Если он опоздал, то все было напрасно...

    ...

    ...Интересно устроен человек. Мы каждый день видим друг друга на улицах и на работе. Теперь - пусть даже в боях и на привалах, в подвалах и подворотнях. Мы видим эти лица, конечности, глаза, тела. И все мы знаем, из чего все это состоит, все учили в школе начальный курс анатомии. Знаем про кости, сухожилия, мышцы. Знаем про жир, гной, желчь, слизь, лимфу, слезы, сопли, мозги и кишки. Тем не менее, фотографии красивых девушек печатают в журналах, смазливых молодых людей снимают в кино, созданы салоны красоты. Человека могут считать красивым, а даже если ему не очень повезло, специалисты могут сделать его симпатичнее. Очень странно, учитывая вышеперечисленные составляющие части человека.

    Нам очень нравится видеть их все вместе. В строго установленном природой порядке. Но стоит нам разделить человека на составляющие - и это почему-то уже никому не нравится. Жилы, ребра, легкие, печень и прочее очень нравятся нам, пока они, вкупе с эпидермисом и волосяным покровом, расположены как надо. А стоит переставить местами части этой странной мозаики - и вот уже мы чувствуем отвращение. Стоит просто показать человеку одну часть этой мозаики отдельно от других частей - и его стошнит. Проходите сюда, пожалуйста. В этом зале представлены свежеотделенные глаза человека. В следующем - мозги. Далее, чуть правее - кишечник, все еще тепленький. А, что? Вам нужен пакетик? О, их у нас предостаточно. Вас может вывернуть хоть наизнанку, но вы обязаны, слышите, обязаны пройти всю экспозицию до конца!

    Вот в какой ситуации мы с ней оказались.

    Странная двоякая природа человека. Все те же мозги, кровушка и жирные кишочки гуляют вокруг нас по улицам, только в определенной комбинации, улыбаются и здороваются при встрече. Но стоит нарушить комбинацию - и мы уже брезгливо морщимся. Откуда в нас эта чопорность и педантичность? Неужели мы настолько любим порядок? Кто нас этому научил?

    Именно об этом я думаю, когда отползаю в сторону и вижу стонущую от отвращения и страха Аликс. Ее придавила капсула, и серое, сухое и прозрачное лицо сталкера злыми черными глазами буравит ее.

    - Гордон... помоги!..

    Мы любим красивых людей. На них приятно смотреть. А стоит немножко вывернуть их наизнанку или разделить надвое, мы в страхе пятимся. Каким бы красивым и приятным человек ни был, но если он пролежит в земле пару месяцев, мы в ужасе отвернемся. Даже если этот человек был нам дорог при жизни. Даже если он умер своей смертью.

    Желтые, покрытые зловонным налетом, зубы щелкают в миллиметре от лица Аликс, слюна брызжет на ее щеки, выносимая изо рта сталкера пронзительным шипением.

    - Быстрее...

    А ведь, в сущности, этот раб - простой человек. Просто часть органов удалена, часть немного изменилась. Просто нарушен мировой порядок, комбинация частей этой мозаики. И всё - он уже исчадие ада, страшное и отталкивающее. Откуда в нас эта любовь к порядку? Откуда в нас эта двойная мораль? Перед нами стоит человек - и мы его любим. А стоит вытащить то, что у него внутри, или просто видоизменить - и мы уже готовы его ненавидеть. А ведь он не хотел этого. И никто из тех, кто сидел в Нова Проспект, не хотел, чтобы их настолько боялись и ненавидели после их смерти.

    Я гравипушкой отталкиваю капсулу подальше от тела Аликс и указываю ей на выбитую дверь вагона. Она нервно сглатывает и кидается вон из поезда. Я - сразу за ней. Опускаюсь на пол, морщась от резкой боли в голове. Аликс, прикрывая глаза и тяжело дыша, медленно сползает по стене с грязно-желтой плиткой.

    Пока ты жив, тебя терпят. Потому что любовь - слишком редкая роскошь. Тебя терпят. Но стоит тебе умереть - и тебя боятся. Не стоит отрицать, мы все до жути боимся покойников. Хотя при этом даже дурак понимает, что покойник никогда не укусит и не ударит. Отныне это просто бездушная кукла. Но люди все равно боятся находиться рядом с ними. Может быть это шутки той силы, что породила нас. Эта странная мораль и любовь к порядку. Может быть, это - лишь идиотские стереотипы, насажденные нам с детства страшными байками и фильмами. А может быть - это лишь дань времени. Потому что теперь у людей есть оправдание, почему они боятся мертвых. Потому что даже мертвый в наши дни может встать и пойти убивать. Потому что зомби не спят. Потому что сталкеры не отдыхают.

    - Ну, чего ты испугалась? - пытаюсь миролюбиво улыбнуться. Не получатся.

    - Он... он был так близко... - она вымученно смотрит на меня и снова закрывает глаза.

    - Он же просто человек, - я почти верю в то что говорю, - Он же не виноват в том что...

    - Да я понимаю...

    Я усмехаюсь. Нет, это чувство в человеке неистребимо. Даже в этой девочке, выросшей на входах, посеянных Альянсом.

    - Знаешь, я однажды был в анатомическом музее, и мне показывали засушенное тело без кожи. Показывали, как двигаются сухожилия, дергая за ниточки. Чем-то похоже на это.

    - А я однажды видела оторванную от зомби руку, которая сама ползла, перебирая пальцами, - Аликс посмотрела на меня.

    А она не шутит. Черт, как же мало я повидал на своем веку. Мне по сути почти пятьдесят лет, а я так мало знаю. Даже Аликс, который еще месяц назад едва умела говорить, знает больше меня.

    - Интересно, где мы, - оглядываюсь я.

    Только полумрак, стена и обломки металлических укреплений Альянса.

    - Хорошо бы, где-нибудь на окраине... - Аликс тяжело дыша, смотрит в пол, - Теперь-то уж точно не стоит рассчитывать на безоблачный отъезд за город.

    Да уж. Это было бы для нас слишком хорошо. Просто уехать из города. Даже не поборовшись. Оставить всех выкручиваться самим. Самим бежать из города, вздрагивая от оглушительного тиканья обратного отсчета, понимая, что через пару часов от города останется лишь кратер. А теперь мы и сами попали в эту сеть. Теперь мы все в одной связке.

    - И как по-твоему, - задаю я давно мучающий меня вопрос, - Будем бежать со всех ног, или поможем остальным убраться из города?

    - Знаешь, сколько их в Сити 17? - Аликс качает головой, - Спроси что полегче. Надо сначала хотя бы выйти под открытое небо.

    Она права. Вот он, комплекс героя, которым меня так старались наделить и повстанцы, и вортигонты. Спасать всех сломя голову, сказав себе: "Мне всё равно, я должен помочь всем и каждому, я же Гордон Фриман!". А должен ли я? Кто я?

    - По крайней мере, ясно, куда надо держать путь, - говорю я, вставая, - На какой-нибудь вокзал. Приставим ствол к виску машиниста, и пусть вывозит нас из города. А тех, кто захочет с нами - просто погрузим в вагоны.

    - И на все - три часа? - обреченно улыбается она.

    Черт. Счетчик вновь затикал в голове, каждым ударом отдаваясь в виде дикой боли. Я спотыкаюсь.

    - Гордон, что с тобой? - Аликс быстро подходит ко мне и поддерживает меня за руку.

    - Ничего... голова побаливает.

    На несколько секунд я ничего не вижу. Кровяное давление, должно быть, просто адское. Но боль отступает куда-то внутрь черепа, затаившись там, словно свернутая в клубок змея. Готовая в любой момент развернуться и снова ужалить.

    - Надо будет срочно показать тебя доктору Кляйнеру, - обеспокоенно говорит она, и я высвобождаю руку из ее ладоней.

    - Всё в порядке, - я выпрямляюсь, насколько это позволяет костюм, и чувствую, что это правда.

    Видимо, наш поезд просто подорвался на одной из мин повстанцев и рухнул, пробив перекрытия, прямо в подземные гаражи. Это сразу видно, когда пробираешься через груды бетонных обломков, смешанных с сегментами одной из шагающих стен Альянса. Аликс довольно ловко скачет по бетонным глыбам в своих видавших виды кедах. Я едва держу ее тем - в сапогах скафандра, подошва которых подобна кожаному доспеху, не чувствуешь земли вообще, не говоря уже о съезжающих под ногами камнях. Такое чувство, будто идешь по густому киселю. К тому же остаточный заряд скафандра слегка отталкивает мелкие камешки, и от этого еще труднее. Зато сапоги блестят без единой царапины, как новенькие. Будь обычная война с обычными людьми, военные бы давно отобрали у меня костюм на нужды обороны, чтобы наладить серийное производство H.E.V. Но сейчас... будь это возможно, про костюм вспомнили бы только фанатики. Умные бы просто поставили на конвейер роботов-Псов. Это чудо, рвущее голыми руками солдат, способное потягаться с тяжелой техникой и даже кораблями Альянса, поставило бы точку в этой бойне. Хотя... Семичасовая война... Все силы Земли за семь часов. Кто знает, что еще у Альянса припасено в рукаве?

    Когда мы выходим в разбитое вдрызг подземное шоссе, я резко останавливаюсь.

    - Тихо!

    Я медленно поворачиваю голову влево, на очень знакомый звук.

    - Турели! - Аликс молниеносно кидается за колонну на разделительной полосе. Я тоже хочу сорваться с места. Пока пулеметы обеих турелей, оживших под потолком, не спускают курок.

    Холодный красный отблеск объектива, трясясь, уставился на меня. Почти все лампочки выбиты, но все равно видно, что все шоссе усеяно трупами муравьиных львов и зомби. Корочки засохшей желтой крови. И треск вновь и вновь щелкающего бойка в почти мертвой тишине.

    - Аликс, ничего страшного, - негромко зову я, - В них давно закончились патроны.

    И демонстративно освещаю фонариком туннель, заваленный обломками, покореженными автомобилями и трупами.

    - Черт, - облегченно выдыхает она, оглядывая туннель.

    Все стены и пол в пулевых отверстиях, черных и злобных. Крошёная плитка хрустит под ногами. Аликс ойкает, отскакивает в сторону - ей на голову упали крупные холодные капли из пробитой трубы. И мы медленно идем вперед, огибая трупы машин, жуков и людей.

    - Муравьиные львы? Здесь? - удивленно оглядываюсь я.

    - Наверное, защитные поля Альянса окончательно пали, - пожимает плечами Аликс, - Должно быть, их питала Цитадель.

    - Ну-ну, - качаю головой, - Только жуков нам не хватало.

    - Ну у тебя же есть ферроподы, - оптимистично бросает она.

    - Нет, - стараюсь звучать максимум беззаботно. Эффект получается красивый.

    - Что?! - тетерь выражение лица Аликс напоминает мое, - Приехали...

    Мы идем дальше, через этот мертвый ад, и даже страшно представить, что тут происходило, когда все они были еще живы. Один инстинкт против другого. Но победила смерть, она всегда рано или поздно побеждает. И, словно в ответ на эти мысли, я ощущаю ее дыхание совсем близко. Тут темно, очень темно, и я чувствую себя беззащитным, почти голым. Тусклый фонарик освещает только шагов на пять вперед. И, когда я слышу этот безумный, полный боли стон у себя над ухом, я резко вскидываю фонарь.

    Гниющее тело в метре от меня. Уже заносит руки для удара. Не хочет этого, сопротивляется, через боль и безумие. Но если у тебя на черепе хедкраб, у тебя нет выбора.

    - Осторожнее! - Аликс вскидывает свой пистолет, и я отскакиваю в сторону, - Свети на него!

    Десяток пуль пробивает хозяина мертвеца. Странно и неприятно осознавать, что твою задницу прикрывает девушка. Нет, это против моих правил! Это ненормально. И, пока мы идем дальше, и зловонные зомби лезут на нас отовсюду из темноты, я изо всех сил пытаюсь помогать ей, метая в перерожденцев камни, кирпичи и арматуру с помощью гравипушки. Иногда они подбираются слишком близко, и пули, кромсающие их тела, обдают нас гноем, слизью, кровью и кусками кишок. Но каждый раз, когда кирпич влетает в очередной ходячий труп, я вздрагиваю, словно это мои ребра крушатся, как стеклянные. Ведь это люди, обычные люди, ни в чем не виноватые. Надо всегда помнить это. Иначе сам перестанешь быть человеком.

    Чтобы подняться на этаж вверх, приходится снова впихнуться в грязную и пыльную вентиляцию, так как дверь на лестницу закрыта с той стороны. Конечно, Гордон, ты же у нас в костюме, вот и полезай! Черт бы побрал эти трубы и всю вентиляцию в мире! Но когда я открываю дверь, Аликс улыбается мне, хваля мою ловкость и быстроту. Кажется, она вот-вот поцелует меня. И я ей безумно благодарен. В мире не так много людей, любящих меня, на не мой образ, чтобы я их отталкивал. Но я все равно не понимаю! Я же только что из вентиляции! Я грязный, небритый, вонючий, я не мылся целую вечность, волосы засалены, ногти обломаны. Как я могу ей нравиться таким?! Влюбилась? Умоляю, это же вчерашняя девочка, сегодня увлеклась одним, завтра другим. Разбежался.

    Однообразие туннеля этапом выше прерывается двумя вагонами, свалившимися на шоссе сверху, как и наш поезд. Двери выбиты и изуродованы, и мы заходим внутрь.

    - Ого! - Аликс впечатлено разглядывает стены вагона, - Похоже на вагон солдат.

    Я присвистнув от удивления, обхожу стены, увешанные комплектами солдатской брони, пустые стойки для винтовок, ряды респираторов с тусклыми желтыми стеклами, ящики с сухими пайками. Да, добра тут конечно навалом.

    - Может, оденешь? - киваю на бронежилет, - А то даже одна пуля может стать последней.

    - Оставь, Гордон, - Аликс отмахивается, - Не выйдет, наши уже пробовали. Людям подходят только жилеты ГО-шников, а эта броня только для синтетов. У меня же нет разъемов на груди и голове...

    - Ну хотя бы щитки на бедра, - давлю я, - Это уже хоть что-то.

    Она отнекивается, но я все равно прилаживаю щитки к ее ногам. Смотрится очень стильно. Просто блеск.

    - Ну зачем? - как и всякая женщина, она оглядывает непривычную обновку со смесью интереса и недоверия, - На мне и так ни царапины.

    - Бесконечно везти не может, - я отхожу, всматриваясь вглубь вагона, - Знала бы ты, сколько раз мне стреляли по ногам... Особенно из пулемета...

    Тело, лежащее в глубине вагона под холодным светом лампы, настолько мускулистое и широкоплечее, что я вспоминаю "Черную Мезу". Когда перерожденец умудряется прожить достаточно долго, он начинает эволюционировать.

    - Что это?

    Мы подходим поближе, и я не чувствую вони. Ни язв, ни горбов, ни зловонных кишок. Лишь кровь, много крови на плечах и серой броне. Кровь залила эмблему Альянса на плече.

    - Ого... - тихо говорит Аликс, - Это же комбин. Комбин-зомби...

    Хедкраб, пробитый осколком металл, уже давно мертв. Кровь запеклась между щитками бронежилета, образовав корку, похожую на потрескавшийся лак. Перчатки, натянувшись на выросших в длину пальцах, лопнули в тех местах, где проросли недлинные когти, желто-черные, с запекшейся кровью под ними.

    Еще одно превращение. Теперь уже насильно. Стоя между дух толп. Они ругаются, орут, брызжут друг на друга слюной. И ты выбираешь сильную сторону. Становишься им подобным, совершенствуясь в одном и деградируя в другом. Убивая часть себя в себе. Такой странный суицид. Но ты и не подозревал, что есть и третья сила. Черная тень полужизни, в своем гниющем зверином оскале, дохнувшая на нас злых духов Зена. На обе толпы. И когда ты уже выбрал, за кого ты, и перестал быть человеком, черная костлявая рука схватила тебя за шиворот и, дав тебе свое чадо, толкнула тебя в пропасть. И, когда жало хедкраба пробивало твой респиратор и череп, ты думал, что эта тварь подавится.

    - Комбины-зомби... - улыбается Аликс, - Это зомбайн! Зомбайн, дошло?

    Она смеется, и я чувствую, как мой мозг пронзает боль и ярость.

    - Это кажется тебе смешным? - я резко поднимаю на нее взгляд, - Это же человек, Аликс, он тоже человек!

    Мы оба вдруг оборачиваемся на звук и видим темную фигуру в дверях. В другом вагоне тоже есть свет, и мы в ужасе видим, как к нам, прихрамывая, ковыляет солдат Альянса. Солдат-зомби.

    Ты думал, что эта тварь подавится. Но когда жало, круша имплантанты в твоем мозгу, все-таки находит лазейку, ты растерян. Обида и растерянность - последнее, что ты помнишь перед тем, как впервые умереть. Перед тем, как черная костлявая рука оторвет от твоей души кусок и выбросит, развеет по ветру. Но тот кусок, что остался... он - твой приговор.

    Зомби останавливается, явно чувствуя нас. Беспорядочные протяжные звуки его модулятора голоса доносятся до нас, обдавая ледяным страхом. Я не в силах пошевелиться... Эти стона, совсем как у обычных перерожденцев. Но пропущенные через модулятор, зловещие, тихие и сводящие с ума. И более разборчивые:

    - Помогите... ааа... ээээ...

    Она смотрит на меня. Она тоже слышала.

    Солдат шагает ближе, но вдруг снова останавливается. Его тело напряжено, руки с короткими когтями согнуты в локтях и прижаты к телу, словно он чего-то боится. И челюсть под хедкрабом снова двигается.

    - Яяяээээээ.... Ооиииуууу... код три дваааууу шесть... аааа... Аликсссс... Фриман...

    Она хватает меня за руку. Если бы я мог посмотреть на нее, я бы увидел, что она сейчас потеряет сознание. Но я не могу оторвать взгляд.

    Потому что когда ты очнулся, весь в крови и с мерзким существом на голове, ты понял, что ты не мертв. Ты заживо похоронен в этом теле. Твоя душа порвана на три части, и ты уже никогда не знаешь, какая из них прорвется в следующую минуту. Тебе очень больно. Ты гниешь заживо. Но голова... барьеры, поставленные Альянсом, еще работают. Директивы, внушенные мозгу, не нарушить. Тебе не хочется вставать, но ты идешь. Боль сильна, но безумие и сознание собственной почти что смерти еще сильнее. Хочется умереть, уйти, чтобы все закончилось. Спрыгнуть с Цитадели, застрелиться, лечь под поезд. Но злая тварь, поработившая почти весь мозг, не позволит этого. Почти весь. Потому что даже хедкрабу не выбить то, что вбил туда Альянс.

    И я понимаю все это, когда он пытается связаться со своими...

    - Цель...аааооооэээ... обнар... обнаружена.

    Его стон сливается в сплошной стрекот модулятора. Он делает быстрый шаг к нам и словно с трудом останавливается.

    - Больнаааооо... цель найдена...

    И он, срывая с пояса гранату, кидается к нам. Чека звонко подает на пол, небрежно, как выроненные из кармана ключи от квартиры. Вслед за ней летит и предохранитель. Негромко пикая, граната зажата в когтистых пальцах, и когти до крови пропарывают кожу на пальцах.

    Он сорвал чеку с моего сознания.

    - В сторону! - кричу я и захлопываю дверь между вагонами, прямо перед "лицом" солдата-зомби.

    Мы кидаемся на пол под грохот взрыва, и я чувствую: всё. Он хотел умереть. Но директивы Альянса так же сильны, как и воля. И он нашел выход.

    Аликс смотрит на меня остекленевшими глазами.

    - Неудачная шутка, Аликс.

    В ее глазах блестят слёзы...

    ...

    ...Розенберг решительно не понимал, в чем дело. Происходило явно что-то странное. Сначала экспедиция погибла, пытаясь достать чистый образец этого чертового кристалла. Потом назначают эксперимент над искусственно выращенным образцом - зачем? Показатели все равно будут совсем иными, да и в составе минерала не будет ключевых компонентов. Но это еще ладно. Так час назад образец еще и заменили, что-то там опять не так пошло. Ну хорошо, пусть эксперимент, это даже интересно, чисто с практической точки зрения. Да и наверняка поможет в изучении телепортации. Эксперимент - это уже финальная стадия, и, как и в любом деле, сначала нужно рассчитать все теоретически, чем ему и поручили заняться. Конечно, ему помогали Илай и Колетт Грин, но большую часть расчетов доктор Розенберг сделал сам. И был поражен результатом. Оказалось, что вероятность возникновения резонансного каскада при прохождении луча спектрометра через кристалл составляет аж десять процентов! Цифра гигантская, учитывая возможные последствия. Он осторожно уведомил о таком риске Администратора, но Брин выслушал это все с внимательным видом и тут же перевел тему, сказав, что это мелочи. Розенберг рассказал о своих опасениях Илаю и еще паре коллег, но те заверили его, что волноваться не стоит - уже решено не поднимать уровень напряжения спектрометра до максимума. Да и образец кристалла далеко не чистый. Но в последний момент прикатился Келлер и огорошил всех, сказав, что напряжение спектрометра будет поднято на пять процентов выше нормы! И сколько Розенберг ни доказывал, сколько ни угрожал, сколько ни просил, этот дурак Келлер тупо стоял на своем. Розенберг был в ярости, ему казалось, что он вот-вот взорвется. Или он, или спектрометр. Ведь вероятность резонансного каскада увеличилась до пятидесяти процентов! Он предупредил всех, кого только можно. Хотя нет, не всех. Гордон Фриман, этот молодой гений, открывший один из краеугольных камней локальной телепортации. Он еще не знал, как велик риск того, что его просто разложит на атомы при эксперименте, который и так сам по себе опасен неизбежным радиоактивным излучением. Розенберг искал его, пытался вызвать доктора Фримана по внутренней связи, даже несколько раз оповестительная система, по просьбе Розенберга, рекомендовала доктору Фриману срочно явиться в тестлабораторию. Но тщетно, Гордон опаздывал на целый час, а караулить его у КПП Розенберг уже не мог. Все что ему оставалось - это отправить Фриману личное сообщение, где он и предостерегал ученого. Оставалось лишь надеяться, что охранник передаст сообщение Фриману.

    - Ну что, все готово? - Розенберг вошел в вспомогательную комнату над спектрометром, - Когда будем начинать?

    - Не торопитесь, доктор, - Келлер на миг оторвался от мониторов, - Фриман опаздывает, образец тоже... Всему свое время.

    - Ну-ну. Я бы на вашем месте тоже не очень-то торопился бы устроить конец света, - раздраженно ответил Розенберг и обернулся к худенькой угрюмой девушке, - А ты что такая мрачная?

    - Вы же знаете, - глухо ответила девушка, - Это должен был быть мой эксперимент...

    - Вы все переживаете на этот счет? - поднял брови Розенберг, - Полно, Джудит, всякое бывает. Забудь!

    Девушка мрачно опустила взгляд.

    - Доктор Моссман, вам надо успокоиться, - подал голос Келлер, - Сходите в машинный блок, проверьте, все ли там исправно. Заодно и развеетесь.

    Девушка молча кивнула и пошла к выходу. Никто не заметил, как, выходя, ее рука взяла со шкафа ржавый гвоздодёр...


    ...


    ...Здание бывшей гостиницы "Бриз" знавало и лучшие времена. В буфете уже не сидели веселые постояльцы, небольшая сцена была осиротело пуста, пара одиноких пластиковых стульев валялись посреди зала, среди рваных газет, бумажек, оберток от сухпайков, грязного тряпья и гильз. На "ресепшене" наскоро устроили КПП, поставив старенький сканер, турель и двоих усталых, скучающих солдат. Некогда красивый, отделанный зеленоватым мрамором холл с колонами был пуст и разбит, плитка покрошена пулями, а одна из колонн вестибюля обвалилась прямо в небольшой высохший фонтанчик - когда отсюда выбивали повстанцев, какой-то идиот кинул под колонну гранату.

    Но среди этого разгрома солдат THU191009 расхаживал совершенно спокойно и даже с удовольствием. У него уже чесались руки от бездействия, и вот наконец, хоть какое-то дело. После недавнего взрыва тюрьмы Нова Проспект в надзирателях отпала нужда, и ему кинули милостыню в виде незначительного повышения до простого солдата трансчеловеческого подразделения в звании сержанта. Но для него это был серьезный шаг вперед. В его планах было дослужиться в ближайший год до Элиты, и прорваться в высшие подразделения, благо безупречная служба в ГО и тюрьме давала для этого шанс. Его не пугали трудности. Его не пугали имплантанты и трансплантация. Это не страшно. Теперь уже он это точно знал. Но даже сейчас он понимал, что отныне он - уже нечто большее, чем сиделка для зеков. И к своим обязанностям подходил серьезно, придавая им очень большое значение, и искренне веря, что Альянс по достоинству оценит его заслуги.

    - Да где же эти подонки? - раздражительно повернулся он к постовым, - Сколько можно ждать?!

    - Уже вызвали, будут с минуты на минуту, - невозмутимо отозвался один из них.

    THU191009 обернулся на беспорядочную дробь шагов.

    - Ну наконец-то! Хорошо выспались, а?

    Потрёпанного вида ГО-шники выстроились перед сержантом в две нестройные шеренги. Некоторые прихрамывали, у многих бронежилеты были помечены пулями, форма посерела от пепла, валившего хлопьями по всему городу. Солдат прошелся вдоль строя, брезгливо оглядывая, как когда-то говорили в его стране, врагов народа. Его взгляд остановился на двоих.

    - Что это за вид? - его голос источал желчь, - Где ваши респираторы?!

    Оба ГО-шника хмуро посмотрели на нового начальника.

    - Потерял в перестрелке, - глухо ответил один.

    - Пулей перебило затылочный модуль, пришлось снять, - отозвался второй.

    - Смотреть противно, - взгляд сержанта скользнул по бледным сероватым лицам, - Лихие вояки...

    Он остановился перед строем, заложив руки за спину.

    - Бывшие служащие Гражданской Обороны! Как известно, выше сомнительное подразделение было уничтожено. Потому что кое-кто начал предавать Альянс целыми взводами! Оставили в живых только вас, старших офицеров, да и то только тех, кто не успел переметнуться к нарушителям режима, - THU191009 не смог удержаться от презрения, - Но это не значит, что вы достойны привилегий. Все вы разжалованы, и вы это знаете. Альянс великодушно предоставил вам возможность доказать, что вы верны ему до последней своей секунды.

    Сержант замолчал и прошелся перед мрачно молчащим строем.

    - Вы поступаете под моё командование. С этой минуты вы выполните любой приказ - как мой, так и старшего по званию. Наша задача - выбить мятежников с позиций на окраинах и не дать им живыми покинуть город. Любой ценой.

    - Ага, то есть мы просто мясо, - пробурчал кто-то, - Через пару часов всё равно всем конец...

    - Мы не мясо! - резко обернулся THU191009, - Альянс ценит своих сынов и никого не посылает на убой! Мы сегодня - передовая ударная сила. В числе других.

    - А почему не страйдеры? - крикнул другой голос, - Они всех быстро зачистят, да и их, зверюг, если что, не жалко.

    - А вот это уже не тебе решать, - рявкнул сержант, - И страйдеры не "зверюги", а такие же члены Альянса, как и солдаты, хоть и низшие. А вы, предательское дерьмо, должны быть счастливы, что вам дали последний шанс, а не шлепнули вместе с прочим мусором!

    - Я никогда не был предателем, - сквозь зубы произнес лишившийся респиратора.

    - Вот я и дам тебе возможность это доказать, - глаза сержанта полыхнули злобным огнем, - Первым пойдешь в разведку боем, в одиночку. Я лично прослежу.

    ГО-шник до белизны сжал губы.

    - А теперь - марш на улицу, получать оружие, - громко сказал сержант, - За любое подозрительное движение я сам любому мозги вышибу, имейте ввиду!

    Когда последний ГО-шник вышел, THU191009 и сам проследовал наружу и, занятый своими мыслями, изредка поглядывал на процесс раздачи оружия. Да, денёк предстоит жаркий. Досадно, конечно, водить по городу этих горе-офицеров, да еще и за несколько часов до взрыва. Но ему пообещали - командование предоставит десантный корабль для эвакуации. Это уже значит, что кто-то умрет. В капсуле корабля только двенадцать мест, а ГО-шников чуть больше двадцати. Да и даже хотелось сомневаться, что корабль вообще будет, но не получалось - наверху не предатели, они своих не бросят. Сержант даже не верил в это. Он это знал.

    Не знал он лишь того, что за ним сейчас наблюдают в прицел снайперской винтовки. На крыше отдаленного дома, прильнув к прицелу, лежал разномастно одетый гражданин с перевязанной ногой и, сжав зубы, терпеливо рассматривал сержанта - его глаза, нашивки, руки, изгиб спины. Запоминал каждую черточку, каждую деталь, каждую мелочь.

    - Ну вот я и нашел тебя, Стас...


    ...


    ...А дальше Аликс молчит. Всё время, пока мы идем вперед по туннелю шоссе, темнота и гробовая тишина не отпускают нас. Говорить больше не хочется, да и зачем? Каждый из нас сейчас орет на самого себя, беззвучно, но оглушительно. За нас всё говорят эти тёмные проходы, тусклый свет фонарика, трупы муравьиных львов, зомби и солдат-перерожденцев. У одного из них я нахожу пистолет и дробовик. Патронов немного, но уже хоть что-то. Устал я быть вооруженным фонариком, словно джедай - световым мечом.

    Но, чёрт возьми, даже сейчас, отстреливаясь в темноте от зомбайнов, растворяясь в их вое и ставленых попытках связаться со своими по рации, даже сейчас я пытаюсь почувствовать на своём затылке взгляд. Его взгляд. Давящий, с презрительной снисходительной усмешкой. Осточертевший, ненавистный. Но дарящий стабильность и знание того, что всё идет как надо. И, отбиваясь от черного ядовитого хедкраба и чувствуя, как его зубы и жало шкрябают по плечу скафандра, я не чувствую этот взгляд.

    Его нет. Пустота. Барнаклы тянут к своим пастям зомбайнов, бегущих на нас, и я понимаю, что теперь всё по-настоящему. Всё, хватит, доктор Фриман, лафа закончилась. Теперь шрамы не будут бесследно затягиваться. Голод будет сводить с ума, как уже сводит с ума редкая пульсирующая боль в голове.

    Я вижу глаза Аликс, которая отстреливает бегущих отовсюду муравьиных львов, пока я гравипушкой толкаю по всему подземному гаражу старые автомобили, чтобы заткнуть ими норы этих тварей. И, видя этот взгляд, я вдруг понимаю, как это непривычно. Вместо насмешки - испуг. Вместо презрения - тревога. Теперь уже никто и ничто не следит за мной, кем бы он ни был. И я вдруг чувствую себя отвергнутым. Я больше не нужен. Но почему это мерзкое чувство? Не о свободе ли ты мечтал? Будь осторожен со своими желаниями, ибо они могут сбыться. Только будешь ли ты рад этому?

    Вот почему у меня так сильно болит голова. Вот почему мой счетчик стучит так оглушительно.

    - Боже, - морщится Аликс, когда мы проходим по какой-то комнате, по колено в вонючей холодной воде, - Везет тебя, что у тебя есть это костюм. Вода мерзкая... У тебя там не найдется место для еще одного человека?

    Она пытается улыбнуться, отвлечься шуткой. Наверное, уже поняла, над чем стоит шутить, а над чем - нет. Я тоже улыбаюсь, но получается странная гримаса из-за резкой боли в голове. Смотрю на нее. А в твоей голове, Аликс, найдется место для еще одного?

    Я вижу свет в конце туннеля, и Аликс будто читает мои мысли:

    - Господи, пусть это будет путь наверх...

    Мы проходим по огромному подземному гаражу прямо к одиноко горящей лампочке, висящей над клеткой лифта. И хоть шахта лифта пуста, тросы, уходящие наверх - словно спасательный круг посреди океана.

    - Наконец-то, - она с облегчением смотрит на меня и нажимает кнопку.

    Лампочка мелко мигает. И ничего.

    - Черт бы тебя побрал! - видимо, всё, что копилось во мне последние полчаса, вырвалось наружу.

    - Подожди, Гордон, - Аликс трогает меня за плечо, Просто рубильник, наверное, отключен. Я работала с электричеством, и, кажется...

    - Жди тут, - киваю я и ухожу в темноту.

    Еще несколько минут уходит на то, чтобы по путеводному кабелю под потолком найти хоть что-то. Рубильник я действительно в конце-концов нахожу, но приходится довольно много сил и нервов потратить на его крышку. Впервые за день я начинаю скучать по своей монтировке.

    Когда я возвращаюсь, я слышу стрельбу. Бегу, и Аликс добивает стонущего зомби. На ее шее синяк.

    - Ты в порядке? - я подбегаю к ней и беру ее за руку.

    - Нормально, - она морщится.

    Лифт гудит.

    - Я уже вызвала...

    Из темноты вдруг слышатся шаги и сдавленные нечленораздельные звуки, пропущенные через модулятор.

    - Дьявол, что ж так долго? - я заглядываю в шахту, но лифт еще далеко.

    На свет выходит сгорбленная фигура в броне солдата Альянса, и я стреляю. Лампочка, запыленная осыпавшейся штукатуркой, дает света ровно настолько, чтобы освещать жалкие полтора метра вокруг нас, и когда из тьмы выныривает плачущий перерожденец, я вижу его у самого моего лица. Чувствую этот запах. Выстрел дуплетом, и я весь в желто-красной крови. Стонов вокруг все больше, рычание и тихие приближающиеся шаги...

    - Гордон...

    - Спокойно... всё будет хорошо.

    Аликс визжит, когда ее толкает невесть откуда взявшаяся рука, вся в коросте, язвах, с длинными пальцами, и я отталкиваю ее на решетку лифта, поливая мертвеца дробью.

    - Гордон, фонарик!

    Черт, и как это я забыл? Становится светлее, и меня передергивает от того, что я вижу. Они везде, повсюду, куда достает свет. Мычат, толкаются, орут и ковыляют - попрошайки, которым кинули кусок. Мертвые, они так тянутся к живому... Давно я не видел этого. Давно мне не было так страшно.

    Аликс сзади робко стреляет, и я слышу как она что-то шепчет. Пара залпов - и я швыряю дробовик в толпу, пустой и бесполезный, и выхватываю пистолет. Крики, вой и сдавленные коды приказов, шарканье подворачивающихся ног, хлюпанье гниющих внутренностей и лопающихся язв - всё это сливается в зловещую загробную музыку, которая сводит с ума. И я теряю себя.

    - Где чертов лифт?!

    - Уже подходит!

    Меня что-то сильно бьет в плечо, и я, едва успев увернуться от следующего удара, ожесточенно стреляю.

    - Аликс!

    Я отсоединяю фонарик от корпуса костюма, кидаю ей и выхватываю у нее её пистолет-пулемет.

    - Свети!

    И звук двойного огня врывается в общий гул и гомон, словно дерзкая и пронзительная импровизация скрипача, ворвавшаяся в невежественный гул зрительного зала.

    На этом языке я не говорю. Оставьте меня.

    Для меня все теряет цвета. Я уже не знаю, где руки, где ноги, где кровь, и где разум. Каждая частица моего сознания - в каждой их этих пуль, кромсающих их тела. Я кричу в пустоту, расставив руки со смертоносным огнем в каждой, и кровь брызжет мне в лицо. Уходите, я не ваш. Я не с вами. Я отвергаю вас.

    Аликс хватает меня за руку, затаскивает в лифт, и решетка смыкается. И те долгие секунды, пока лифт наконец не трогается, я смотрю на мертвецов, которые со стоном колотят в прутья решетки и просовывают к нам руки, словно умоляя взять их с собой. И я вдруг понимаю, что мы с ними похожи. Все мы - отвергнутые...


    ...


    ...На пустыре никого не было. Триггер скрипнул зубами. Неужели он что-то напутал со временем? Если так, то для него уже все может быть потеряно. Одно хорошо - Шульц думает, что Триггер в дозоре, так что как минимум полчаса у него есть.

    Он прошелся и уселся на большой камень среди мусора. Прикрыл глаза, сам не замечая, как начинает дремать. Но покой длился лишь несколько минут.

    - Не двигайся!

    Он вздрогнул от голоса у себя за спиной. Комбин.

    Неужели конец? Джеф учил их на случай если попадутся Альянсу в одиночку. Назови номер гражданства и брось оружие, и может тогда не убьют сразу и будет шанс сбежать.

    Он, медленно отставив руку сторону, опустил автомат.

    - Назови себя.

    - Гражданин... - и Триггер понял, что на этом лучше остановиться.

    Комбин медленно обошел его, опуская оружие. Триггер вздрогнул, увидев форму Элитного. Неужели они действительно выполнили его просьбу?

    - Это ты просил встречу?

    - Д... да, - он попытался казаться невозмутимым, но получалось плохо, особенно когда смотришь на высшую боевую трансчеловеческую единицу, - Очень хорошо, что прошли именно вы... Передайте наверх, я так больше не могу! Меня уже раз сто могли убить ваши... Страйдер чуть не испепелил меня. Я натерпелся такого страху, что...

    - Хватит, - презрительно усмехнулся Элитный, - Кончай ныть. Ты сам подписался на эту работу, ты пока лишь мелкий человечишка-шпион. Не убили - и радуйся!

    - А как же всё то, что я сделал? - у Триггера кулаки сжались от бессильной злобы и обиды, - Сигнальная ракета, срыв нападения на солдат, срыв ограбления склада ГО, и...

    - Это всё мелочь, - поморщился комбин, - Проверка на верность. Конечно, то что ты сдал нам Аликс Вэнс у Нексуса, повысило доверие к тебе, но не думай, что ты вправе что-то вякать и требовать.

    - Но я...

    - Ты всего лишь человек, а значит, ты подвержен человеческому фактору.

    - Я уже достаточно доказал свою верность Альянсу, хватит мучать меня!

    - Пока ты не комбин, ты - никто, - резко ответил Элитный, - Делай свою работу, и не сдохнешь. А станешь одним из нас, и...

    - Когда начальник ГО меня нанимал, он говорил, что я смогу рассчитывать на привилегии, когда вы... - голос Триггера дрогнул, - Когда мы... когда Альянс разгонит восстание. Но я не хочу быть комбином... я...

    - Тогда я вообще не понимаю, на что ты надеешься, - Усмехнулся Элитный, - Делай, что тебе говорят, и радуйся, что ты еще дышишь.

    Триггер подавленно молчал. Он чувствовал, что промахнулся. И теперь уже поздно. Он для них всегда будет цепным псом, если только не станет солдатом. Он бы и не прочь, но... вживлять в тело железки, менять психику, быть не человеком - это было выше его сил. Уж лучше так...

    - Ладно, хватит, - Элитный огляделся, - Время уходит. Ты говорил, что раздобыл кое-что важное для нас. Отдавай, и расходимся.

    Триггер поднял взгляд.

    - Я отдам. Но сначала я хочу гарантий!

    Элитный засмеялся, и сделал смех еще более злым.

    - Чего? Каких еще гарантий, ты?

    Это был совсем уж абсурд. Неужели этот человечишка вздумал торговаться? С Элитой? Да он шлепнет этого самонадеянного червяка, и глазом не моргнет! Предварительно, конечно, выпытав всё весьма и весьма болезненными методами. Нет, это действительно забавно!

    - Обычных гарантий, - сжал кулаки Триггер, - Как солдата, Элита, страйдеры и прочие будут знать, что я свой? Да если наш отряд нарвется на них, меня расстреляют, как и остальных повстанцев!

    Элитный улыбался, но не перебивал.

    - Я уже мог бы быть мертв, мне надоело, что - мишень, как и все люди! Если я захочу пойти на контакт с солдатом, как он поймет, что мне можно верить?..

    - Всё сказал? - Элитный ткнул Триггера пальцем в грудь, - А теперь слушай меня! Ты что о себе возомнил? После войны будет видно, кто ты, а сейчас ты - лишь информатор, не более! О гарантиях раньше надо было думать, их нет и быть не может! Или ты предлагаешь разослать твою рожу сотням боевых подразделений, всем и каждому, и сказать: "Вот он хороший, в него не стреляйте!". Ты и сам там, в своем вонючем отряде, всё ещё стреляешь в наших солдат! Так что заткнись и не рыпайся, и будь счастлив, что мы тебе дали шанс! А теперь выкладывай, что узнал, десять секунд тебе.

    Триггер помолчал, переваривая услышанное. Таким раздавленным он себя еще никогда не чувствовал...

    - Вот, - он медленно протянул флэш-карту, Я слышал, тут какие-то планы верхушки Сопротивления...

    - Это мы еще проверим, - Элитный спрятал карту, - И лучше бы это оказалось правдой... А теперь слушай. Те, кто за тебя отвечают, проявили к тебе доверие, которого ты ни черта не достоин. Поэтому вот новая вводная. Отныне твоей специализацией становится Нарушитель Номер Один. Он где-то недалеко, да и ты с ним знаком лично. Вся информация о его передвижениях, все его планы - всё должно поступать наверх. Когда надо будет - убьешь.

    - Но я не могу! - Триггер почувствовал комок в горле, - Вы понимаете, кто он? Это же почти невыполнимо...

    - Как будто у тебя есть выбор.

    Элитный перехватил автомат и пошел в рощу, оставив Триггера подавленно смотреть перед собой. Пройдя шагов пять, комбин вдруг обернулся.

    - Дам тебе, дураку, совет. Хочешь гарантий? Хочешь доверия? Стань одним из нас.

    И он, не останавливаясь, зашагал прочь... 
       
       
       Глава 4 
       Экскурсия 
       
       Первое, что я вижу через открывающиеся двери лифта - два ярких одинаковых плаката, висящих на стене. Эмблема Альянса на черном фоне, и белый голубь, устремившийся к желтому небу. 
       
       Аликс выбегает наружу. Дует ветерок. 
       
       - Наконец-то, свежий воздух! Нам повезло, что солнце еще не село. 
       
       Что этот плакат означает для Альянса, я не знаю. Может быть, фальшивый голубь мира, которого они выпускают во все направления, кормя цивилизации сладкими сказками о эволюции и поднебесном развитии. 
       
       - Гордон, там кто-то есть! 
       
       Я слышу голоса и тоже подхожу к закрытой решеткой лестнице наверх, туда, где виднеется багровое небо и падает пепел. А может, это символ роста до звезд? Не знаю. Но я знаю, на что это похоже сейчас. 
       
       - Ну какого черта отключили защитный периметр? - слышу я далекие голоса сверху, - Он же должен был удерживать муравьиных львов! А теперь от них нигде не укрыться... 
       
       - Эй! - кричит Аликс, барабаня в решетку, - Мы здесь, внизу, вы слышите, эй! Откройте! 
       
       Словно душа, вырвавшаяся наконец из железной руки и с облегчением оставляющая все черное, злое и жестокое где-то внизу, далеко-далеко, чтобы устремиться ввысь, к небу, где свободны все. Где так легко... 
       
       - По крайней мере, эти жуки ненавидят Альянс так же как и мы, - отзывается совсем стихающий голос сверху. 
       
       - Они не слышат, - тихо говорю я. 
       
       - Черт, тут заперто! - Аликс пинает решетку, - Гордон, ну как открыть! 
       
       Я нахожу в углу отпирающий вентиль и насаживаю его на резьбу, торчащую из стены. Кто мог отвернуть его и запереться тут изнутри? Мы же не нашли никого, никого живого... 
       
       - Осторожно, Ламарр! Эти лампы очень горячие! - я не верю своим ушам. Это же доктор Кляйнер? Неужели он там, снаружи? И со своим дерзким животным... Я начинаю быстрее крутить вентиль, пока решетки не раздвигаются достаточно широко, чтобы мы прошли на лестницу. Мы выбегаем наверх, и я чувствую себя душой, устремившейся к небесам. Я вижу только небо. Я так бегу, что, кажется, мои ноги не касаются земли. Я хочу улететь. 
       
       С огромного монитора на железной шагающей стене на меня смотрит доктор Кляйнер, близоруко щурясь и поправляя очки. 
       
       Я не умею летать. 
       
       - Камера уже работает? - тихо спрашивает Кляйнер в сторону, и его голос гремит эхом по окрестностям, - Да... я, конечно, не оратор, но... я постараюсь... 
       
       - Это же доктор Кляйнер, вот здорово! - радуется Аликс, - Ура! 
       
       Я улыбаюсь ей. Постараться понять, постараться принять это. Моя душа бескрылая. Я вижу лицо Кляйнера там, где раньше всегда было лицо Уоллеса Брина, и это просто замечательно. Это значит, повстанцам удалось. Значит, все было не зря. Теперь город наш. Вот только... что нам осталось от этого города? 
       
       - О боже... да тут камня на камне не осталось, - пораженно оглядывается Аликс. 
       
       Город лежит в руинах. Словно пожевали и выплюнули. 
       
       - Сограждане! - голос Кляйнера звучит почти торжественно, - Жители Сити-17 и его окрестностей... я имею в виду разумных жителей, конечно, людей и других существ, хотя надеюсь, нет нужды рассказывать о последних событиях нашим союзникам-вортигонтам... 
       
       До самого горизонта все усеяно зубами руин. Словно взяли и сломали большой карточный домик. Перед нами то, что раньше было кварталом, но сейчас - это огромная, в два человеческих роста, куча мусора, досок, камней и пепла. Пепел сыпется сверху... Где-то далеко, в среди груды точащих стен и обвалившихся крыш прохаживаются два страйдера. Неторопливо, величаво. Изредка останавливаясь, чтобы открыть огонь куда-то вниз, себе под ноги. Вот и еще чья-то жизнь оборвалась... 
       
       - Прежде всего, очень важное сообщение, - Кляйнер смотрит прямо на меня, и я думаю о том, как он изменился, - Если вы все еще находитесь в пределах Сити-17, я настоятельно советую вам покинуть город как можно скорее, так быстро, как только возможно. Мы восстановили работу большей части транспортной системы и подготовили все, для экстренной эвакуации. Мы также создали лагеря и перевалочные пункты на окраинах города и в его окрестностях... 
       
       Один из страйдеров останавливается, и нам по глазам бьет нестерпимо яркая вспышка пронзительного голубого света. Там, где только что был все еще нетронутый дом, теперь лишь две оплавленные стены. 
       
       - Повторяю, покиньте город как можно скорее! 
       
       Над нами грозно высится умирающая Цитадель. Кровавое зарево над ней угрожающе, тяжеловесно вращается, закручивая багровые облака в огромную воронку. Дует холодный ветер. От легкого толчка после залпа страйдера лежащая невдалеке на боку покореженная машина с адским скрежетом падает на то, что осталось от ее колес. Аликс хмурится. Нет, подруга... нам не улететь, словно птицам... 
       
       - Хотя, конечно, в уничтожении ядра портала ??Цитадели бесспорно есть много плюсов, мы обнаружили один, довольно прискорбный, побочный эффект. Оказалось, что очень скоро и неизбежно Цитадель породит событие небывалой разрушительной силы, масштабы которого я даже не берусь в настоящее время оценить с какой-либо определенностью. Скажу лишь, что взрыв почти наверняка облучит все вокруг в радиусе многих миль... 
       
       Даже не знаю, что хуже - гигантская доза радиации, или то, что от города останется лишь горстка пыли. Этого ли хотели все те, кто сейчас все еще борется? Мы освобождали город, брали одно здание за другим. А в результате город не достанется никому. В результате мы просто прошлись с зачисткой перед погребением. 
       
       - Поэтому, повторяю, эвакуируйтесь срочно, сию же минуту! - Кляйнер даже заглушает звуки стрельбы, катящиеся отовсюду, - Я бы не стал пугать понапрасну вас, люди. Ну а что до тех, кто уже находится в одной из наших безопасных зон, то я считаю своим долгом отметить, что один из плюсов разрушения реактора является полное отключение поля, подавляющего репродукцию. 
       
       Но они все еще воюют, сражаются, бьются, через боль и смерть. А ведь некоторые веселятся. Неужели они еще не пресытились этой дутой, словно мыльный пузырь, иллюзорной романтикой войны? Азарт, движение, риск... а ведь я и сам подсел на этот наркотик. 
       
       - Ранее, этим полем выборочно блокировалось формирование некоторых протеиновых цепочек, очень важных для процесса эмбрионального развития у нашего вида. Отныне все это в прошлом! Так что для тех, кто желает, сейчас самое время плодиться и размножаться! То есть, проще говоря, нужно серьезно задуматься над своим вкладом в возрождение нашей популяции. Мы должны как можно рациональнее использовать то время, которое у нас появилось, так как нет никакой уверенности в том, сколько времени у нас есть перед тем, как Альянс предпримет попытку восстановить свое господство, в чем нет никакого сомнения. 
       
       Женщины ведь тоже воюют... неужели найдется хоть одна, которая добровольно захочет сражаться с животом? Кляйнер с одной стороны прав... а с другой - ведь сразу треть повстанцев-женщин станут не боеспособны... Аликс серьезно слушает речь моего учителя. О чем это я? Они же и вправду верят... 
       
       - Тем не менее, - продолжал доктор Кляйнер, словно рассуждая сам с собой, - Раз мы наконец имеем возможность открыто говорить о губительном влиянии Альянса, очень многое нужно придать огласке, и я планирую для этой цели выпустить ряд полезных брошюр в ближайшие дни. Однако сейчас я вынужден ограничиться лишь некоторой важной информацией. 
       
       Лета... хочу лета... солнце и море... Бостон, пляж... коктейль, волейбол и хорошая книжка в тени зонтика... Ну что за мерзкое чувство! Ну почему, за что?! Чувство безысходности, когда хочется заорать, упасть и лежать, зажмурив глаза, подальше от всего этого. Потому что я понимаю - никогда, никогда в моей жизни уже не будет ни Бостна, ни моря... столько не живут. 
       
       - Дестабилизация реактора Цитадели имеет, конечно, и ряд последствий, которые не стали для нас неожиданностью, хотя мы не решались высказывать эту надежду раньше времени. Разрушительный импульс прошел через всю сеть связанных между собой реакторов других цитаделей, и, таким образом, на данный момент можно утверждать, что все порталы Альянса подверглись коллапсу, как и все системы связи, основанные на этой технологии. 
       
       Он словно читает речь перед грант-комиссией. Как тогда, когда он уделал доктора Магнуссона. Даже волнуется так же, по нему редко кто это может сказать. Ему явно непривычно в отсутствии пары лысых ученых голов и полного зала. 
       
       - Проще говоря, Альянс полностью отрезан. Силы Альянса базирующиеся сейчас на нашей планете отныне изолированы от своего мира. Полностью. Однако, это, скорее всего, лишь временное положение дел. Как мы когда-то сами убедились, к сожалению, даже крошечная брешь в "Черной Мезе" дала нашим врагам лазейку, которую они смогли расширять все больше и больше, проникая во все более огромных количествах. 
       
       Зачем он напомнил? Черт, и так все время перед глазами стоит... а ведь я еще не видел того, что навидался тот, кто уничтожил основное существо Расы Х. Ведь он породил коллапс и взрыв целой гравитационной системы! Хотя... я и не хотел бы этого видеть. Мне хватает и моих кошмаров. Моя спина болит и так. Она не выдержала бы груз еще больший. Я бы просто там и остался. 
       
       - Что до чужеродно модифицированных существ, все еще остается много постчеловеческих единиц, которые будут делать все возможное, чтобы восстановить линии связи с основными силами Альянса на Земле. Тем не менее, у нас сейчас есть больше оснований для надежды, чем за все последнее десятилетие. Мы подпольно разрабатывали некоторые новые технологии, и мы будем делать все возможное, чтобы развернуть их перед тем, как Альянс снова зашевелится. 
       
       Я даже не знаю, способен ли я на подвиг. То, что я сделал, то что считают подвигами, это происходило как-то само собой, у меня не было даже выбора... раньше мне казалось, что я сам выбирал свой путь, что я свободен до конца. Ни черта я не свободен. Свободный Человек... А то, что я делал здесь, я просто должен быть сделать. Обязан. А так... подвиг просто, просто так... когда это никому не нужно... не знаю. А будет ли это тогда подвиг? 
       
       - Мы продолжаем усердно набирать и подготавливать новое поколение ученых и техников. Ибо то, что Альянс боится больше всего, это не оружие, но наша воля, наш разум, наша способность реагировать точно и рационально на каждый ужас, который они обращают на нас. Мы обращаем все наши надежды на наш человеческий дух, даже зная, как легко он может быть поколеблен. У каждого из есть друзья или члены семьи, раздавленный Альянсом. Наших соседей переработали и очистили от всего человеческого железной военной машиной... А тех, кто сопротивлялся, постигла самая страшная участь. 
       
       Может быть, именно это и есть подвиг? Сопротивляться до последнего, зная даже, что тебя переработают в сталкера, зная, что не будет рук, не будет ног, не будет разума, а твое тело будет, как робот, работать за техническими установками твоего врага? Странно... Они не отдались добровольно. Но я бы все же предпочел взорвать себя гранатой, если бы меня совсем прижали к стенке. Лучше умереть человеком, чем иссохшей ходящей. Шипящей и брызгающей слюной куклой. 
       
       - Тем не менее, трудно переоценить, насколько важно то, что мы сохраняем нашу человечность даже в такие трудные для нас времена. Только это позволит нам стоять плечом к плечу, когда они неизбежно вернутся... И обрушить на их головы справедливое и беспощадное возмездие. - Кляйнер делает паузу, чтобы передохнуть и отдышаться, - И ... ах, да, если вы пропустили какую-либо часть этого сообщения, оно будет прокручиваться в эфире снова и снова, пока в этом есть смысл. Я прошу прощения за любые неточности или упущения. Как вы понимаете, у нас едва хватило времени для записи, не говоря уже о том, чтобы репетировать... 
       
       Он оборачивается куда-то в сторону и на миг наполовину перестает быть виден. Я разминаю руки и взвешиваю в них пистолет. Кляйнер прав. Они вернутся. Но уж я постараюсь, чтобы возмездие наше было действительно беспощадным. Я жестом показываю Аликс, что надо идти. Времени совсем не остается... 
       
       - Что, Илай? Да, извини... - он возвращается на монитор, и выпрямляется, но мы уже идем прочь, в ближайший двор, который уцелел, оставляя и его, и Цитадель за спиной, - С вами говорил доктор Айзек Кляйнер, ранее научный сотрудник "Черной Мезы", сейчас - просто гражданин Земли, как и все вы. И позвольте мне добавить для всех тех, кто слышит меня сейчас, когда мы наконец выбрались из тени наших оккупантов - добро пожаловать к Свету. 
       
       Мы уходим вглубь подворотен, и я вдруг понимаю, что обращение еще не окончено, когда вновь слышу раскатистый голос старого учителя: "Так... ладно, куда я дел тот калькулятор...". Я усмехаюсь. А вы все тот же, доктор. Как и в институте, на лекциях. Наверное, я был единственным, кто не спал в аудитории тогда. Эх, старое доброе время... 
       
       Мы идем вперед, и подлетевшие из-за угла сканеры торопливо щелкают нас на свои пленки, облетая со всех сторон. Я машинально поднимаю ствол, но Аликс останавливает меня. 
       
       - Не трать патроны, Гордон. Они все равно уже передали информацию о нас. Они это делают прямо в момент съемки. 
       
       Я презрительно плюю себе под ноги и, отогнав сканеры, словно надоедливых мух, иду вперед, в подъезд ближайшего дома. Там вроде должен быть выход на улицу. Он находится довольно быстро. Как все-таки хорошо дышать почти свежим воздухом! 
       
       ...Тонкий голубой лучик режет воздух, словно скальпель кожу, и пространство нехотя пропускает его через себя. В голубоватом свете кружатся едва заметные глазу пылинки, напоминая броуновское движение молекул, и играют, искрятся этим светом. А может, мне все это только показалось? И только запах озона и вечерний прохладный ветер, который задувает даже сюда, в заброшенную многоэтажку. По углам подъезда намело серый пепел, невесомый и угрюмый. Настроение уже давно не оранжевое, как это было, когда все только начиналось. Теперь оно темно-красное. Как тяжелое облако у вершины изредка громыхающей Цитадели. 
       
       Мы с Аликс выходим снова на улицу, стараясь не терять темпа. Она чихает от попавшей ей в нос снежинки пепла, и я серьезно беспокоюсь за ее здоровье. Пепел вполне может быть радиоактивным, вон как разрывался счетчик Гейгера в моем костюме, когда я был у ядра реактора. А при попадании на слизистую... у меня дико болит голова. Она просто раскалывается. Мне бы о себе побеспокоиться, а не об этой несчастной девушке, но я не могу, просто не могу себя заставить. Ломит суставы. Мой счетчик, отбивающий удары в моем мозгу, близок к последней отметке. Той, на которой происходит обнуление. 
       
       Я вижу на дороге мертвого хедкраба и, проходя мимо, пинаю его, сгоняя тучу жирных синих мух. Глядя на все это, мне хочется ароматной жареной грудинки... Я так устал. Я несколько дней не спал по-человечески, спокойно и мирно, и не ел сколько-нибудь значимое количество пищи. Я так хочу спать. Нет, мои ноги не подгибаются от усталости, и я не сгибаюсь пополам от голода. Хотя я и не спал уже дикое, невообразимое количество времени. Сомнительные все-таки способы заботы о персонале у моего нового нанимателя, точнее, хозяина. Ведь уже дважды он забирал меня к себе, а возвращался я из этой черной пустоты уже сытым, без следа усталости. Даже раны затянулись, кровоподтеки исчезли. Даже трижды. Неужели все они действительно думают, что молодой ученый, привыкший не с измазанной рожей по кустам с автоматом бегать, а корпеть над научными трудами, может спокойно целыми днями без перерывов носиться, как заведенный, по улицам, изничтожая зло, и при этом еще сохранять способность улыбаться и ободряюще махать ручкой своим последователям? А ведь если бы у меня не было этого уникального, даже по современным меркам, костюма, если без всех этих G-man`овских штучек, лежал бы я давно где-нибудь на помойке, обглоданный и без всяких лямбд, и страйдер даже не заметил бы, как наступил на меня, проходя мимо. Интересно, что сказали бы повстанцы, если бы узнали, что их кумир выживает весьма, скажем так, нечестным способом? У них-то раны и переломы сами собой не заживают, усталость добивает их, а за еду наверняка тоже приходится убивать. Я перестал бы быть таким уж героем. Нарушитель Номер Один? Нет. Мошенник Номер Один. Черт... да и кому все это надо? Все эти бессонные ночи, лямбды, борьба. Мне? Народу? А может быть, G-man`у? И поэтому хочется спать. Не то чтобы я валился с ног. Я соскучился по ощущению, когда можно закрыть глаза, зная, что оружие не обязательно держать рядом. 
       
       Я останавливаюсь и поднимаю жестяную банку с надписью "Питьевая вода. Из личных запасов доктора Брина". Удивительно, но она полная, даже не раскупоренная. Я не знаю, кому все это надо. Я знаю лишь, что этим паскудникам я родной мир отдавать не собираюсь. Таким, как Уоллес Брин. Тем, кто говорят слово "человек" не с гордостью, а с презрением. 
       
       - Гордон, что-то не так? - Аликс, уйдя на пару метров вперед, возвращается, - Нам нужно торопиться, ты же понимаешь... 
       
       Я вздыхаю и откупориваю банку с водой. Усмехаюсь. 
       
       - Конечно. Просто... не знаю, как объяснить. Знаешь, как приятно вечером, после работы, повесить халат на спинку стула и улечься с пивом перед ящиком, и смотреть шоу Роби Уильямса?.. 
       
       Аликс смотрит на меня, мягко и ласково. Ну а что тут еще скажешь? Я подношу банку ко рту. 
       
       - Стой, не пей! - поспешно кричит Аликс, и я останавливаю руку, - Забыл что ли? После такой воды провалы в памяти. Забываешь все, что было в последние две-три недели. 
       
       Я качаю головой и смотрю на банку. Провалы? Хм... А я и забыл, действительно. Еще на вокзале узнал, тот молодой человек сказал мне об этом более чем красноречиво. А может, выпить? Аликс провозится со мной, словно с маленьким ребенком часа два-три, на себе попытается утащить из города, повстанцы будут переживать это как страшную трагедию. Но зато я забуду. Забуду про то, что случилось в "Черной Мезе". Про все, что видел здесь. Последнее что, я буду помнить, это то, как я самозабвенно работал в лаборатории Аномальных материалов, попивая иногда вечерами с Барни пиво в Зоне 7... Никаких монстров. Никакого Альянса. Никакой боли... я смотрю на банку, и она уже не кажется грязной и погнутой. Она кажется святым Граалем с живой водой. Лекарство от всего. Конечно, мне потом все расскажут, где я и что произошло со мной. Но это уже будет не то, не то, что пережить это, и помнить все, словно это было вчера. Не слышать звенящие в ушах голоса тех, кто погиб. Может, действительно стоит выпить?.. и хоть разок поспать спокойно, крепко... 
       
       Неведомая сила с грохотом вырывает банку из моей руки, и мое лицо обдает брызгами. Я жмурюсь, и открываю глаза. От банки остались лишь бесформенные лоскутки жести на земле. Все случилось за долю секунды. И когда я поворачиваю голову на звук выстрела, меня слепит резкий, яркий голубой свет. И лучик уходит чуть выше, на лоб. Значит, не показалось... 
       
       - Гордон! - Аликс, рефлекторно направляя оружие туда, откуда стреляли, замирает, и ее взгляд мечется между мной, с точкой лазерного целеуказателя на лбу, и черного окна, откуда исходит луч. 
       
       - Внимание, нарушители режима! - оттуда, не дав нам и трех секунд, вдруг раздается раскатистый модулированный голос, - Отбросьте оружие, которое у вас имеется, далеко от себя! Лечь лицом вниз, руки за голову, ноги согнуть в коленях и сложить крест-накрест. 
       
       Попали... так, сюда.. нет, там тупик... рывком за мусорный бак, и... не успеть... гранат нет... да и не добросить... черт... попали... 
       
       Аликс косится на меня. 
       
       - Гордон, - шепчет она, глядя, как я медленно опускаю пистолет, - На счет три, прыгай за бак, я прикрою... 
       
       - Не говори ерунды, - не шевеля губами, говорю я, и лучик опускается между глаз по носу и губам к шее, - Мне не успеть. А даже если успеть, ты у них как на ладони... 
       
       - Аликс Вэнс! - раскатистый голос звучит очень жестко, но словно какой-то странный тембр, - Бросайте оружие, или на счет два пуля оторвет голову этому человеку. Раз! 
       
       Аликс резко отбрасывает свой пистолет-пулемет, зло и скрипнув зубами, с ненавистью глядя в окно. Прицел переходит на ее шею. 
       
       - Ублюдок, тот же алгоритм! 
       
       Я усмехаюсь и откидываю пистолет. Поднимаю руки. 
       
       - Раз! 
       
       Я сплевываю на асфальт, заваленный мусором, и об него тяжело ударяется гравипушка. 
       
       Точка целеуказателя остается на шее Аликс. Я смотрю ей в глаза. Ее взгляд пуст. Глупо как-то это все... 
       
       - Лечь, оба! 
       
       Мы ложимся, хотя мне в своем костюме довольно трудно выполнить ногами изыски, затребованные комбинами черт знает зачем. Может, они считают, что так труднее встать? Не особо... Лучик гуляет по нам, и мы слышим, как что-то тяжелое с бряцаньем шлепается о землю. Шаги. 
       
       - Кажется, попались, - Аликс улыбается виновато, словно это была ее оплошность. 
       
       - Не бойся, - я тоже улыбаюсь, но спокойно, иронично, - Хотели бы убить, уже бы снесли нам головы. Мы слишком им нужны. А раз будет разговор, будет и шанс... 
       
       - Заткнулись, твари! - гавкает над нами резкий голос, пропущенный через модулятор респиратора, как у всех солдат Альянса, - Ну вот вам и конец... 
       
       Его смех я слышу сквозь вспышку боли в шее, которая волной начинает накрывать все внутри. Последнее, что я вижу, перед тем, как проваливаюсь в забытье, это то, как рука солдата подносит к шее Аликс миниатюрный инъектор с желтой жидкостью... 
       
       
       ...На них словно лежало какое-то проклятье. На задумку с поездом они потратили целых сорок минут, а в результате не получили абсолютно ничего. Секретный груз оказался набором капсул с живыми сталкерами. Пока отрядных женщин приводили в чувство, ни у кого так и не поднялась рука прикончить несчастных созданий в капсулах. Шульц, выматерившись в голос, плюнул на разбившуюся при аварии приборную панель. Терминал был обесточен и уничтожен. Тот, кто подложил бомбу на рельсы, поработал на славу. Поставить поезд на рельсы не было никакой возможности - локомотив отбросила метров на пять от путей. Пара стаканов к AR2, табельному автомату солдат Альянса, три аннигиляционные сферы - вот и все трофеи после захвата поезда. Пришлось изменить курс в сторону вокзалов, что означало еще большую потерю времени... 
       
       От отряда осталось лишь каких-то девять человек. Не везло буквально во всем - еда закончилась час назад, а в таком хаосе ее раздобыть абсолютно невозможно. Да и времени уже давно не было на еду. Заканчивались даже патроны, а найти новые тоже оказалось не так-то просто: на пустых, разрушенных улицах все чаще попадались штурмовики и страйдеры, а солдаты все реже. Муравьиных львов тоже хватало. Триггер покачал головой, вспомнив последнюю встречу с ними. Она далась им очень нелегко. Эти неуемные твари лезли прямо из проломов в астфальте, и к тому же дико воняли. Никто, живя столько времени в этом городе, даже и не мог себе раньше представить, что под их улицами огромные бесчисленные пещеры колонии этих гигантских насекомых. Отбивались всем, что было под рукой. Если бы не какое-то заброшенное кафе, в котором укрылся отряд... когда двери заперли и забаррикадировали, не досчитались Лемке и Клэр... снаружи уже даже никаких криков не было слышно. Лишь мощное царапанье по доскам, которыми заколочены витрины, удары и легкий, разъедающий глаза дымок - видимо, твари пытались пустить в ход какую-то кислоту, чтобы прогрызть доски. Двадцать минут, показавшиеся вечностью - и вот все тихо. И, если бы не Джеф и Шульц, все еще долго просидели бы без движения. А когда вышли - кроме нескольких лоскутов одежды и пожеванного автомата ничего от Клэр и Лемке не нашли... Хун тихо плакал на ходу, но тут никто, уже лет двадцать, не удивляется слезам, даже мужским. 
       
       Триггер старался, как всегда, держаться поближе к своим друзьям, Шульцу и Линде, от которой он вообще старался не отходить ни на шаг без причины, особенно после того, что случилось с Клэр. В мгновенья, когда надо было затаиться - спрятаться от страйдера, или пропустить мимо ядовитого зомби, Линда всегда прижималась к Триггеру, дрожа, как напуганная мышка. Только в такие моменты он забывал обо всем... 
       
       Но сейчас забыть получалось все реже. Время уходило. Цитадель уже с минуты на минуту должна была рвануть. И поэтому, когда они остановились у входа в очередной заброшенный панельный дом, и Шульц распорядился без разведки дальше не двигаться, его решение было принято с гулом страха и недовольства. 
       
       - Шульц, да сколько можно-то? - яростным шепотом возмутился Баггз, - Ты трясешься за нашу безопасность, а сам хоть понимаешь, что Цитадель сейчас рванет?! 
       
       - Понимаю, - Шульц после кончины Келли уже научился держать удар и быть непоколебимым, - А я вот тут был до восстания и помню, что тут на втором этаже располагался один из опорных пунктов Гражданской Обороны. Мы можем пройти и по первому этажу, мимо. Но а вдруг там все еще есть аппаратура и оружие? 
       
       - А почему просто не вломиться туда толпой и не покрошить всех к чертям собачьим? - достал папиросу Кирпич. 
       
       - Если устроим мясорубку, можем повредить пулями ценные терминалы, - справедливо возразил Джеф, - А нам связь сейчас нужна как никогда. 
       
       - Короче, давайте решать, - отрезал Хун, - Кто... 
       
       - Я пойду, - резко поднялся Триггер, - Все равно последние разы и так я всегда на разведку хожу. 
       
       - О`кей, давай, Пол, - кивнул Шульц, - Я знал, на тебя можно положиться. Если ничего не найдешь, больше задерживаться не будем. 
       
       - И вообще, - нервно повысил голос Триггер, дозаряжая старое помповое ружье, - Переквалифицируй меня официально из медика в разведчика, у меня это лучше получается. 
       
       - Можно в принципе, - вопросительно посмотрел на командира отряда Джеф, - У нас Линда может быть медсестрой, все-таки опыт есть... 
       
       - Хорошо, - кивнул Шульц, - Позже обсудим. Давай, Пол, осторожнее там. Если через пять минут не возвращаешься, мы штурмуем здание. 
       
       Триггер посмотрел на Линду и, кивнув, юркнул в подъезд. Конечно, было страшно. Конечно, в разведку ходить было намного страшнее, чем бинтовать раненых... Триггер распихал в стороны трупы сгоревших быстрых хедкрабов и, осторожно и бесшумно обогнув влетевшую в окна ракету с раскрытым хвостом, начал подниматься вверх по лестнице. Камешки под ногами предательски скрипели. Но он знал, что только с такой опасной "должностью", как разведчик, он сможет спокойнее держать связь. И, словно в ответ его мыслям, из коридора на втором этаже послышался тихие голоса, пропущенные через модуляторы. 
       
       - Не больно они и круты. 
       
       - Да просто все забыли что они всего лишь человечишки. Они-то устают быстро, за день-два, не то что мы. 
       
       Триггер, нервно сглотнув, утер пот со лба, прислонил ружье к стене и, расставив руки чуть в стороны, начал медленно входить на этаж. 
       
       - Не стреляйте! - тихо, но четко произнес он, и голос его дрогнул. 
       
       Ведь убьют... и даже не станут слушать... Боже, за что все это... 
       
       Из одной из квартир послышался шорох, шаги. Ствол автомата медленно толкнул дверь, обитую подранным дермантином. Светящиеся "глаза" респиратора. 
       
       - Я один, и без оружия! - срывающимся голосом проговорил Триггер, - Не стреляйте, прошу вас, я свой! 
       
       Солдат, опешив от такой наглости, даже вышел на лестничную площадку. Вслед за ним показался еще один. 
       
       - Проверь, - коротко приказал второй, и первый солдат, больно пихнув Триггера, зашел ему за спину и обвез взором всю лестничную клетку и видневшуюся часть первого этажа. 
       
       После чего, пробежавшись руками по самому Триггеру, с силой пнул его в сторону квартиры. 
       
       - Внутрь, живо! 
       
       Триггер, трясясь, снова утер ливший ручьем пот и прошмыгнул в квартиру, тут же оказавшись в коридоре, под прицелом у второго солдата. 
       
       - Я... я свой, - залепетал Триггер, оглядывая все вокруг бегло и нервно, - Мне нужно связаться с вашим командованием... 
       
       - Нет, ты это слышал? - начиная хохотать, один из солдат ткнул в Пола пальцем, - Этой твари нужно связаться с командованием! Ха-ха-ха! 
       
       - Какой ты нам свой, - угрожающе подступил к Триггеру второй солдат, - Ты, жалкий преступник... 
       
       - В вашей системе мой позывной "Гражданин"! - быстро выпалил Триггер, - Номер G576US... я верный сторонник комбинов... то есть, наших Покро... ну, Альянса... 
       
       - Чего?! - солдат шагнул к нему, и в его интонации читалось такое возмущение, что Триггер невольно попятился. 
       
       - Стоять, - вдруг раздался властный приказ, непонятно к кому обращенный, но остановились оба. 
       
       На пороге одной из комнат показалась та... то, о каких Триггер только слышал, но никогда раньше не видел своими глазами. У него перехватило дыхание. Изящные, длинные ноги, тонкие руки, элегантный изгиб бедер, талия с железным прессом, заметно выделяющаяся грудь. Она была в обтягивающем спец-комбинезоне, цельном, облегающем, с какой-то тонкой, не громоздкой аппаратурой в районе боков и поясницы. Все снежно-белое, вплоть до мелочей. Позади тонких белых сапог на мягкой подошве - приспособления для смягчения падений и прыжков. Единственное, что выдавало в этой, без сомнения, девушке, представителя Элитных войск Альянса, это стандартный для Элитных белый шлем со встроенным респиратором и матово-красным окуляром на пол-лица. Опиралась она, на громоздкого вида странную снайперскую винтовку чуть ли не с нее саму величиной. 
       
       "Так вот она какая, - пораженно подумал Триггер, - Бесшумная элитная убийца... не врал народ значит?..". Он не знал, много ли в личности этой девушки осталось женского, но то что это девушка, было несомненно видно, и по фигуре, и по движениям, и даже по голосу. 
       
       - Мне известен такой позывной, - голос ее звучал тихо, спокойно, но одновременно и с леденящей жесткостью, - Если он конечно его где-то не подслушал, и теперь не пытается выдать себя за нашего агента. 
       
       Она, отставив винтовку, шагнула к нему - солдаты расступились, уступая ей путь. Триггер почувствовал, как внутри что-то сжалось. Как хорошо, что не видно ее глаз... 
       
       - Успокойся, - убийца взяла его за руку, - Тебя никто не тронет. Скажи, где ты подслушал номер, который ты только что назвал? 
       
       Триггер смотрел в свое отражение на красном иллюминаторе ее шлема. Выгибаясь, его лицо казалось там смешным, пучеглазым. Ему вспомнились мультики, которые он еще застал, в далеком, такой забытом детстве... 
       
       - Я не подслушал, - едва слышно сказал он, - Я правда агент Гражданин... это мой номер, и... 
       
       - Он не врет, - резко отстранилась от его лица Элитная, убирая пальцы с его запястья. 
       
       Солдаты переглянулись, но видно было, что немного расслабили плечи. Элитная изящно и абсолютно бесшумно прошагала в комнату, из которой появилась, бросив на ходу: 
       
       - Разберитесь пока. Нужно сообщить командованию о нашем улове. 
       
       Триггер проследил взглядом туда, куда повернулась голова одного из солдат. И по его спине пробежал мороз. У него перехватило дыхание. В соседней комнате на полу лежали двое. Даже от одного вида бессознательного великого Гордона Фримана он невольно выпрямился. Рядом с ним лежала девушка... смуглая, странно одетая... Неужели это та самая Аликс Вэнс, дочь Илая Вэнса, главы Сопротивления? Но как? Как им только удалось схватить их... Теперь все... хотя... 
       
       - Подождите! - Триггер кинулся вслед за скрывшейся убийцей, и солдаты схватили его за шиворот, не давая пройти дальше, - Умоляю вас, сообщие своим что я тут, что мне нужно выйти на связь! У меня возникла ситуация... прошу вас! 
       
       - Заткните его, - не оборачиваясь, сказала Элитная, набирая код на терминале. 
       
       Один из солдат, усмехнувшись, огрел Триггера прикладом по груди, и тот полетел прямо к валявшимся на полу Доктору Фриману и Аликс. Он, сдержав слезы, навернувшиеся от боли, с отчаяньем посмотрел на солдата. Тот выразительно качнул автоматом. И вдруг тот, кого называли Свободным человеком, слабо застонал и шевельнулся. Пол отпрыгнул в сторону. Руки обоих бессознательных пленников были туго связаны за спинами мотками проволоки. 
       
       - Вы осторожнее, он сейчас проснется... - пробормотал Триггер. 
       
       - Не проснется, - солдат сказал это с такой уверенностью, что Пол сразу ему поверил, - А теперь говори, откуда ты здесь? Ты один? 
       
       - Нет, - Триггер поморщился от боли в груди, - Этажом ниже с другой стороны дома - отряд повстанцев. 
       
       - Сколько человек? - подступил второй солдат. 
       
       - Восемь, не считая меня, - Триггер покосился на затихшего Доктора Фримана, - Я пошел как бы на разведку... если через пару минут не вернусь, они будут здесь... 
       
       - Эй, Гражданин! - послушался из соседней комнаты вдруг голос Элитной, - Тут с тобой поговорить хотят... 
       
       Триггер удивленно поднялся, и солдаты пропустили его в комнату, где было оборудовано что-то похожее на убежище снайпера. Элитная шагнула в сторону от терминала, подпуская Триггера к микрофону, незаметно показав солдатам на него и проведя большим пальцем вдоль шеи. Солдаты усмехнулись и с интересом стали наблюдать. 
       
       - Номер G576US на связи, - робко пролепетал Триггер, - Позывной "Гражданин". Прием. 
       
       - База на связи! - резко отозвался динамик так, что Триггер аж подпрыгнул, - Какого черта ты творишь?! Учти, ты и так уже ходишь по краю! Ты провалил задание! 
       
       - Но я... - опешил Триггер, - Подождите, ту какая-то ошибка... стойте, я же не знал... я не виноват! Пожалуйста! 
       
       - Твое задание было вести Нарушителя Номер Один, втереться ему в доверие и ждать дальнейших инструкций! А Гордон Фриман, оказывается, уже давно в плену у одной из наших лучших убийц! 
       
       - Но подождите, я же не знал, - нервно выдохнул Триггер, - Я честно пытался выполнить задание... Я слышал, что Фриман идет к вокзалам, и настоял, чтобы мой отряд тоже шел через них... 
       
       - Заткнись! Тебе было дано задание, и ты его не выполнил. А теперь Гордон Фриман и Аликс Вэнс у нас. Ты нам больше не нужен. 
       
       Последняя фраза ударила Триггера, словно молот. 
       
       - Нет, нет, нет, подождите! - почти закричал он, - Но я же... я же не предавал... я же верой и правдой... Я... я могу еще быть полезен! Я обещаю, я... 
       
       - Хватит! Значит, слушай внимательно. Ты бесперспективное дерьмо, ничтожество! Ты облажался, но Альянс великодушен, и снова дает тебе надежду. 
       
       Триггер чуть не осел на пол после этих слов... 
       
       - Продвигайся дальше со своим отрядом к вокзалам. Как только прибудешь туда, повторяю - сразу, как только прибудешь туда, ты должен связаться с нами. Частота H56,21, позывные те же. И помни, тварь, это - твой самый-самый последний шанс. Снова облажаешься - пеняй на себя... Конец связи. 
       
       Триггер еще секунд десять сидел неподвижно перед рацией, пока Элитная не подняла его, резко подцепив под мышками. 
       
       - Так, а теперь вали отсюда, - быстро и тихо сказала она. 
       
       Триггер на автомате вышел из комнаты, и его взгялд снова упал на лежащих без чувств Аликс и Фримана. Ничтожество, значит, да?.. ну... Он медленно направился к выходу, когда его остановила рука солдата, упавшая ему на плечо. 
       
       - Значит так, - прорычал респиратор, - Сейчас ты идешь вниз и говоришь своим недомеркам, что тут все чисто. Вы проходите по первому этажу дальше, и мы вас не трогаем. Понял? 
       
       И он довольно грубо ткнул Триггера пальцем в лоб. 
       
       - Понял... 
       
       - Вот молодец. 
       
       Триггер на ватных ногах вышел из квартиры и поднял трясущимися руками свое помповое ружье. Бесперспективное дерьмо, значит? Ну-ну... Он едва заметно усмехнулся. "Это мы еще посмотрим ...". И он быстро сбежал по ступенькам вниз. Когда он вышел из подъезда, его буквально пригвоздили взглядами к стене. 
       
       - Ну что?! - Шульц набросился на него, - Тебя чего так долго не было?! Семь минут! Мы уже план строили, как взрывать будем! 
       
       - Расслабьтесь, парни, - Триггер сполз по стене вниз и уселся на камень, - Я в порядке. 
       
       - Ну? 
       
       - Ты был прав, там у них штаб, - Триггер сплюнул, - Снайпер, два солдата, пара терминалов, что-то вроде рации... контейнеры. 
       
       Ракетометчик Хьюго присвистнул. 
       
       - Всего пара солдат и снайпер? - удивился Джеф, - И столько добра? 
       
       - Снайперша, - выразительно посмотрел на него Триггер, - Элитная убийца, слышали о таких? 
       
       - Чего? 
       
       Все замолчали. Слышать-то все слышали. А кое-кто даже видел... 
       
       - Ну тогда все ясно... - выплюнул окурок Кирпич, - Не будь нас девятеро, а, скажем, четыре-пять, хана нам. Против их стелса особо не повоюешь... 
       
       - Может, ну их? - поморщился Джеф, - Зачем нам такие проблемы? Мало ли... 
       
       - Вы еще главного не знаете, - встал Триггер, - Там у них связанные лежат Гордон Фриман и Аликс Вэнс. 
       
       Вот такой новости уж точно никто не ожидал. 
       
       - Да хорош заливать, - протянул Боб, но на него тут же цыкнули. 
       
       - Ну дела, - пробормотал Шульц, - Не зря, значит, мы сюда зашли... Ну что ж... Какая, говоришь, у них там диспозиция?.. 
       
       
       ...Первое, что я слышу, это размазанные, вялые вскрики, похожие на рев... словно я под водой... в глазах муть... меня топят? Гром... раскаты снова и снова. Зловещее вытье совсем рядом... где я? 
       
       Я словно ребенок, поднятый с утра возгласом "Пора в школу!". Как не хочется... ведь это было почти как настоящий сон... ни снов... ни боли... даже шея не болит. Точно, ведь в нее мне что-то вкололи? Не болит! Но как же не хочется просыпаться... 
       
       - Аааа... - стон более отчетлив, и уже не похож на вытье из-под воды, - Гордон... 
       
       Нет, это не гром... выстрелы? 
       
       - Осторожнее, парни! 
       
       Хлесткий выстрел, стон... 
       
       - Боб, чтоб тебя! 
       
       - Нормально... - снова стон. 
       
       - Уходит! 
       
       - Черт, да где же она?! 
       
       - Вон, вон она! 
       
       Снова автоматная очередь... Черт, ну где же мои очки?! Не вижу! 
       
       - Кирпич, твою мать! Ну куда ты полез?! Ушла... теперь ее днем с огнем не сыщешь! 
       
       - А я что, я ничего, - голос словно пожимает незримыми плечами, - Да ну и хрен с ней! 
       
       - Ага, а высунешься в окно, она тебе шею свернет, никто и не заметит! 
       
       - Так, всем держаться подальше от окон! 
       
       Громкие шаги. На фоне света мечутся какие-то тени. 
       
       - Гордон... ты жив? - это уже Аликс. 
       
       - Жив, - киваю я, - Что происходит? Я не вижу ни черта! 
       
       Дьявол, как же болят запястья! Чем это их так скрутили? Проволока, похоже... ущемления нерва мне только не хватало. А Аликс? 
       
       - Наши! - в ее голосе слышится усталая, но живая радость, - Наши, Гордон! Похоже, повезло! 
       
       - Ты-то в порядке? - и я удивляюсь той неподдельной тревоге, которая сквозит в моем голосе. 
       
       Похоже, ее замечает и Аликс. 
       
       - В полном, все хорошо. 
       
       - Доктор Фриман! 
       
       Кто-то приближается ко мне, садится. Входят еще несколько человек. Действительно человек. Неужели спасены? В запястьях боль, кто-то раскручивает проволоку. 
       
       - Док, все в порядке, мы поможем! 
       
       - Аликс не забудьте, - я все еще не могу поверить... совпадение? Или снова мой вездесущий deus ex machina? 
       
       - Где, где он? Покажите! - слышится слабый возглас откуда-то из другой комнаты. 
       
       - Боб, да сиди ты! - вторит ему женский голос, - Дай тебя нормально перевязать, еще успеешь насмотреться. 
       
       Мои руки снова свободны, и я, опираясь о стену, поднимаюсь на ноги. Могло быть и хуже... даже не били, удивительно! Кто-то подает мне очки, и я снова вижу. В комнате собралась целая толпа. На меня уставились шесть или семь потрепанных лиц. На рукавах - не менее потрепанная лямбда... 
       
       - Ну почему именно лямбда, господи... - бормочу я, кажется, вслух. 
       
       Аликс сначала кидается ко мне, оглядывает. Я осматриваю ее с не меньшей тревогой. Слава богу, тоже невредима... как камень с души. 
       
       - Док, все хорошо, вы спасены! - голос мне явно знаком. Да и лицо... 
       
       - Триггер? 
       
       Повстанец самодовольно оглядывает остальных - мол, во, видали, он меня знает. Остальные с такими комичным удивлением выпучивают на него глаза, я что не удерживаюсь от смешка. 
       
       - А вы как думали? - Триггер широко улыбается, - Всегда рядом, чтобы помочь! 
       
       - Герой, - усмехается кто-то. 
       
       - Вы... вы даже представить не можете, как мы вам благодарны! - Аликс жмет руки паре повстанцев, и я невольно повторяю ее жест, - Еще бы чуть-чуть, и... 
       
       - Как вы, мисс Вэнс? - спрашивает другой повстанец, лицо которого мне тоже знакомо... 
       
       - Спасибо, отлично, - улыбается она, - Как вы нас нашли? 
       
       - Да просто мимо пробегали, - сказал смутно знакомый мне повстанец, - Я веду свой отряд к вокзалу, смываться надо. 
       
       Точно, вспомнил! Триггер показывал мне его на площади, это командир его отряда, Шульц, кажется. 
       
       - Шульц, кажется? - автоматически говорю я вслух. 
       
       - О, доктор Фриман, вы и меня знаете? - в глазах командира удивление смешивается с подозрительностью. 
       
       - Мне Триггер показывал вас на площади, когда... когда вы толпой казнили начальника ГО. 
       
       Зря я это сказал. Надо было как-то помягче. И что мне помешало не заикаться об этом? Молчание грозит затянуться, и кто-то спасает положение: 
       
       - Как вы, док? 
       
       - Нормально. Но как же отвратительно было проснуться... 
       
       Черт, да что это?! 
       
       - Э... - после недолгого молчания сказал Триггер, - Вы сможете продолжать путь? Времени уже совсем нет ведь... 
       
       - Да, да, конечно, - я разминаю руки и поднимаю свое оружие, сваленное в кучу в углу, - Аликс, возьми свой пистолет... 
       
       Аликс кивает. 
       
       - Да, нам и вправду нужно бежать, удивительно что взрыва вообще еще не было... - она вдруг запинается, - А где это мы? 
       
       - Да в доме каком-то - пожимает плечами появившаяся девушка, ведущая под руку свежеперевязанного парня, у которого из плеча сочится кровь. 
       
       Я выглядываю за окно - да, далеко нас не унесли. 
       
       - А солдаты? - спрашиваю я, хотя понимаю, что это глупый вопрос. 
       
       - Убиты, - мрачно поясняет один из повстанцев, - Только снайперша сбежала, но ее ловить бессмысленно. 
       
       - Снайперша? 
       
       - Да, - кивает Шульц, - Редкое явление - женщины среди Элиты, но бывает, встречается. 
       
       - Большое спасибо вам, - Аликс тоже разминает руки. 
       
       - И женщины туда же... - что это я такой разговорчивый? - Меня повязала женщина... позор. 
       
       - Эти бестии десятерых солдат стоят, - косится на меня раненый повстанец, - Когда маскировку включает, ее не видно почти. 
       
       - Комбиновские штучки, - усмехается молодой худющий повстанец. 
       
       - Так, раз все в порядке, надо двигаться, - решительно говорит Шульц, - Поболтаем по дороге. Давайте спускаться. Док, мисс Вэнс, давайте с нами, вместе больше шансов, не так ли? 
       
       - Конечно... - Аликс хочет что-то спросить, но я ее прерываю. 
       
       - Думаете, нас снова схватят? 
       
       И снова все смотрят на меня. 
       
       - Док, вы против того, чтобы идти вместе? Так и вам спокойнее, и мы будем чувствовать себя увереннее. Ведь с вами куда безопаснее, правда? 
       
       - Вообще-то нет, - мой язык почему-то бежит вперед моих мыслей, - Все, кто более-менее долго шел со мной, умирали. 
       
       Теперь уже и Аликс косится на меня как-то странно. Я бы и сам покосился на себя, да боюсь заработать косоглазие. 
       
       - Погодите, я, кажется, понял, - прищуривается Шульц, - Док, как тема вашей диссертации? 
       
       - Какое это имеет... - я морщусь, но губы сами собой говорят, - "Наблюдения парадокса переплетения Энштейна-Подольского-Розена на супраквантовых структурах индукции через нелинейный трансуранный кристалл под сверхдлинной волной импульса из запирающегося источника массива". 
       
       Теперь сказать, что на меня все просто таращатся, это ничего не сказать. 
       
       - Ну все понятно, - усмехается Шульц, - Вам, друзья, подфартило. Похоже, они в вас вкололи "Бабий язык". 
       
       - Что? - сдвигает брови Алекс. 
       
       - Это так у нас называется одна из их сывороток правды, - поясняет Шульц, - ГО-шники на допросах использовали, как самую гуманную. После инъекции человек говорит только правду, иногда даже без встречных вопросов. Его просто несет, как говорится. 
       
       Мда... приплыли. Гуманность и Альянс - понятия диаметрально противоположные... Так вот почему я так болтаю... И в Аликс тоже эта дрянь? Да, сам видел, как вкололи... Час от часу не легче... 
       
       - Новость просто убойная, - морщусь я под несколькими парами заинтересованных глаз и нервно тру место укола, - Ладно, друзья... не будем терять времени. 
       
       Действительно, хватит разговоров. Черт знает, что еще я могу ляпнуть им... а они ведь спасли меня... хорошие ребята. Но сейчас уж лучше действовать, чем говорить. Проверив пистолет, я вежливо протискиваюсь к выходу. Помедлив секунду, Аликс идет за мной. Вслед за нами, словно загипнотизированная, спускается вниз, на улицу, вся стайка повстанцев. 
       
       Мы идем осторожно, но быстро. Шульц попутно представляет мне каждого члена отряда. Привет, Баггз, привет Хун... Линда? Очень приятно, очень. Он, видимо, хорошо натаскал своих ребят, а может, это жизнь их так натаскала - они идут, грамотно рассредоточившись, внимательно изучая все, даже крыши. И, тем не менее, каждый просто ест глазами меня и Алекс. Она, сильно смущаясь от избытка внимания, жмется поближе ко мне, иногда из вежливости кивая и улыбаясь косящимся на нас повстанцам. Имеющаяся среди них девушка, кажется, глазами скоро протрет дыру на моем костюме. Кстати, заряд давно закончился... 
       
       - Слушай, Шульц, - я слышу как Триггер тихо говорит командиру, - А ты что, знаешь тему диссертации Фримана? 
       
       - Нет, конечно, ты что? - усмехается Шульц, - Я ее впервые слышу. Просто так быстро такую белиберду не сымпровизировать... 
       
       Я нагоняю Шульца, вежливо отстраняя Триггера, который буквально вьется вокруг нас. Как-то мне нехорошо... неуютно. Командир отряда возвращает Аликс ее драгоценную флэшку с данными из Цитадели. Говорит, что нашел возле терминала. Ну, теперь точно можно успокоиться. Ну, почти. 
       
       - Слушай, друг, - тихо говорю я командиру отряда, нервно потирая место укола, - А сколько эта дрянь будет действовать? 
       
       - Ну, в зависимости от сопротивляемости организма, - пожимает плечами Шульц, - Часа два, плюс-минус полчаса. 
       
       - Дерьмо полное... - морщусь я. Так, надо отучаться ругаться. Даже под этой гадостью. А то скоро и сам забуду, что я все-таки не солдафон, а ученый, - Спасибо вам еще раз за то, что спасли. Я в долгу не останусь. 
       
       - Не за что, Док! - улыбается подскочивший Триггер, - Разве мы могли поступить иначе? 
       
       - Он прав, - кивает идущий рядом бородатый повстанец по имени Джеф, - Для нас это большая честь. 
       
       Я вдруг понимаю, почему мне неуютно. И как назло, понимаю, что терпеть больше не в силах. Боже, похоже, сегодня мне выпала участь опозориться по полной программе... 
       
       - Что с вами? - настораживается Шульц, видя, что я остановился. 
       
       Как по команде, останавливаются все. Не отвечай, не отвечай! 
       
       - В туалет хочу, - сдавленно говорю я, и буквально физически чувствую, как покраснел. 
       
       Кто-то прыснул со смеху, и его тут же ткнули в бок. Аликс смотрит на меня с нескрываемым интересом. Боже, стыд какой... Ну почему никто не задает вопросы ей?! 
       
       - Этого еще не хватало, - бормочет Триггер. 
       
       - Вы идите... - говорю я и чувствую, что готов провалиться сквозь землю, - Я вас догоню через минуту... 
       
       - Хи, - тихонько смеется худющий повстанец Кирпич, - Док, а скажите, наша Линда вам нравится как женщина? 
       
       - Д-да, определенно, - Аликс косится на меня, и удивление ее уже совсем не доброе. Линда краснеет, и Триггер вместе с ней. Ну это уже слишком! - Так, может, вы дадите мне спокойно помочиться?! 
       
       - Кирпич! - Шульц подносит повстанцу кулак под самый нос, - Еще один такой номер, и получишь! Догоняйте, док. 
       
       И он отводит своих вместе с Аликс вперед... 
       
       
       ...Огромное, похожее на гигантский эмбрион, существо левитировало в не менее огромной зале. По выражению его лица невозможно было понять, в каком оно настроении. Да и лицом-то это трудно было назвать. Сплющенные уродливые кожистые складки, мелкий черный злой рот и огромные сухие провалы вместо глаз. Вокруг существа, как планеты вокруг солнца, медленно кружат в воздухе островки земли, холодные, но, если присмотреться, чуть мягкие, живые, хоть и кажутся на первый взгляд почти камнями. Вот уже двадцать минут по земному времяисчислению существо висело в пространстве неподвижно, и невозможно было понять, спит оно, или бодрствует. И только живот его иногда слегка вздымался при почти неслышном, как шепот, дыхании. 
       
       Но вот существо встрепенулось и, легко подняв перед собой свои огромные, костистые трехпалые руки, воздало их вверх. Третья рука, свисающая с груди, вдруг напряглась и сжала трехпалый кулак. Огромная голова существа словно зашевелилась изнутри, и начала мерно светиться оранжевым светом. Она медленно начала раскрываться, словно цветок, обнажая вросший намертво в череп огромный желтый кристалл. Вокруг головы тотчас материализовалось несколько искрящихся шаров, которые начали кружить вокруг кристалла. Три больших оранжевых кристалла, вставленных в стены зала у самого его потолка, тоже засветились. Существо издало низкий звук и, изящным движением сомкнуло ладони перед своим лицом. Медленно развело их - между ними возникло искрящееся всеми цветами, но все равно зеленое, яркое облако в виде шара. Существо медленным движением отправило его на один из островков суши, летающих вокруг, и его голова начала закрываться. Треск молний - и из шара на островок ступили два вортигонта. Их красные огромные глаза смотрели на существо с уважением и страхом. В их головах многократным эхом тяжело отозвалась речь существа. Это были даже не слова. Их сознание было открыто, и при общении через вортальные нити они слышали не речь. А сам смысл слов, их значение. 
       
       - Люди, пришедшие в мир наш, зашли слишком далеко. С миром, заключенным во второй раз, теперь навсегда покончено, и сотни наших братьев уже там, в чужом мире, готовят для нас лучшее пристанище от комбинов. Но один из тех, коому мы верили, и кто помог нам найти новый дом, подло и вероломно обманул нас. Он взял то, что принадлежит нам по праву, обещая вернуть, но не вернул. Бесчестные, жестокие воры... и поэтому на вас, как на одних из лучших, мы возлагаем эту воистину великую задачу. Найдите в логове людей большой кристалл, подобный тем, что над нами. Найдите, и дайте нам знать, и мы заберем вас вместе с этой святыней, даровавшей нам свободу. Все наши братья смотрят на вас. Не подведите нас, братья. 
       
       Вортигонты тихо склонили головы в священном смирении. 
       
       - Мы все сделаем, великий Нихилант. Да свершится воля мудрейшего. 
       
       И они приготовились. На них летел искрящийся зеленый шар портала. Окно в неведомый, страшный и непонятный мир жестоких, бесчестных существ, которые называют себя "люди"... 
       
       
       ...Мы продираемся, не идем, а именно продираемся через улицы. Словно расческа, направленная против роста волос самого запущенного бомжа. Наверное, так себя чувствуют все с того момента, как начались уличные бои. И так же, как на расческе после этого остаются волосы, перхоть и отслоившаяся кожа, так же и на всех нас остается что-то. Волосы - раны с налипшими на них грязными бинтами. Перхоть - пятна крови, красной - крови солдат, желтой - крови хедкрабов, почти зеленой - крови муравьиных львов. И, словно отслоившаяся кожа - мысли, эмоции, налипающие прочно, от которых трудно, почти невозможно избавиться. Надежда. Страх. Раж. Только комбинации их меняются, не более. Я теперь понимаю, как все они до сих пор не свихнулись. Тогда, в Рэвенхольме, я думал, что сойду с ума раньше, чем наступит рассвет. Но теперь я понял. Постоянная смена декораций. Вот что не дает уму топтаться на одном месте. Сила в движении, банально, правда? Словно говоришь своему подступающему безумию: "Погоди, позже, тут еще одна каверзная ситуация". Интересно, почему же некоторые получают что-то похожее на удовольствие от всего этого? Барни... он уже и забыл, наверное, как жить без войны. Главное, чтобы он только не забыл себя. А ведь они все росли в этом дерьме, и даже не помнят другой жизни. Даже если бы хотели вспомнить, не смогли бы, они просто ее не видели. Аликс почти с пеленок росла уже в таком мире... бедная... Каково это? Не смотреть по телевизору детские передачи, не играть во дворе с другими детьми, не пойти в школу, не погулять на вечеринке у подруги, не ездить на пикник на речку?.. Как ей удается оставаться девушкой, такой искренней и живой? Мы-то с Барни - понятное дело, мы хотя бы видели, за что мы воюем. А она? Да я бы на ее месте уже был бы кем-то вроде Отца Григория, только разве что утратил бы веру начисто... 
       
       Пока мы идем, повстанцы, прячась за уступами стен, мусорными баками и редкими скрюченными деревцами, уворачиваются от пуль, решетят пулями все, что не похоже на человека тут, и меня поражает их спокойствие. Наверное, все нервные срывы и истерики далеко в прошлом. Остались лет пятнадцать назад, когда сцены избиения ГО-шниками народа были обычным видом из окна поутру, когда хедкрабов гоняли по углам, словно обычных надоедливых крыс, когда кого-то из знакомых угнали в Нова Проспект или Цитадель и сделали сталкером. 
       
       - Эй, Баггз! - орет Хьюго, пытаясь перекричать остервенело стреляющего Шульца, - Я тут недавно книжку одну нашел на чердаке. Пока на вахте стоял, почитывал. 
       
       Шульц даже прекращает стрелять на секунду, недобро косясь на Хьюго, и я усмехаюсь. Сейчас не до разбирательств, и уж тем более не до взысканий. Вот выберемся, тогда... Я перехватываю найденный и презентованный мне дробовик и даю залп по подскочившему муравьиному льву. Звук такой, словно наступил в кучу опарышей - еще немного перхоти, застрявшей в нашей расческе. 
       
       - Ну и что? - Баггз косится на приятеля, как на идиота, - Нашел чем заниматься. Книжки только настроение портят... умный, да? 
       
       Неужели кто-то из них даже не умеет читать? Я качаю головой. Нет, это немыслимо. 
       
       - Да погоди ты! - Хьюго передает Линде автоматный рожок, и движение не прекращается ни на мгновенье, - Ты послушай. Не помню, в общем, как называется. Но там какие-то ребята на космическом корабле летели, и из груди одного вылез монстр... 
       
       - Господи, нашли чем мозги себе забивать! - морщится Джеф, - Тебе что, в жизни монстров не хватает? 
       
       - А я тоже читала эту книжку, - с оттенком хвастовства сообщает мне Аликс, снимая с крыши очередного солдата, - Интересно до ужаса! Особенно когда девушка одна победила этого пришельца, сама! 
       
       - Так вот, значит, кто твой положительный пример, - улыбаюсь я, а сам про себя тысячу раз проклинаю эту разнесчастную сыворотку. 
       
       Аликс кривит губы, но молчит. Черт, неудачно пошутил... 
       
       - Так вон там всего один монстр был, а они его толпой даже забить не смогли! - вещает Хьюго, - Слабаки! У нас тут монстров, куда ни плюнь, но живем же. А вообще книжонка так себе, стиль хромает... 
       
       - Слышь ты, великий литературный критик, - сдвигает брови Хун, метая гранату, - Ты вообще больше пяти книг за свою жизнь прочел?! 
       
       Разговор прерывается, так как мы все прячемся кто куда и зажимаем уши. Взрыв! 
       
       - Неправда! - вдруг говорит Аликс тихо, - Просто у нее замечательное самообладание... И вообще, все книги про прежнюю жизнь навевают такую тоску, что плакать хочется! 
       
       Я улыбаюсь и на несколько мгновений, до появления очередного муравьиного льва, кладу ей руку на плечо. Я знаю, сейчас она говорит все как есть... 
       
       - Ничего, Аликс. Совсем скоро мы вернем ту жизнь. Будет у тебя еще свой домик в горах... 
       
       - Вот когда все закончится, - негромко говорит Шульц, подхватывая с трупа солдата автомат, - Надо будет свою книжку написать. Про все это... 
       
       - А как ты догадался? - Аликс удивленно поднимает брови. 
       
       Кто-то чихает - этот несчастный пепел падает с неба еще гуще... 
       
       - Меня в соавторы возьмешь? - слабо улыбается Триггер, и Шульц кивает. 
       
       - Я не знаю, просто в голову пришло, - надо уже сбросить с лица эту слащавую улыбку. Разулыбался. 
       
       - Да кто ваши записки читать будет? - усмехается Кирпич, который стреляет редко, и вообще по большей части курит и глазеет по сторонам, словно он на экскурсии, а не на марш-броске через разрушенные улицы, - У всех это дерьмо уже поперек горла стоит, а вы еще про это писать собрались? 
       
       Никто не успевает ничего ответить - по земле словно прошла волна. Мы резко останавливаемся, бросаемся врассыпную. Кроваво-красное зарево над Цитаделью вспыхивает ярко-алым, и землю снова поражает мощный удар. Линда падает на асфальт, и Триггер помогает ей подняться. И больше не отпускает от себя. Воронка облаков и пепла над Цитаделью начинает поворачиваться быстрее, тяжеловесно, угрожающе. Еще одна вспышка, и мы видим, как из вершины гигантского шпиля в небо начинают бить ветвистые зеленые молнии. 
       
       - Нам конец, - тихонько, голосом испуганной болонки говорит Баггз. 
       
       - Ну все, отбегались, - я скриплю зубами и чувствую каждый нерв в своем теле. Что-то натягивается глубоко в груди. 
       
       Аликс внимательно смотрит на молнии, как и Шульц. Триггер гладит по голове Линду, спрятавшую лицо у него на груди. Кирпич пожевывает свою папиросу, выплевывает окурок и тянется за новой. 
       
       - Похоже, запускается процесс отправки сообщения, - негромко говорит Аликс. 
       
       Я смотрю на нее. 
       
       - То есть, сколько нам осталось? - я делаю глубокий вдох, и вдруг в голове снова взрывается маленькая бомба, и я морщусь от боли. 
       
       - Нисколько... 
       
       - Сообщение? - щурится командир отряда, - Какое сообщение? 
       
       - Комбины решили во время взрыва Цитадели отправить в свою вселенную сигнал бедствия, - поясняю я, и вдруг понимаю, что вот сейчас уж точно этого не надо говорить, - Когда это произойдет, их главные силы буду знать о том, что тут происходит, и, скорее всего, пришлют подкрепление. 
       
       Аликс косится на меня, я лишь пожимаю плечами - ну а что я могу поделать, эту гадость и тебе, кстати, тоже вкололи. Линда всхлипывает, и Триггер обнимает ее крепче. Шульц мрачнее тучи. Кирпич многозначительно хмыкает и делает глубокую затяжку. Остальные просто в ступоре. 
       
       - Ничего себе новости... - злобно и ошеломленно рявкает Боб, - Почему вы раньше не сказали?! 
       
       - У вас бы тогда не было бы желания идти дальше, - тихо отвечаю я. Ладно уж, правду, так полной ложкой. 
       
       Все снова молчат. Не знаю почему, но мне стыдно. Аликс отворачивается и сосредоточенно начинает копаться в альянсовском уличном терминале, чтобы открыть для нас здание, заглушенное силовым полем. 
       
       - С чего вы взяли, док? - мрачно говорит, даже не спрашивает, Джеф. 
       
       - Ну... новости-то плохие, - мне удается выкрутиться. 
       
       - Это что же получается? - Баггз с истеричным удивлением смотрит то одному, то другому в глаза, - Будет как тогда? Когда они только появились... да они же нас по земле размажут! 
       
       - Так, без паники, - как можно решительнее говорю я, и на меня косится Шульц. Конечно, это должен был сказать он. - Ничего еще не известно, как сложится и что они будут делать. Может, это дурацкое сообщение и не отправится вовсе... 
       
       - Отправится, - тихо говорит Аликс, и я кажется понимаю, что она чувствует в этот миг. Я бы тоже заклеил себе рот скотчем. 
       
       - Но неизвестно дойдет ли! - с нажимом говорю я, - Вы же слышали доктора Кляйнера, черта с два они смогут прислать подкрепление! Система порталов разрушена, а новый портальный шторм они не смогут устроить. Да они кричат своим о том, что погибают, а мы, услышав это, сдадимся? Ну уж нет! Не для того мы столько пережили! 
       
       - Правильно, Фриман, - вздыхает Шульц и изо всех сил сжимает в руках автомат, - Пока мы дышим, всегда есть шанс. А им дорога сюда заказана. 
       
       Он смотрит на остальных, и они как-то даже выпрямляются. 
       
       - Знаете, ребята, вы как хотите, - Кирпич пускает колечко дыма, которое разбивается о падающее отовсюду хлопья пепла, - А я достаточно насмотрелся и натерпелся, чтобы снова одеть этот хомут. Да какого черта, пока у меня автомат, я им мозги вышибать буду до последнего. Не будет автомата, под рукой всегда есть кирпич! 
       
       Кто-то усмехается, как бы говоря, да, ты неисправим. 
       
       - Точно, - Триггер смотрит Линде в глаза и ему даже удается улыбнуться, - Мы в рабстве сколько лет прожили, неужто сами обратно сдадимся? Все равно прикончат, так что ж теперь, добровольно в сталкеры идти? Свобода есть, она рядом, и мы ее обязательно отвоюем. Док, вон, в одиночку всю Цитадель на уши поставил! 
       
       - Ну вообще-то... - усмехается Аликс, поворачиваясь к нам. 
       
       - А мы вон весь город растормошили, - продолжает Триггер, - Да в прошлый раз мы просто не знали, с кем имеем дело. А сейчас знаем, как родных. Так что задницу надерем всем, кто к нам снова сунется! 
       
       Послушались одобрительные возгласы. Конечно же, каждый из них уговаривает не нас, а на самом деле себя. Но я готов каждому из них доверить прикрывать мне спину. Они так верят в скорую свободу. И, мне кажется, только поэтому они и победят. А мы - я, Аликс, Илай, Барни и другие, мы в лепешку расшибемся, но оправдаем их надежды. Не каждый миг в этой кутерьме мне хотелось быть тем героем, каким меня рисует молва. Но сейчас - именно такой миг. 
       
       - Пойдемте быстрее тогда, - кивает Шульц, - Выберемся из города - всех ждет отдых на травке, солнце и свежий супец, с мясом. 
       
       Последнее было произнесено с непередаваемой гаммой эмоций. 
       
       - Шульц, ну какого черта ты про еду сказал? - снова движение, снова те же разговоры, - Я и так от голода уже готов хедкрабов сырыми жевать! 
       
       Постепенно разговоры затихают, и лишь иногда кто-то негромко переговаривается. Все переваривают то, что они только что так уверенно доказывали себе и друг другу. Все сосредоточены и напряжены. И поэтому когда на небольшой площади, через которую проходит наш путь, мы натыкаемся на солдат Альянса, сражающихся при помощи автоматов и даже БТРа с огромным, даже по сравнению с муравьиными львами, насекомым, никто не паникует, не кричит и не теряется. Пожалуй, кроме меня. Я ведь видел стражей муравьиных львов считанные разы. Последняя встреча с ним прошла удачно, в тупости этих созданий я уже успел убедиться. Но и в силе тоже. Бой с этими воистину бешеными существами напоминает скорее корриду. Мы, забивший по укрытиями, исподтишка палим со всех стволов по стражу, пока он крушит на своем пути солдат, словно тряпичных кукол, хотя они и успевают подранить его. Пушка БТРа успевает сделать в хитине несколько крупных дырок размером с апельсин, прежде чем броневик отлетает с адским скрежетом и лязгом к стене от мощного удара головным щитком насекомого. Интересно, будь у меня ферроподы, они бы сейчас помогли? 
       
       Ракетометчик Хьюго уже начинает заряжать своё подобие базуки, но Шульц останавливает его - лучше приберечь это для страйдеров, стражей, в отличие от тех, хотя бы пули берут. 
       
       - Не бойтесь, мисс Вэнс, - подмигивает Хьюго Аликс, - Мы его и так успокоим, уж поверьте! Вы в безопасности. 
       
       Зря он это сказал. Аликс второй раз за час нельзя задевать за живое. 
       
       - Ты лучше сам успокойся, герой, - бросает она, - Вон как руки дрожат! 
       
       - Это от радости, что я с вами познакомился, - Хьюго кидает ей небольшой сверток, в котором я угадываю сухпай ГО-шника. 
       
       Аликс, задумавшись на секунду, поднимает брикет и прячет за пазуху. Что-то этот Хьюго мне уже не так нравится, как остальные члены отряда... 
       
       - Доктор Фриман, у меня идея, - короткой перебежкой подскакивает ко мне Триггер, - Вы единственный среди нас, кто в таком костюме... 
       
       - Так, я уже понял, что ты сейчас скажешь, - я морщусь, - Он разряжен. 
       
       - Ну вам-то это раз плюнуть, док, - уговаривает он, - Вы же можете, я знаю. Эта тварь все равно нас заметит, когда расправится с теми двоими, и тогда уже будет поздно. А будем палить все вместе, друг друга перестреляем. 
       
       - Ну да, а так - только меня, - бормочу себе под нос я. 
       
       - А смотрите что у меня есть, - и Триггер жестом фокусника извлекает из рукавов пять энергобатарей. 
       
       А вот этот малый не перестает меня удивлять. Это же совсем другое дело! 
       
       - Вот это да! - я жадно прилаживаю разъемы костюма к одной из батарей, - Ты где это достал? 
       
       - По пути, - скромно опускает глаза Триггер, - Да и Линда парочку захватила тоже. Мы же знаем, что вам понадобятся, почему не помочь? 
       
       - Спасибо, приятель, я в долгу не останусь! - улыбаюсь я и заправляю следующую батарею. Индикатор заряда скафандра живо стал менять показатели, даже экранчик стал светиться ярче. 
       
       - Да что вы, док, - Триггер косится на остальных, - Вы и так сделали столько, что... 
       
       - Эй, хорош трепаться, он идет к нам! - орет Кирпич, меняя позицию. 
       
       Огромное насекомое и вправду наконец замечает нас и уже несется к нам, на бегу вырывая комья земли своими острыми ногами. Я отбрасываю последнюю опустошенную батарею, и еще одну прячу в отделение костюма. Ну все, теперь хоть против пулемета! Эх, как давно я не ощущал подобного. Наконец-то оно. Недавнее, но уже так укоренившееся во мне ощущение завершенности, защищенности и мощи. Ну что, док, поработаем красной тряпкой на благо отечественной энтомологии? 
       
       Стража подранили основательно, и мне не приходится бегать от него долго, пока его поливают свинцом. Буквально метров двадцать, хотя один раз он чуть не дает мне под зад такого же пинка, какой только что получил БТР. После такого от меня на стене осталась бы на радость новым поколениям довольно символическая фреска. Но, когда мне кажется, что все уже обошлось, и я слышу за спиной предсмертный вздох стража, мне в спину словно молот врезается. Четыре раза подряд. Получив мощное ускорение, я спотыкаюсь, и лечу вперед. 
       
       Только бы не очки! 
       
       Больно. Очень. 
       
       - Док, вы в порядке? 
       
       - Чтоб тебе, Хьюго, какого дьявола ты творишь?! 
       
       - Да он как-то сам метнулся, я же не в него целил, а в жука... 
       
       - Гордон! - Аликс подбегает ко мне и я резко присаживаюсь, опираясь на руку. 
       
       Нащупываю очки и одеваю их. Осторожно щупаю адски гудящую от боли челюсть. Кровь. 
       
       - Да просто споткнулся, - я сплевываю кровавую слюну, - Хотя приятного мало... 
       
       - Подбородок разбит, - подает голос Линда, что, как я понял, случается довольно редко, - Дайте я посмотрю. 
       
       Она жестом просит Аликс посторониться, и та чуть подвигается, неприязненно косясь на Линду, присевшую ко мне вплотную и положившую мне руку на щеку. Я случайно заглядываю ей в глаза, и мне становится почему-то неловко. Я виновато кошусь на Аликс, но она уже тихонько испепеляет Хьюго взглядом. Тот, словно для порядка пожав плечами, настолько явно строит ей глазки, что мне становится противно. 
       
       - Тут из-за вашей бороды плохо видно, - лицо Линды всего в пяти сантиметрах от моего, - Не пойму, то ли просто ссадина, то ли рассечение. 
       
       - Ну и черт с этим, - я, потирая спину, поднимаюсь. 
       
       - Гордон, обещай мне в следующий раз быть осторожнее, - Аликс делает шаг ко мне. 
       
       Я с готовностью киваю, но Джеф не дает притвориться, что все хорошо. 
       
       - Да это Хьюго, дурак, ослеп совсем, не смотрит, куда стреляет! 
       
       - Да я же не специально, вы что, парни? - возмущается Хьюго, и может быть я бы как-то и приободрил его, но не буду. Эх, четверть заряда костюма пропала. А Триггер и Линда так старались, тащили эти батареи на себе все это время для меня. Я, достав запасную батарею, в очередной раз даю всем понять, что все в порядке, и лучше побыстрее двигаться дальше. Наконец, мы снова выдвигаемся. Когда мы идем через какие-то подвалы, чтобы срезать пару квартальчиков, Триггер снова подходит ко мне. 
       
       - Док, у вас кровь еще идет. 
       
       - Ничего, все хорошо, - я пытаюсь улыбнуться, но больно же, однако! - Ты слишком опекаешь меня, спасибо конечно, но я и не в таких переделках бывал. 
       
       - Что вы, доктор Фриман, как можно, я ни в коем случае не хочу сказать что вы начали сдавать. Но... 
       
       Даже так? Оригинально! Нестандартный этот Пол Триггер. Неплохой малый. 
       
       - Но, - продолжил он, улыбнувшись, - Я видел, как умирали и от простого рассечения. Так что надо убедиться. И если надо, зашить. 
       
       - Что? - погодите, одно дело когда быстро, непредсказуемо и внезапно в тебя влетает пуля, или бьет перерожденец, но совсем другое - заживо, медленно и долго ковырять лицо иглой, - Нет, спасибо, мне и так хорошо! Кровь уже останавливается. 
       
       - Док, ну поймите вы, мы можем позволить вам загнуться от такой ерунды, - доверительно поднял бровь Триггер, - Во всем конечно есть свои минусы. Ну там, обезболивающего нет, и бороду сбрить придется... 
       
       - Что?! - на мой возглас оборачивается вместе с Аликс добрая половина отряда. Боб поскальзывается и падает в вонючую черную воду - мы идем по затопленному подвалу, - Бороду сбрить?! Это еще зачем? 
       
       - Ну, - заметно смутился Триггер, - А как иначе убедиться что за рана и зашивать? 
       
       - Так, нет, все, ничего сбривать не будем, - хмурюсь я, - Спасибо конечно, но это уже слишком. 
       
       - Ты что, Триггер, совсем обалдел, что ли? - подает голос Хьюго, а где-то невдалеке слышится стон зомби, - Оставить великого Фримана без бороды! Как он тогда воевать с Альянсом будет? 
       
       - Слушай, ты за языком следи, - тихо, но отчетливо, угрожающе говорит Аликс, - Ты не забывай, про кого говоришь. Освободитель, тоже мне... 
       
       - А что я такого сказал? - Хьюго картинно разводит руками, и я подхожу к нему, - Шульц, ну скажи им! 
       
       - А ты просто больше вообще ничего не болтай, и тогда с тобой, может быть, все в порядке будет, - кажется, конец фразы получается у меня даже слишком угрожающе. 
       
       Джеф и Шульц косятся на меня, но молчат. Хьюго, поперхнувшись, чуть меняет курс, и мы расходимся. 
       
       - Не стоило, Аликс, - я подхожу к ней, беру ее за руку, - Меня задеть трудно, я толстокожий. 
       
       И в доказательство я стучу костяшками пальцев по грудному бронещитку костюма. Аликс улыбается. 
       
       - Да просто сорвалось само, - ее рука чуть тянется к лямбде на моей груди, - Он меня бесит. 
       
       - Не тебя одну, - ухмыляюсь я. 
       
       Когда мы выходим снова на улицы, первое, что бросается в глаза, это то, как изуродован бывший когда-то очень красивым проспект. Мы чувствуем себя насекомыми на месте человеческого пикника, только люди как раз только что ушли отсюда. Фонари погнуты так, словно каждый из них - брошенная после розжига костра переломленная спичка. Коробки домов напоминают муравейник, в который наступил турист, разве что муравьев не видно. Машины валяются тут и там, облезлые и смятые, словно разбросанные ушедшими гигантскими туристами сигаретные пачки. Небо исходит зелеными вспышками со стороны цитадели, подсвечивая медленно падающий пепел, и кажется, что идет зеленый снег. Где-то кричат люди, настоящие люди, с другой стороны - голоса модуляторов. На горизонте взвыл страйдер, нас обдало ярким светом - кто-то только что просто исчез с лица земли вместе с домом, в котором прятался - страйдер использовал свою аннигиляционную пушку. Над нами пролетает пустой десантный корабль Альянса, нелепо подергивая задними, пробитыми в нескольких местах, "плавниками". И повсюду стрекот и гул. 
       
       После того, как мы отбиваем атаку десанта солдат, который наверное и выбросил корабль на ближайшую крышу, я показываю рукой на большое здание, кажущееся наиболее целым. Над его входом красуется покосившаяся большая, облезлая вывеска с какой-то надписью и красным крестом. 
       
       - А что здесь написано? 
       
       - Тут по-русски написано "Стационар", - весомо объясняет Кирпич, - Это такое место, где раньше людей обследовали и лечили от всяких болезней. 
       
       Мне сначала кажется, что это его очередная подколка, но я вдруг понимаю. Он говорит совершенно серьезно. Он действительно никогда не видел больницы... никогда не бывал внутри, и только слышал про все это... боже... 
       
       - Эх, вот были времена, - мечтательно протянул Шульц, - Людей лечили совершенно бесплатно, всего лишь за бумажку с номером, которая называлась страховой полис. И даже кормили тех, кто лечился в больнице. Постели стелили... 
       
       Он чуть прикрывает глаза, словно вспоминая. Кто знает, быть может еще ребенком он успел побывать в больнице. Успел до того, как пришел Альянс. 
       
       - Да ладно, хорош заливать, - машет рукой Кирпич, - Не идеализируй прошлое. Постель стелили, кушать давали. Скажи еще, что горшок за больными выносили! И все вот так, задаром? Наверняка за еду, оборудование или там... за деньги, вот. 
       
       - Вообще-то он прав, - говорю я Кирпичу, - Все было бесплатно, если у тебя есть полис и паспорт. Или хотя бы водительские права с собой. И, не поверишь, даже горшок выносили. 
       
       - Гордон, а ты когда-нибудь был в такой больнице? - с интересом спрашивает Аликс, бегло, на ходу, подбирая автомат только что убитого солдата. 
       
       - Был пару раз, что тут особенного? 
       
       - Ой, а расскажи! 
       
       - Эй, вы там! А ну сюда, быстро! 
       
       Мы резко оборачиваемся на звук. Небольшого роста человек в коричневом свитере и рваных джинсах, машет нам рукой. 
       
       - Быстро, я сказал! 
       
       - Узнаем, что он хочет, - кивнул Шульц. 
       
       Хотел, как оказалось, он лишь поболтать. 
       
       - Вы что тут делаете? Вы что, с ума сошли? - оживленно жестикулировал он, почти выкрикивая слова, - Все должны убираться из города, я думал, мы последние! 
       
       - А мы, по твоему, что делаем?! - огрызается Кирпич. 
       
       - Да вы просто теряете время! - витийствует нервный повстанец, - На черта истреблять этих тварей, им все равно конца нет! Взрыв вот-вот грянет, да от вас даже пепла не останется!.. 
       
       Его взгляд упирается в меня. 
       
       - Ага, Гордон Фриман! - с каким-то дерганым удовлетворением выплевывает он, - Герой оранжевой революции. Вы-то куда смотрите?! Могли бы и убраться отсюда куда подальше, а не помогать им понапрасну патроны тратить! Нам и самим тут уже выть хочется! А теперь еще и с вами возиться, вас и накорми, вас и снаряди, и до вокзала сопроводи... 
       
       - Слушай, приятель, - перебивает его Шульц, - Ты какого хрена разорался?! Совсем башку переклинило от постоянной стрельбы?! Не хочешь помогать нам - не надо, на черта нам такая помощь сдалась, сами управимся. 
       
       - Чего?! - слегка застопорился повстанец, но тут подключается и Аликс. 
       
       - Ты не нервничай, все успеем, - она смотрит ему прямо в глаза, - Все свои, что ты так дергаешься? Лучше скажи, что тут у вас? 
       
       - А то я не вижу, что не чужие, - бурчит повстанец и кивком головы показывает на подворотню за своей спиной, - Тут в старой девятиэтажке у нас что-то вроде перевалочного пункта. Сразу после того, что произошло с Цитаделью, набирали для него добровольцев. Ну, тех, кому нечего терять, короче. 
       
       - Хм, однако! - поднимаю бровь я, - Вот что, ты давай веди нас туда, по дороге расскажешь все. 
       
       Мы заходим в старый переулок и перебираемся через баррикада из сваленных в кучу "Запорожцев", "ЗиЛов" и каких-то других иномарок. Над нами нависают черные полуобвалившиеся балконы, на которых свалены всякие доски и прочий хлам. 
       
       - Да чего тут рассказывать, - скороговоркой говорит повстанец, проводя нас по двору, через до неузнаваемости погнутые карусельки и турнички детской площадки, - Сидим на третьем этаже. Весь дом наш, три часа зачищали, все пять подъездов. 
       
       Я видел такие дома только в фильмах, и я даже боюсь представить, сколько же тут квартир... Мы подходим к железной, грубо врезанной в стену двери с небольшим закрытым окошечком в ней. 
       
       - Часть базы у нас тут, в первом подъезде, другая часть - в пятом. Тут главный я, там - Барни... 
       
       - Погоди, Барни который Калхун? - не верю ушам я. 
       
       - Ну а какой еще, будто у нас разные барни тут на каждом суку развешены, выбирай не хочу, - ворчит повстанец и стучит в дверь. Аликс радостно подмигивает мне. Вот уж Барни я буду видеть просто счастлив! 
       
       Окошечко в двери открывается, и видно лицо девушки в вязаной шапочке. 
       
       - Это я, открывай, - слитно произносит тутошний командир. 
       
       - А... - взгляд девушки упирается в меня, и с ее лица мигом слетают все следы работы мысли, - А... пароль... 
       
       Я скептично кривлю губы, и она, похоже, совсем теперь в ступоре. Аликс тоже усмехается. Да я сам - один большой пароль. 
       
       - Я даже не буду просить тебя заткнуться, - довольно резко говорит повстанец. 
       
       - Верно, проходите. 
       
       Хм, знатный пароль... 
       
       Дверь открывается, и мы входим в то, что когда-то было квартирой. Домик явно старый и чиненый, полы деревянные, причем скрипят, как старая кровать. Мусор разбросан повсюду, большая его часть сгреблена по углам. На стене - большая засаленная карта города и окрестностей, печатные обозначения на ней на все том же, уже опостылевшем русском, красные рукописные - уже на нашем. Карта подсвечена лампой холодного света - видимо, тут раньше жил кто-то из Альянса. Подобие уюта создают два столика с посудой и кухонной утварью, даже газовая горелка есть, а так же подранный обшарпанный диванчик, на котором примостилась парочка - мужчина и женщина неопределенного возраста с неизменными лямбдами на рукавах. Женщина поднимает на нас мокрые глаза, когда мы входим. Ее друг крепко обнимает ее. Еще три человека, включая девушку, отрывшую нам дверь, гужуются посередине комнаты, о чем-то перешептываясь. Но первое, что я слышу, отчего даже вздрагиваю - это голос доктора Кляйнера: 
       
       - Повторяю, покиньте город как можно скорее! 
       
       Я смотрю на его лицо, вещающее с телевизора на столике. Видимо, все еще прокручивается обращение Кляйнера к горожанам. Поскорее бы увидеться с ним. Хорошо, что он уже далеко и в безопасности... 
       
       - Достойная замена речам Брина, - хмыкает Аликс. 
       
       - Вот это да, - говорит девушка, впустившая нас, тараща глаза, в особенности на Аликс, - Вы - дочь Кляйнера, да? 
       
       От такого пассажа я не удерживаюсь и хихикаю. 
       
       - Нет, - невозмутимо отвечает она, незаметно подмигивая мне, - Мой отец Одесса Кэббедж. 
       
       Я улыбаюсь и, стараясь держаться незаметнее, шагаю к карте. Надо же, а я уже и забыл про этого бравого полковника. Вот кто уж точно не пропадет, старый вояка. Интересно, где сейчас он? Девушка, видимо, поняв, что сморозила глупость, смущенно отступает на шаг, к висящему на стене плакату. Хм, а я думал, повстанцы должны ненавидеть плакаты Альянса. Эмблема Альянса, "Ядро Цитадели", и белый голубь, летящий к небесам... Символ последнего выжившего живого существа, души, стремящейся от выжженной земли ввысь... а может, теперь уже символом Свободы? 
       
       - ...так что для тех, кто желает, сейчас самое время плодиться и размножаться! - доносится до нас голос Кляйнера из телевизора. 
       
       Наш отряд уже расселся по углам, зверская усталость дает о себе знать. Но при этих слова все мужчины как-то напряглись, а девушки растерянно переглянулись. Кирпич подступает прямо к впустившей нас девушке, и, глядя ей в глаза, выразительно шевелит бровями. Бедная барышня краснеет, как рак, и прячет взгляд. Я автоматически кошусь на Аликс, и понимаю, что глупее поступить я сейчас просто не смог бы. 
       
       - Доктор Кляйнер призывает нас... - растеряно улыбается она, - Заняться э... делом? 
       
       Я даже не знаю, что ответить, но положение спасает тутошний командир. 
       
       - Да, вообще, самое подходящее время выбрал! - он резко озирается по сторонам, словно пересчитывая поступивший контингент, - Умереть, занимаясь любимым делом, да? Так, всё, хватит лясы точить. Больше мы ждать не можем, и так уже тут сидим сколько. 
       
       - Что вы планируете делать? - спрашивает Аликс, и к нам подступают Триггер с Шульцом. 
       
       - Как что, что за дурацкий вопрос?! - снова начинает дико жестикулировать повстанец, - Сейчас последнюю еду раздадим, как раз должно на всех хватить, и будем собираться рвать когти отсюда... Оружие еще надо распределить... 
       
       - Еда это конечно хорошо, - кивает Шульц, - Но надо все тут уничтожить. Чтобы и следа того, что тут была база, не осталось. И тем более, чтобы нельзя было догадаться, куда мы выдвинулись. 
       
       - Взрывчатка есть? - подает голос Триггер. 
       
       - Да тут пара ящиков с хопперами где-то была, - морщится повстанец, - Я и сам знаю, не дурак. Так, Ева, раздай всем еду, какая осталась, а я пока помозгую... 
       
       Шульц и Триггер вместе с ним отходят к карте, что-то тихо обсуждая, а девушка тем временем раздает еду - кому брикеты ГО-шников - брусок губчатой серой питательной массы, кому = куски черствого хлеба, кому - кастрюльки с мерзко пахнущей похлебкой, из которой торчат голубиные лапки и даже головы. Мне везет, и мне достается сухпай ГО, хотя я так голоден, что, наверное, и похлебку эту сейчас бы съел. Хотя эти мерзкие голубиные головы с белыми, как крутые яйца, глазами... Аликс достает из-за пазухи еще один брикет. 
       
       - Вот, - она отдает его девушке, - Это тоже в общий котел. 
       
       Хьюго морщится, но молчит. Я, жуя серую массу из брикета, подхожу к местному командиру. 
       
       - Слушай, командир, - я трогаю его за плечо, - Вы тут пока собирайтесь, а нам надо с другом повидаться. 
       
       - Каким это еще другом? - отмахивается от меня повстанец, - Доктор Фриман, вы конечно профессионал и великий человек, но сейчас мне не до экскурсий. Поймите, тут очень важно все тщательно продумать! 
       
       - Слушай, просто скажи нам, где Барни, и мы пойдем, переговорим с ним, - твердо говорит Аликс, - А ты можешь не волноваться. Это не помешает вашему планированию. 
       
       - Я же говорил, он через три подъезда отсюда, тоже на третьем этаже, - морщится повстанец, - Да после еще наговоритесь, лучше собирайтесь! 
       
       - Ты за нас не волнуйся, - я сжимаю его плечо так, что он оборачивается, - Расскажи как побыстрее туда пройти, ладно? 
       
       Повстанец качает головой и раздраженно всплескивает руками. 
       
       - Ну вы, док, и... Ладно, смотрите: тут на каждом этаже есть коридорчик, соединяющий один подъезд с другим, так и дойдете. Только поднимитесь на этаж выше, тут коридор уже завален. 
       
       - Спасибо. 
       
       Мы выходим из квартиры на лестничную площадку. Коридорчик обнаруживается в закутке за шахтой лифта, но там нас встречают довольно бурно. Я едва успеваю увернуться от летящего мне на лицо черного ядовитого хедкраба. В такие моменты я удивляюсь, как это я до сих пор не поседел. Аликс быстро расстреливает мерзкое существо, и я ей помогаю прикончить еще двоих, висящих на потолке. Коридор тут действительно завален, теперь ясно почему - прямо посреди него, рядом с большой дырой в стене, лежит черная ракета с раскрывшимся хвостом. 
       
       - Десант высадился удачно, - морщится Аликс, - Давай действительно поднимемся этажом выше. 
       
       - Будь осторожнее. Дом явно зачищали этими штуками. 
       
       Только зомби нам сейчас не хватало... Конечно, зачистить все квартиры большой многоэтажки - кто за это сейчас возьмется? Главное - только бы не попались солдаты... хотя я не знаю даже, что хуже - перерожденцы или солдаты. Наверное, все-таки Элитные. Что там Боб говорил про маскировку их снайперш? Если это правда, и они как хамелеоны, то... 
       
       Когда мы с Аликс поднимаемся на этаж выше, коридор наконец цел и даже почти чист - в нем мы находим лишь полуразложившееся тело женщины. Хедкрабы объели ее всю, а от вони начинает кружиться голова. Я зажмуриваюсь. 
       
       - Гордон, я бы на твоем месте лучше не наступала бы на... 
       
       Под ногой громко трещат доски и я, чуть не пропоров одной из них себе лицо, с грохотом и сдавленном стоном падаю вниз. 
       
       - ...эти доски... Ой, ты цел? 
       
       Я поднимаю голову и выплевываю опилки, попавшие в рот. Поправляю очки. Хорошо хоть костюм смягчил удар. Да так же можно инфаркт получить! 
       
       - Аликс, с такими формулировками надо покороче! 
       
       - Извини, прости, - она мечется сверху, по краю большой дыры в полу, но видимо, не решается спрыгнуть. 
       
       Здесь темно, и я вижу лишь ее наверху. Но воняет тут еще хлеще, чем там. Какой-то аммиачный, даже кисловатый запах... Я проверяю, на месте ли гравипушка, ищу под собой дробовик. Нашел. 
       
       - Ты не прыгай, тут метра три, - говорю я ей, - Да и воняет... Поищи, как обойти. 
       
       - Я поднимусь еще на этаж выше, - решает она, - А в следующем подъезде снова спущусь. 
       
       - Хорошо, я в следующем подъезде поднимусь к тебе... черт, да ничего не видно же! 
       
       - А ты фонарик включи. 
       
       Хм, действительно. И что я все время про него забываю? 
       
       - Увидимся! - и она исчезает. 
       
       - Ты будь осторожна, - запоздало кричу ей вслед я и, наконец, включаю фонарик. 
       
       И замираю. Так, только без резких движений. Вон выход... главное - не шуметь... 
       
       Вокруг меня, привалившись к стенам, полусидят четверо живых трупов. Понять, сколько им, уже сложно - они сплошь покрыты язвами, шишками и горбами. На несчастных даже нет уже никакой одежды, впрочем, как и половых признаков. Под каждым - лужа крови, кусочки внутренностей, выпавших из огромной дыры в их теле с торчащими оттуда ребрами. Еще по "Черной Мезе" помню, это их рот. Так они питаются... удивительно, как они еще не учуяли меня. Я начинаю тихо продвигаться к выходу, но доски хрустят под ботинками слишком громко. Может, упокоить их, пока они спят? Пусть не мучаются больше... Я, преодолевая отвращение, подступаю к одному из них и вдруг поскальзываюсь на его внутренностях. Миг - и я падаю лицом прямо в его раскрытую грудь. Ну за что мне все это?! Я слышу тихий стон, сиплый вздох. С трудом сдерживая рвотные позывы, я отпрыгиваю назад и стреляю с обоих стволов прямо в хедкраба, сидящего на голове плачущего мертвеца... Сзади начинается тихий вой - остальные мертвые тоже проснулись... Я, едва успев увернуться от удара когтистых пальцев, выстрелом сношу голову еще одному зомби, потом еще. От последнего увернуться не получилось, и с мерзким пронзительным звуком по моему боку и плечу ударяют длинные, сантиметров в пятнадцать, когти. Я отлетаю в сторону и, с трудом удерживая дробовик одной рукой, проделываю в теле перерожденца огромную дыру. Тело выплевывает из себя кишки со стороны спины и падает. Хедкраб тут же спрыгивает с распухшей, изуродованной головы трупа и с мерзким звуком ползет ко мне. Его я отправляю на тот свет острым обломком доски. И наконец тихо вою от боли. Ничего, сейчас костюм разберется... здоровой рукой я вытираю наконец с лица мерзкую желто-багровую слизь, и смачно отплевываюсь. Протираю очки - ну хоть в глаза эта дрянь не попала, мало ли что там уже за зараза развиться могла... Когда обезболивающее введено, я вижу, что заряд брони составляет всего сорок процентов. Надо идти... 
       
       Проходя по темной квартире, я вдруг останавливаюсь. Мне показалось, или я слышал голоса? 
       
       - Это Одесса во всем виноват... 
       
       Да, точно, женский голос! Где-то там... я иду на звук, и упираюсь в наскоро сколоченную деревянную стенку. Из ее щелей льется холодный свет. Да это же та же комната, где мы только что были. Только почти никого нет, наверное, уже ушли на раздачу оружия, или закладывать заряды взрывчатки... Единственные, кого я вижу в щель - это та самая парочка, сидящая на облезлом диване. 
       
       - Видел я этого Одессу Кэббеджа один раз, - бурчит повстанец, сжимая руку подруги, которая уже не плачет, - Такой идиот! 
       
       Хм. Ну, человек он своеобразный, но самый смелый из тех, кого я встречал. После Калхуна, конечно. 
       
       - Между нами говоря, - качает головой женщина, - Я что-то не доверяю этим вортигонтам. Темнят они что-то. Они же, я слышала, раньше людей убивали. А вдруг мы им нужны только пока не избавимся от Альянса? 
       
       А ведь и правда... 
       
       - Ты даже не представляешь, насколько ты права, - кивает он, - Это еще с "Черной Мезы" пошло. Все из-за нее, этой проклятой "Черной Мезы"! От этой чертовой науки жизнь лучше не стала ни на долю! 
       
       Больше скажу, Сопротивлением как раз командуют те, кто породили резонансный каскад. Технически. Да что вы можете знать о "Черной Мезе"... любой бы из вас, побывав там тогда, наложил бы, пардон, в штаны... а таких чистых, классно оснащенных лабораторий, как там, нигде не сыщешь. А какие там пончики продавали... а Магнуссон, он вечно просил охранников чинить сломавшиеся автоматы с пончиками, словно они - техники. Помню, как я в тот день случайно спалил его завтрак в микроволновке, ну и лицо было, скажу я вам! Эх, он был конечно вздорный старикан, никто его не любил, но жалко его. Как и остальных, кто умер там... а он с Кляйнером еще постоянно ругался... 
       
       - Только вот все эти выжившие с "Мезы" никак этого не поймут, - машет рукой женщина, - Вон, доктор Кляйнер такую милость сделал, говорит что мы теперь можем трахаться. Разрешил, спасибо! 
       
       У меня даже поток мыслей прервался. Какого черта... 
       
       - Да вообще, какой идиот назначил Кляйнера главным?! - сжал кулак повстанец, и я тоже, - Мне вообще иногда кажется, что уже все вокруг докторы, кроме меня! Доктор тот, доктор этот... 
       
       Что за... не понял! Да вы не много на себя берете?! Я едва сдерживаюсь, чтобы не произнести это вслух. А я-то думал, что повстанцы как дружная семья... 
       
       - Болтать-то они умеют, - вздыхает его подруга, - А как начинают что-то делать, получается как всегда... В Нова Проспект сидело два моих брата! А этот несчастный Фриман взорвал всю тюрьму, со всеми заключенными... 
       
       - А... - вырывается у меня, и я тут же затыкаюсь. Но я... я не... вот это новости... 
       
       Они оборачиваются на звук, но, видимо, решают, что им показалось. 
       
       - Ну не надо, не вспоминай о плохом, - повстанец гладит ее по плечу, - Не плачь только... давай вспомним что-нибудь хорошее? Какой-то еще месяц назад был тихий квартал... 
       
       - Да тут было намного безопаснее, чем сейчас! - она все-таки начинает тихо всхлипывать, - Да что же творится... Скоро все взорвется, а мы тут сидим толпой, как приманка... 
       
       - Ничего, вот выберемся отсюда - и на природу. В деревнях, говорят, сейчас намного лучше, комбинов почти нет, одни недобитки от ГО. Вот заживем там... 
       
       Они замолкают, и я качаю головой. Лучше бы я не проходил тут, не слышал всего этого. Как же она, наверное, ненавидит меня... а ведь я даже не знал тогда, что все так будет... надо будет потом ей все объяснить. Что борьба за Свободу лучше, чем рабское житье в этом тихом квартальчике. Что Нова Проспект взорвался без моего умысла, просто случайно, что я не убивал ее братьев... 
       
       - Я конечно не скучаю по доктору Брину, - вдруг говорит женщина, - Но передачи по телевизору, которые он ставил, по ним я даже соскучилась... Помнишь, когда он пригласил жонглёров? 
       
       - Конечно, - улыбается повстанец, - И знаешь, это конечно может звучать безумно, но я немного скучаю по режиму Альянса. Раньше восстание виделось более радужно... 
       
       Ну вот. Всё. Приехали. Я отворачиваюсь и отступаю от стенки. 
       
       - Нам обещали свободу и радость. А пока мы тут голодаем, чертов хедкраб Кляйнера ест в три горла! 
       
       Ничего я не буду ей говорить. Она сама уже все сказала. Нет, доктор Кляйнер, мой дорогой и любимый учитель, хорошо что вы этого не слышите. Это недостойно вас. Зря вы записали свою речь для всего города... они ее не заслуживают. 
       
       - Они хоть и называются хедкрабами, - слышу я, уходя отсюда в направлении лестницы, - Но, скажу я тебе, на вкус они на крабов вообще не похожи. 
       
       - Да, скорее на тушеную капусту... 
       
       Я ухожу за угол, и голоса уже не слышно. И мне даже не хочется думать о том, что творится в Сопротивлении. Если все так, то... я и один комбинов добью. Мы с Аликс и Барни добьем. Сами... 
       
       
       ...Триггер огляделся. Вроде никого. Нет, не зря он пошел через дом один. Главное, что не по тому же этажу, что Фриман. Тут нашлось то, что он и искал. Терминал, который был тут еще при ГО. И, к счастью, он работал. Териггер уже привыкал понемногу к альянсовской технике. Чтобы настроить передатчик на нужную частоту, потребовалось лишь несколько секунд. 
       
       - База, Гражданин вызывает Базу, отвечайте, прием! Вызываю Базу, позывной "Гражданин", номер G576US, прием, как слышите меня, База? 
       
       - База на связи. Ждите... 
       
       Триггера всего колотило... он знал, на какой риск идет... но назад пути уже не было. Снайперша сбежала, и можно было быть уверенным, начальство уже давно в курсе того, как он ослушался приказа и выдал повстанцам гнездо убийцы... 
       
       - Ты совсем страх потерял, гад?! - взорвался микрофон передатчика, - Ты ослушался приказа! С этой минуты ты - труп, понял?! Ни о какой работе теперь не может идти и речи! 
       
       - А мне так не кажется, - как можно тверже сказал Триггер, но голос его все-таки дрогнул, - Вы не оставили мне выбора. Но сейчас я предлагаю сделку. 
       
       - Что ты болтаешь?! Свои басни будешь на том свете рассказывать... 
       
       - У ваших убитых солдат в плену был Гордон Фриман и дочь Илая Вэнса, - на свой страх и риск перебил Триггер, и его пальцы начали нервно барабанить по панели терминала, - Солдат убили... А ваши пленники теперь у меня. Идут вместе с моим отрядом. И еще и Барни Калхун в придачу. 
       
       В эфире повило молчание. Триггеру показалось даже, что он услышал в микрофоне какую-то возню. И вдруг ему ответил уже другой, более низкий голос: 
       
       - Твои условия, гражданин. 
       
       Триггер не мог в это поверить. Он, он сам это сделал! Он обыграл их! 
       
       - Значит, я хочу... - Триггер запинался от волнения, - Я хочу, чтобы с меня были сняты обвинения... я хочу, чтобы после взрыва меня переправили к вам, на базу... я хорошо разбираюсь в технике, компьютерах, и.. с меня хватит этой войны! 
       
       - Мы согласны, - вкрадчиво сказал голос, - Мы принимаем эти условия, они вполне допустимы. Сообщи, где находится Нарушитель Номер Один, и все будет хорошо. 
       
       - Что вам до тех двух убитых солдат, они у вас и так мрут пачками, - в нервном отчаянии проговорил Триггер, - Я взамен их отдаю Фримана и Аликс, разве это не справедливый обмен... 
       
       - Гражданин, успокойтесь, ваши условия приняты, мы все предоставим. Вас эвакуируют вместе с тем отрядом, который придет за мятежниками. Вы только назовите место, куда вы направляетесь. 
       
       Триггер попытался успокоиться и глубоко выдохнул. 
       
       - Значит так. Мы сейчас находимся в старом общежитии ГО, на пересечении бывших улицы Лермонтова и Кировского проспекта. Скоро будем выдвигаться к одному из западных вокзалов... 
       
       - К какому именно, гражданин? - в голосе слышалось нетерпение и раздражение, хотя и почти неуловимые. 
       
       - А вот это я сообщу позже, через пятнадцать минут, когда вы подумаете, какие гарантии вы можете мне дать... 
       
       Триггер чувствовал, как у него сжалось сердце... Так дерзко, наверное, с Альянсом еще никто не разговаривал. Теперь - либо он добьется, чего хочет, либо... конец. 
       
       - Хорошо, - ответили ему после недолгого молчания, - Мы будем ждать сигнала. И мы сейчас же вышлем сканеры, чтобы проверить достоверность этой информации. И имей ввиду, если она не подтвердится, то... 
       
       - Подтвердится, - уверенно прервал голос Триггер, - Конец связи. 
       
       И он медленно сполз по стене вниз... ему было трудно поверить в то, что он решился. Но впервые за долгое время у него появилась настоящая надежда. Надежда на то, что он еще поживет... 
       
       
       ...Через пять минут я снова вижу Аликс. У нее все прошло без приключений, так что теперь мне еще полегче. Путь через всю многоэтажку, тем более такую большую, это не такое просто дело, как казалось вначале. По пути никого из представителей Альянса мы не видим, но зато, кроме трупов и хедкрабов находим пять каких-то железных яйцевидных коробочек с окуляром посередине. Когда я поднимаю одну из них, Аликс говорит, что тут, вероятно, раньше квартировались ГО-шники, потому что эти коробочки - мэнхаки, только в сложенном состоянии. Она даже показывает мне, как их запустить, но сейчас в этом нет смысла - они сразу же будут атаковать нас. Мы идем дальше и дальше. По пути попадаются даже два барнакла - вот тут уже я удивлен по-настоящему. Давненько я этих тварей не видел, давненько. Видимо, в городе их осталось совсем мало. Но, судя по залитому клейкой слизью языку, бесшумно и тихо извивающемуся в темноте, они все так же опасны, как и раньше. Преодолевая желание разнести их на кровавый фарш, я иду дальше, помогая Аликс обойти чертовы языки тварей. И, спустя еще каких-то пять минут мы снова находим железную дверь с окошечком. Я делаю рукой приглашающий жест - и Аликс стучит. Окошечко открывается, и я вижу удивленное лицо моего старого друга. 
       
       - Аликс? Гордон? Не может быть! - Барни резко захлопывает окошко и распахивает дверь, - Да что же вы стоите, проходите! Ну ничего себе гости! 
       
       - А пароль? - смеюсь я, пропуская Аликс вперед. 
       
       - Привет молодежи! - Барни лихо отдает честь Аликс, - Да какой к черту пароль! Гордон, зараза, как же я рад тебя видеть! Вас обоих! Вот это встреча! 
       
       Я обнимаю старого друга. Аликс стоит рядом, с улыбкой глядя на нас. Интересно, она действительно осознает, что я ровесник Калхуна? Ведь это я только выгляжу на двадцать семь, как и двадцать лет назад... Джимен позаботился о сохранности материала... а ведь, если считать от года моего рождения, мне уже почти пятьдесят. 
       
       - Я не решался верить слухам, - продолжает ходить вокруг нас Барни, - Как вам удалось выбраться из Цитадели? 
       
       Он почти не изменился с прошлой нашей встречи. Все так же одетый в форму служащего Гражданской Обороны, все с такими же грязными, засаленными волосами с проседью, все те же мелкие шрамы на лице. Только добавился довольно большой кровоподтек на левом виске. И все та же добрая улыбка. 
       
       - Мы точно не уверены, как, - пожимает плечами Аликс, - Но я что-то смутно помню, вроде как вортигонты помогли... 
       
       - Как же такое можно не помнить! - удивляется Калхун, - Да еще и этим тварям доверились, ну вы вообще даете! 
       
       - Я что-то такое помню, будто бы вортигонты взяли и понесли меня куда-то, - признаюсь я, - А потом я очнулся уже у подножия Цитадели... 
       
       - Странно, - хмурится Барни, - Не нравится мне это. Чудес не бывает, это я уже давно усвоил. Может, вам привиделось? 
       
       - Обоим сразу, - иронично усмехаюсь я, - Ты лучше расскажи, как ты? Все полководствуешь? 
       
       - Да я-то нормально! - отмахивается он, - Как-как, да то туда с одним отрядом, то сюда с другим... А после того, что вы устроили в Цитадели, стягиваю беженцев к вокзалу. Там наши уже снаряжают поезда... Ну, рассказывайте, что в Цитадели было? Мне доктор Кляйнер говорил, что вы там сначала в плен попались, потом разнесли все к чертям... 
       
       - Да, нас Моссман спасла, - многозначительно смотрю я на друга, - Джудит чуть даже не повязала самого Брина! 
       
       - Да уж наслышан, - смеется Барни, - Ну вот видишь, а ты всё - "предательница" да "предательница"! А она вон какая хитрая баба оказалась! Даже я со своей работой в ГО до такого бы не додумался! 
       
       - Да уж, Барни, я бы сильно удивилась, если бы, когда мы оказались в кабинете у Брина, увидела бы там тебя! - смеется Аликс. 
       
       - Да куда уж мне, тупому пушечному мясу до такого, - Барни облокачивается на какую-то поцарапанную тумбочку, - У меня бы выдержки не хватило, взял бы за гланды нашего Администратора, и натянул бы их ему на задницу! А что, Гордон, я слыхал, ты укокошил нашего доброго доктора Зло? 
       
       - Ну, не прямо конечно, - я пытаюсь показать максимум сожаления в том, что не удушил его собственными руками, - Само собой получилось, когда портал погас - Брин в шахту реактора улетел. А там уже ничто бы не выжило, там даже титан плавился... 
       
       - Эх, ну и везучий ты, приятель! - Барни хлопает меня по плечу и мечтательно поднимает глаза, - Жаль этот гад не попался мне... Поверь, если бы каждый из моих бойцов оторвал бы от Брина по щепотке, его бы не стало уже секунд через десять. 
       
       - Ну ладно, ладно, - смеюсь я, - Туда ему и дорога. А нам еще... 
       
       Тупая боль вспыхивает в моем виске и я запинаюсь. Черт, как больно... тик-так, тик-так... 
       
       - Гордон, что с тобой? - Барни хватает меня за руку, наклоняется к моему лицу и резко смотрит на Аликс, - Его что, по голове кто-то бил? Солдаты, да?! 
       
       - Нет-нет, Барни, я в порядке, - хотя голос у меня получается довольно сдавленный, но я выпрямляюсь, - Это иногда бывает... ну, после того, как мы с Аликс вернулись к реактору. 
       
       - К какому реактору? 
       
       - Цитадели. 
       
       - Э... - кажется, никто не смог бы ошеломить его больше, чем сейчас это сделали мы, - Зачем? 
       
       - Мы просто решили замедлить реакцию внутри реактора, чтобы выиграть время до взрыва, - виновато разводит руками Аликс, - Знаю, знаю, это было глупо. Вот только не ругайся сейчас... видел бы ты, как Гордон возле самого сердца реактора балансировал, это было нечто! 
       
       - Вот дать бы тебе сейчас по заднице! - Барни косится на Аликс, - Отец тебе уши бы надрал за такие выкрутасы, будь он тут. Ну а ты, Гордон, ну ты-то что? Ну Аликс, я понимаю, девочке еще охота погеройствовать, повыделываться, но ты-то разве не набегался по краю? 
       
       Я молча развожу руками, про себя улыбаясь. Аликс даже не пытается скрыть улыбку. 
       
       - И что, получилось? - бубнит Барни, с напускным равнодушием глядя в сторону. 
       
       - Как видишь, город еще цел, - улыбаюсь я. 
       
       - Два психа, - мне кажется, или в его голосе мелькает восхищение? - Что я еще могу сказать? Психи. А мы теперь удивляемся, что у тебя голова болит. Ты на уровень радиации в организме давно проверялся? 
       
       - А, - беспечно машу рукой я, - Не в первый раз мне в реактор лезть, в "Мезе" это мы уже проходили. 
       
       - Вот доберемся до Белой Рощи, - старый друг грозит мне пальцем, - Только попробуй возразить, когда я положу тебя под заумные датчики доктора Кляйнера. Куда нам с тобой, старым динозаврам, в самое пекло-то лезть? 
       
       И мы оба тихо смеемся. Сквозь стук счетчика у меня в голове. 
       
       - А ты-то сам, Барни, - я по-дружески толкаю его в бок локтем, - Не думал о том, чтобы остепениться? Может, хватит воевать, переходи под крыло к Илаю и доктору Кляйнеру? У тебя все-таки сердце... 
       
       - Ерунда, - неохотно возражает он. 
       
       - У тебя сердце, - с нажимом говорю я, - Я же о тебе волнуюсь. Может, действительно, отдохнешь? Ты двадцать лет уже воюешь... И никакого просвета в этом темном царстве. 
       
       - Не учи ученого, ученый, - шутливо повторяет мой жест Калхун, но вдруг вздыхает и его лицо становится серьезным, - Рано еще... пока эту гадину - Альянс не раздавили... да я уже и забыл, как может быть по-другому. И ты не прав, Гордон, - он опускает взгляд, - Светлые моменты были. Много чего светлого было у меня на этой войне. И дружба. И тихие вечера у костра, с бутылочкой самогонки, под песни, старые песни нашей молодости. Была, и остается надежда. Была и любовь... 
       
       Он тихо вздыхает, и я уже жалею, что поднял эту тему... Он вдруг поднимает голову и, косясь на Аликс, принимает свое обычное выражение лица. 
       
       - Ладно, хватит сантиментов, - он оглядывается на окно, - Заболтались, а времени совсем ведь нет. 
       
       Я машинально смотрю за окно, и вдруг яркая вспышка белого света на миг ослепляет меня. Ненавижу фотографироваться! 
       
       - Нас засекли! - быстро говорит Аликс и, высовываясь в окно, выстрелами сбивает только что сфотографировавший меня летающий сканер. 
       
       - Ну вот, я же говорил! - Барни торопливо оглядывается, - Гордон, ты что, опять хвост за собой привел? Вы одни пришли, или с кем-то? 
       
       - Ну, с отрядом повстанцев, - я развожу руками, - Там все свои, можешь мне поверить! 
       
       - Барни, просто мы стащили кое-что важное из Цитадели, - Аликс показывает ему флэшку, - Какой-то пакет данных, который они хотят отправить в свой мир. Неудивительно что за нами охота. 
       
       - Ну, ребята, вы меня поражаете с каждой минутой все больше, - Калхун качает головой, восхищенно ухмыляясь, - Отлично. Теперь-то уж точно надо прорываться, самое время! Скольких, ты говоришь, вы привели? 
       
       - Девять человек. 
       
       - Так-так, - на лице Барни изобразилась бешеная работа мысли, - В принципе, вместе с нашими ребятами, это получается две группы, по группе в каждый вагон... тут недалеко уже... Значит так, надо уводить людей, пока сюда не нахлынули войска. Аликс, ты хоть и сбила сканер, но он уже через секунду после снимка отправил все разведданные куда надо. 
       
       - Накроют нас всех вместе, и пиши пропало, - сжимаю зубы я. 
       
       - Погодите, - вскрикивает Аликс, - Если мы с Гордоном пойдем другой дорогой, мы сможем отвлечь внимание Альянса на себя. 
       
       - Верно, - киваю я, - А ты пока сможешь по-тихому отвести людей к поездам. 
       
       - Ну... 
       
       - Давай, Барни, решайся, нет времени на раздумья. Аликс верно говорит, это был бы самый разумный выход сейчас. 
       
       Аликс не без благодарности смотрит на меня. Похоже, ее юношеское самолюбие все-таки задевает добрая критика Барни в ее адрес. 
       
       - Да, Барни, может быть ты даже успеешь спокойно, без шума загрузить всех в поезда, пока мы будем идти! - добавляет она. 
       
       - Да? - взгляд бывшего охранника упирается то на меня, то на нее, то в пол, - Ну, в принципе... если вы действительно можете, то... 
       
       - Уж не волнуйся, я за ним присмотрю, - и Аликс весело берет меня за руку. 
       
       - Это еще кто за кем будет присматривать! - смеюсь я. 
       
       - Ладно, на том и порешим, - Барни уже переключился от разговоров к режиму боевой готовности, - За мной! 
       
       Мы подходим к месту, где часть стены обвалилась, создав дыру, выглядывающую на улицу, в сторону "Стационара". На этой стороне, прямо тут, сложным механизмом из нагромождения шестеренок и рычагов, закреплен в поднятом положении мост. Барни слегка наклоняется к механизму и вырывает из большой шестерни торчащую там монтировку. Она совсем как моя старая! Только чуть ржавая... Шестерни начинают крутиться, оставшись без блокировки, и мост перекидывается на один из балконов противоположного нам "Стационара". 
       
       - Вот здесь вы можете срезать и безопасно добраться до вокзала, - Барни указывает на мост и поворачивается к нам, - Мы доберемся еще быстрее, тут ведь совсем рядом... Минут за десять, если все будет нормально. Сейчас свистну нашим, пускай поднимаются... 
       
       - Отлично, - киваю я, - И главное, будьте осторожны, тем более что у вас женщины там есть. И береги себя, не вздумай схватить пулю, когда выход уже так близко. 
       
       - И не мечтай, - смеется Барни, - У комбинов кишка тонка! 
       
       - Ладно, встретимся на вокзале, - кивает Аликс и, зовя меня за собой, перебегает по мосту на ту сторону, к балкону. 
       
       - Да, и кстати, - Барни вдруг замечает, куда я смотрю, - Пока ты не ушел... 
       
       Он протягивает мне монтировку. 
       
       - Я уже устал ее всюду за тобой подбирать! - шутливо возмущается он, - Слушай, у меня таких не много уже осталось, так что смотри не потеряй снова. 
       
       Я со смехом принимаю уже ставшим моим любимым "оружие". О, да. Когда она в руке, снова приходит то старое доброе чувство, как тогда, давно. 
       
       - Гордон, ты идешь? - кричит Аликс с того конца. 
       
       - Давай, друг, она ждет тебя, - и он хитро подмигивает мне, - Счастливчик... 
       
       - Подождите! - вдруг слышу я за спиной, и к нам подбегает Триггер. 
       
       На него страшно смотреть - он с ног до головы забрызган какой-то слизью и кровью. Неужели он в одиночку прорвался через здание? Там же полно перерожденцев... 
       
       - Вот, я принес... вам! 
       
       И он протягивает мне три энергобатареи. Ничего себе. 
       
       - Эй, приятель, ты откуда здесь? - поднимает брови Барни, - Ну и видок у тебя, словно у барнакла в желудке побывал! 
       
       - Док, я с вами пойду. 
       
       - Триггер, спасибо огромное за батареи, - я беру их и кладу в отделение на поясе костюма, - Но с нами не стоит идти, всех ваших Барни сам отведет на вокзал, к поездам. 
       
       - Доктор Фриман, - твердо говорит Триггер, - Они и без меня справятся. А со мной вы найдете вокзал в три раза быстрее. Я же тут все закоулки знаю! Пожалуйста, док! Вы не пожалеете, да и еще один ствол никогда не бывал еще лишним. 
       
       Барни вопросительно смотрит на меня. Ну что делать? Без него действительно будем дольше искать вокзал в этом хаосе... да и не пожалел себя, через весь дом, полный зомби, прошел, чтобы мне батареи отдать... Хороший малый. 
       
       - Черт с тобой, пойдем, - усмехаюсь я, - А как же Линда, а? 
       
       - С ней все будет хорошо, - твердо говорит он, - Он ней позаботятся, и мы увидимся очень скоро. 
       
       - Ладно, бегите, а то сейчас жарко будет, - поторапливает Барни. 
       
       Я крепко жму ему руку. 
       
       - Увидимся через двадцать минут, - кричит он мне, когда мы переходим мост. 
       
       - У нас будет спутник? - интересуется Аликс уже на ходу. 
       
       - Да, - киваю я, - Он не раз помогал мне, так что я думаю, пригодится. 
       
       - Еще как пригожусь! - улыбается Триггер. 
       
       И мы входим в тихий темный коридор бывшей больницы... 
       
       
       ... Сержант ТНU191009 нервно прохаживался среди вверенного ему взвода получеловеков - ГО-шников. Время шло, а вводная от командования все еще не поступила. Судя по прогнозам, до взрыва оставалось всего сорок минут - сталкеры, которые будут с Цитаделью до самого ее конца, каждые десять минут отсылали наверх отчеты о результатах постоянной диагностики необратимой реакции внутри ядра реактора. Сержанту подумал, что в этом даже есть что-то благородно-патриотическое - оставаться внутри Цитадели до последнего ее мига. Вот только сам бы он, если честно, не хотел бы себе такой участи. На то есть сталкеры - субъчеловеческие единицы, отобранные из числа закоренелых преступников режима, переработанные полностью, от и до, и у которых осталось лишь два смысла их существования - обслуживать компьютеры, базы данных и терминалы, и защищать их в случае появления чужака. Сержант улыбнулся под респиратором - да, Альянс действительно умен, те, кто там, наверху. Сталкеры были лучшим, что они могли придумать, как для черных работ, так и для устрашения масс. Жалкие людишки боялись сталкеров, как огня, и предпочитали скорее покончить с собой, чем дать переработать себя в подобное существо. Когда ТНU191009 еще служил в Нова Проспект, он лично отправлял заключенных своего блока на переработку, и не единожды некоторые из сидельцев его блока сводили счеты с жизнь прямо в камере, за каких-нибудь несколько часов до прибытия капсулы. Многие резали вены, некоторые вешались на жгутах, скрученных из нижнего белья, а один даже, помнится, размозжил себе голову о стену камеры. Сержант усмехнулся при одном воспоминании о тех неудачниках, которых удавалось спасти после вскрытия вен. Надо было видеть их лица, когда они понимали, что жизнь еще продолжается, и переработки в сталкера все равно никак не избежать. Он не сочувствовал им, ничуть. Переработке подвергали лишь самых злостных, дерзких, матерых, хитроумных преступников. Лучшего они и не заслуживали. Политические, конечно. Уголовникам же давался шанс перейти на службу в ГО, предварительно пройдя необходимые поверки. И добрая половина из них с готовностью соглашались. Вот и сейчас, сержант не мог отделаться от мерзкой мысли о том, что он, по сути, все еще надзиратель, хотя на нем и нашивки солдата Альянса. Как выяснилось, треть его взвода - в прошлом заключенные Нова Проспект. 
       
       ГО-шники же, так же маясь от безысходности и скуки, просто сидели на ступеньках бывшей гостиницы и тихо переговаривались: 
       
       - А что же Консул, да живет он вечно? Почему о нем ничего не слышно? 
       
       - Не знаю. Пытались уже узнать, но, говорят, это закрытая информация. Что же он такое допустил?.. А нам теперь отдуваться... 
       
       - Да убит он. Вот и вся секретная информация. 
       
       - Ты думай, что говоришь! Я недавно только разговор двух Элитных слышал. Консул жив, просто сейчас направляется в безопасное убежище. 
       
       - Хорошо ему... да оно в принципе и понятно, что в убежище везут его, а не нас... мы тут уже никто. А все из-за кучки офицерья, предавших Альянс. Это они должны быть сейчас на нашем месте! 
       
       - Да кто их сейчас отлавливать станет? Скоро тут одна равнина останется. 
       
       - До взрыва-то всего сорок минут. Может, задания никакого и не будет, и нас уже сейчас заберут отсюда? 
       
       - Ага, как же, размечтался! Пока есть в этом городе хоть одна кучка сопротивляющихся, нас отсюда никто не выпустит, уж будь уверен. 
       
       - Если вообще выпустят... 
       
       - Знаешь, как это в старину называлось? Штрафной батальон. Это когда предателям давали шанс искупить свою вину кровью, а на самом деле командиры просто забрасывали врагов их трупами... 
       
       - Так, я не понял, это кто там вякает? - очнулся от своих мыслей ТНU191009, и подступил к ГО-шнику, лишившемуся респиратора, - Да не будь на вас приказ, я бы вас за такие речи мог бы расстрелять всех! Слушайте, вы... 
       
       Он с силой толкнул ГО-шника в грудь, и отступил на пару шагов от вставших бывших офицеров. Едва удержавшийся на ногах ГО-шник молча, сцепив зубы смотрел ему в шею. 
       
       - Давайте-ка я вам объясню, что тут происходит! - сержант упер руки в бока, - Вы все - отпетые негодяи, потенциальные преступники! А кое-кто даже уже отсидел в тюрьме до службы в Гражданской Обороне. Вы, дураки, даже не понимаете, какой вам выпал шанс! У многих ваших и того не было. И если я еще хоть раз от кого-то услышу слова о том, что вы - смертники, я лично сверну шею тому, кто додумался ляпнуть такое. Мы - войска Альсна. Мы - его надежда, сила, мы - его правая рука! Особенно сейчас, в такое трудное время. А сопли про то, в какой мы смертельной опасности, вы своей мамочке на харю намазывать будете! Мы - члены Альянса, и, раз вспыхнуло восстание, мы теперь каждый день, каждую минуту в опасности, не большей, чем неделю назад. Если вы боитесь опасностей, то вам не место среди трансчеловеческих единиц, зачем же вы тогда вообще в ГО сунулись, слизняки? Вместе с вами на наше задание пойдут и вот эти солдаты, и я сам. Но мы почему-то не ноем и не плачемся: "О, да там опасно, там будут стрелять, а вдруг попадут". Вспомните, кто вы. Будьте благодарны за шанс, который вам подарили. И идите в бой смело! 
       
       Он резко развернулся и зашагал прочь, вдоль стен гостиницы. ГО-шники за его спиной зашумели, наперебой бурча что-то. ТНU191009 довольно улыбался. Нет, определенно, он дослужится до высшей Элиты. Там ценят тех, кто умеет понять боевой дух психологически не обработанных слабаков... 
       
       И вдруг, когда он проходил мимо закутка, ведущего на внутренний дворик старый гостиницы, что-то очень тяжелое обрушилось на его голову. Хоть его респиратор и смягчал удары, у него потемнело в глазах, и ноги подкосились. Он почувствовал, как его куда-то тащат. Его с силой бросили о стену, заломили руки за спину и скрутили чем-то жестким. Затем чья-то рука, резко ударив по вакуумным зажимам на его висках, сорвала с него переднюю часть шлема-респиратора, и по его глазам ударил резки, невыносимый свет. Сержант зажмурился, чувствуя, как глаза начинают слезиться, и тут же почувствовал, как ему на голову набросили какую-то тряпку. И все стихло. ТНU191009 скрипнул зубами от боли в голове, поморщился. Набрал воздуху в грудь, чтобы закричать, но... 
       
       - Ну привет, друг, - последнее слово было сказано с такой интонацией, что у него перехватило дыхание, и крик застрял у него в горле. Голос был знаком, знаком до боли. 
       
       - Кто это? - тихо и как можно угрожающей сказал он, морщась от боли. 
       
       - Что же ты, Стас, не узнаешь старого школьного товарища, - голос едко усмехнулся, - Ну может так узнаешь? 
       
       И с него сорвали тряпку. Свет настолько больно резанул по глазам, что пришлось зажмуриться. И, когда он все-таки, через боль, открыл глаза, он им даже не поверил. Над ним, наставив на него громоздкий автомат, стоял тот, кого он уже давно мысленно похоронил. Еще со взрыва Нова Проспект. Тот, с кем он когда-то, бесконечно давно, учился в школе. Андрей. 
       
       Он едва успел рассмотреть лицо бывшего друга, как его собственное начало покрываться темными пятнами, глаза заслезились, и ощутил, как на его коже нарастает адское жжение. 
       
       - Накрой... - прохрипел он, чувствуя, что дышать становится труднее. 
       
       Совершенно сумбурно одетый парень, припав на перевязанную ногу, зло усмехнулся и кинул на лицо солдата тряпку. 
       
       - Что, свет жжет? - услышал сержант полный желчи голос, - Неприятно да? Как пытка, знаю... Меня ведь тоже пытали. Ты пытал. 
       
       - Андрей, ты какого черта творишь? - когда дыхание начало восстанавливаться, а жжение успокаиваться, ТНU191009 начал приходить в себя, - Ты хоть соображаешь, что ты покойник?! Да ты... 
       
       - Своего друга ты убил, когда предал его, - выдавил Андрей, клацнув автоматом, - Если ты, гад, вообще еще помнишь такое слово, как "друг". Ну, Стасик, молись. Я же так долго ждал нашей встречи! 
       
       Мозг сержанта работал сейчас, как никогда. Надо было что-то придумать... Андрей безумец, если сунулся сюда, здесь же полно вооруженных единиц. Руки связаны... Он попробовал единственно верное средство - и закричал что было мочи, но едва первый звук вылетел из его рта, он тут же получил сильный удар прикладом по зубам и застонал, закашлявшись. 
       
       - Еще одна такая выходка, и мы закончим раньше, чем нужно! - шепотом рявкнул ему прямо на ухо Андрей, - Ты, сука, еще будешь умолять меня тебя убить! 
       
       - Пытать будешь? - сдавленно сказал сержант, чувствуя кровь на губах. 
       
       - Пытки это по твоей части, Стасик, - усмехнулся Андрей, - Для тебя, старого друга, у меня припасено кое-что получше. Экскурсия по парочке отрядов Сопротивления. Помнишь, как в школе мы на экскурсии ездили? И в автобусе всегда рядом садились, еду делили... "С первого класса - и на всю жизнь", помнишь? Не забыл нашу клятву? 
       
       Голос Андрея постепенно переходил на ядовитый злобный шепот. ТНU191009 поморщился. Он не любил вспоминать старую жизнь... 
       
       - Мы были всего лишь детьми, - жестко сказал он, - А ты, похоже, из детства так и не вылезаешь? Живым тебе отсюда все равно не уйти. Не будь идиотом, брось автомат, а иначе... 
       
       - И что ты мне сделаешь? - прошипел Андрей, - Да ты даже не знаешь еще, что... 
       
       И вдруг сержант услышал приближающиеся шаги и бряцанье оружия. 
       
       - Не двигаться! - крикнул модулированный голос. 
       
       "Наконец-то!" - промелькнуло в голове у сержанта, и он зашевелился. 
       
       - О, а вот и крутые парни, - издевательски сказал Андрей, и тут же послышался звук удара и его стон. 
       
       - А ну брось автомат, гнида! Лицом в землю, руки за голову! 
       
       ТНU191009 услышал еще пару ударов, звук упавшего оружия, какую-то возню. Над ним кто-то склонился, и его руки освободили. Сняв тряпку, быстро одели респиратор. И он поднялся на ноги, оглядывая живописную картину: Андрей лежал на земле под прицелами двух солдат и четырех ГО-шников и зло улыбался. 
       
       - Благодарю, отличная работа, - кивнул своим солдатам ТНU191009 и наклонился над бывшим другом, - Ну что, Андрей, как ты теперь запоешь? Дурак, у тебя не было и шанса! Ну теперь все, отбегался. 
       
       - Тебе повезло на этот раз, - Андрей улыбался лишь одними губами, - В следующий раз ты никуда от меня не денешься, уж будь уверен... 
       
       - А следующего раза и не будет, - жестко сказал сержант, - Отведите его в холл и привяжите к колонне. Пока есть время, допрошу его... 
       
       Пока солдаты вели и привязывали его бывшего школьного друга, ТНU191009 думал. Что теперь делать? Черт его знает, как Андрей выжил после взрыва тюрьмы, но, видимо, уж очень жаждал свести с ним счеты. И даже его старым именем называл, вот же еще одно досадное напоминание о ненавистном прошлом! А ведь по сути, допрос был не нужен. Сержант лишь подарил лишние минуты жизни своему бывшему товарищу. Еще немного мгновений... ведь придется его убить, ничего не поделаешь. Сержант поморщился и покачал головой. Школа, веселые лихие деньки во дворах, футбол, авантюры и милые одноклассницы... Да нет, прошлое должно быть в прошлом. Он сознательно начал новую жизнь. Жаль что Андрею так и не хватило ума сделать то же самое. Он сам выбрал свой путь. Что ж теперь остается? 
       
       ТНU191009 подошел к привязанному бывшему другу и присел перед ним. 
       
       - Дурак ты, Андрюха, - усмехнулся он, - Не начал все заново, когда была возможность. Был бы сейчас совсем другим. Это, если хочешь, в какой-то степени взросление. Как личности. А ты так и остался ребенком. 
       
       - Да у тебя от личности твой развеселый Альянс оставил лишь обглоданную кочерыжку, - злобно усмехнулся Андрей, - Я твоих речей дурацких еще на допросах наслушался. Друга пытать - герой, ничего не скажешь. 
       
       - Да что ты знаешь об этом! - и сержант тихо сказал, наклонившись к самому лицу Андрея, - Да если бы не я, ты бы на допросах вывихами не отделался. Был бы как все, с переломами и вывороченными жилами! Жалел тебя, дурака. Видимо, напрасно. 
       
       - Ой, какой жалостливый выискался! - презрительно сощурился Андрей, - Мать Тереза, блин! Да я тебя насквозь вижу... 
       
       - Ты уже кроме своей дури ничего не видишь, - резко встал ТНU191009, - Я расстреляю тебя. И поверь, по сравнению со сталкерами это еще очень легкая участь... 
       
       - Сержант, вас вызывает командование! - подбежал вдруг один из ГО-шников. 
       
       - Ну наконец-то, - кивнул ТНU191009, - Сейчас переговорю, прикончим преступника, и выдвигаемся. Командуй всем построение. 
       
       И он вошел в одну из комнат, к большому терминалу. Нажал на кнопку микрофона, сверившись с частотой. 
       
       - Сержант ТНU191009 на связи. 
       
       - Сержант, только что поступила наводка от одного из наших агентов. Отряд людей приближается к западному железнодорожному вокзалу, повторяю, к западному вокзалу. Уточнение: во главе отряда идут опаснейшие нарушители режима, влиятельные фигуры Сопротивления - Аликс Вэнес, Барни Калхун и Гордон Фриман. Как поняли? 
       
       - Понял вас, - пораженно ответил сержант, - Продолжайте... 
       
       - Приказ: уничтожить этих людей вместе с их отрядом. По возможности, взять живьем одного-двух из перечисленных. Через двадцать минут по внутренней связи получите уточнения о позиции противника от нашего агента. Его позывной - "Гражданин", номер G576US. 
       
       - Понял вас, - ТНU191009 просто не верилось, что ему выпала такая удача, - Сообщаю о пленном, захваченном только что при попытке убийства солдата Альянса. 
       
       - Отлично работаете. Кончайте с ним, и за дело. Конец связи. 
       
       Сержант, азартно потирая руки, направился обратно. Нет, ну надо же, так повезло! Сразу три такие фигуры - и все ему! Ну, теперь повышение уж точно не за горами. А может даже и кое-что получше... Но, когда он подошел к колоне, радость его мгновенно испарилась. Перед ним на полу лежали лишь развязанные веревки... 
       
       
       Глава 5 
       Выход 17 
       
       ...Вроде никого. Он уже проклинал тот миг, когда вступил в это чертово Сопротивление. Надо было слушать совета соседки и требовать депортации в другой город, пока еще не было слишком поздно. Ну почему, почему все так?! Почему этого несчастного Фримана угораздило появиться именно в Сити 17?! Почему центр этого идиотского восстания именно тут? Триггер уже даже устал проклинать судьбу за то, что она вечно кидает его в самое пекло. Но он помнил, помнил одно наставление, которое он запомнил с самого раннего детства. Наставление его отца. Семичасовая Война началась, когда Триггеру было всего десять. Он до сих пор помнил тот вечер, словно это было вчера. Город пылал в оцеплении, полицейские, расставленные по всему периметру, гибли, как мухи, то тут, то там, он сам даже видел, как один из грузовиков SWAT`а огромный синий монстр с двумя лапками, растущими из груди, спалил дотла, а все, кто был внутри, в диких муках поджарились заживо под капающей на них расплавленной крышей автомобиля. Он с родителями не показывали носа из дома вот уже третий день, питаясь размороженными овощными смесями и консервами. Он даже боялся выглянуть в окно. Еще никогда фильмы ужасов не казались ему такими умиляющими, снисходительными сказками, он повидал столько боли и смерти, сколько не видел его дед на войне с Вьетнамом. Они сидели на кухне, греясь от обычной домашней плиты, в раскрытой духовке которой тлел уголь, который они выменяли на ящик разводимой китайской лапши. Отец и мать тихо ругались, нет, без злобы, просто от дикого отчаяния, которое тогда охватило всех. В любой момент над крышей дома мог открыться портал, и какое-нибудь гигантское существо, закованное в броню, смешало бы их с руинами. В любой момент ужасный и смертоносный, полуживой летающий аппарат тех, кого позже окрестили Альянсом, мог прорвать заградительные отряды и оставить от всего квартала одно воспоминание. Триггер помнил, как отец тогда, оставив споры с матерью, молча курил, глядя в окно, и на его лице играли отблески зарева горящего дома напротив. Отец тогда затушил сигарету прямо о кактус, стоявший на подоконнике, и подозвал к себе сына. Триггер запомнил его слова на всю жизнь. "Сынок, послушай. Ты - все, что у нас есть. Мы всегда надеялись, что ты будешь достойным человеком, что мы сможем тобой гордиться. Мы уже гордимся тобой. Ты сильный, очень сильный, я знаю. Но с нами сейчас может случиться все, что угодно... Нет, не перебивай меня, дослушай. Что бы ни случилось, помни - ты должен жить. Сейчас все страшно и непонятно, но поклянись мне, поклянись сердцем матери, что ты выживешь во что бы то ни стало. Ты должен выжить, несмотря ни на что! И пусть будет трудно, пусть будет больно, но помни, пока ты жив, живы и мы. Поклянись мне, что выживешь...". На глазах десятилетнего мальчика выступили слезы, и он обнял папу крепко-крепко. "Я клянусь...", - прошептал он. 
       
       - Я клянусь! - Триггер сжал кулаки, и скрипнув зубами, резко смахнул осыпавшуюся штукатурку с панели терминала Альянса. 
       
       И, когда его отца и мать, связанных и избитых, угоняли в Цитадель первые ГО-шники, он смотрел на них из-под люка погреба, сжимая большой кухонный нож и слушая, как на все вопросы, есть ли еще кто-нибудь дома, родители молчали. Он хотел, хотел вырваться из люка, словно молния, и вонзить нож в горло этому мерзкому офицеру. Но взгляд отца заметил глаза сына в щели на уровне пола. Он едва заметно покачал головой и разбитые губы беззвучно прошептали "Не смей. Ты поклялся". Мальчик плакал еще долго, когда его родителей уже увезли далеко и навсегда... 
       
       - На связи! - буркнул модулированный голос из динамиков терминала. 
       
       Похоже, местный штаб Альянса уже не думал о форме выхода в эфир. Триггер угрюмо назвал свои позывные, прогоняя тяжелые воспоминания. 
       
       - Отлично, гражданин, сообщи нам, где находишься ты и названные тобой люди. 
       
       - Мне нужны гарантии, - тихо сказал Триггер, оглядываясь. 
       
       Только бы снова не зомби... ими вся больница просто кишит. 
       
       - Слушай и запоминай, - быстро заговорил голос, - На всех вокзалах есть туннель, по которому пути идут через город. Как только ты сообщишь нам, на каком вокзале вы появитесь, сразу же направляйся к такому туннелю, там тебя встретят наши войска. Они уже оповещены о тебе, и заберут тебя в десантную шлюпку. Как только закончится зачистка, вы покинете город. 
       
       - Ваши даже не станут слушать, кто я такой, и пристрелят еще издалека, - сдавленно сказал Триггер. 
       
       - Маяком для них будет служить агитплакат Альянса, который ты будешь держать в руках. Его будет заметно и на большом расстоянии. 
       
       - Да где же я найду ваш чертов плакат?! - Триггер в отчаянии зажмурился. 
       
       - Они висят по всему городу. А теперь мы ждем информацию. 
       
       - Но как... то есть, разве это гарантия?! Так не пойдёт, нет, я не... 
       
       - Пораскинь своими скудными мозгами, человек! - прошипел динамик, - Какие еще гарантии мы можем дать?! Это большее из того, что вообще возможно! Мы и так сделали для тебя слишком, слишком много уступок. Другие гарантии просто невозможны. 
       
       - Но... 
       
       - Ты просил гарантию твоей безопасности, и мы тебе ее дали! Большего тебе не сможет гарантировать даже сам Советник. А теперь решай сам, выбор за тобой. У тебя есть тридцать секунд. 
       
       Триггер помолчал, закрыв глаза... 
       
       - Гордон Фриман будет эвакуировать людей на втором западном вокзале, - сдавленно проговорил он. 
       
       - Спасибо, - прозвучало это более чем издевательски, и голос усмехнулся, - Не забудьте плакатик! 
       
       И связь оборвалась. 
       
       
       ...Мы с Аликс выходим, наконец, на свежий воздух после больницы, которая напоминала фильмы Тима Бёртона. Триггер снова куда-то подевался, и я начинаю жалеть, что пошел у него на поводу. До сих пор нам всем просто сказочно везло. Мне, по крайней мере. Но сейчас, когда каждая минута может стать последней, и ты ничего не можешь сделать, поневоле начинаешь задумываться, куда бы спрятаться. До сих пор у везения было имя. Но интересно, даст ли G-man мне умереть, если мы не успеем выбраться отсюда до большого бума? Так и вижу: он спускается с небес на белоснежных крыльях и заслоняет меня от волны огня и расплавленного камня. Взрыв будет долгим, и хорошо было бы, если у него во внутреннем кармане пиджака есть мини-бар. Попей коньячку, наслаждаясь каждым мигом локального конца света, пока плоть тех, кто вокруг тебя, слетает с их костей, а скелеты разлетаются прахом. Или он заберет меня в свой адский чемоданчик и устроит мне экскурсию? Надо и для Аликс с Барни билетики выбить, мне должна быть скидка в десять процентов, как постоянному клиенту. Конечно же, он их бросит... как тогда бросил Аликс у взорвавшегося портала Альянса. Они не нужны ему. Ему нужен только я. И я бы сказал, что с удовольствием погибну вместе с ними, чем выжить в стазисе человека в синем костюме - да кто же позволит? Ненавижу. Ненавижу, когда не могу что-то изменить. Смешно - все считают меня символом свободы, но и не догадываются, что я самый настоящий раб. Да, я сам согласился на эту работу, выбор-то был интригующий: либо работа, либо смерть. Но как же тяжко... я ведь тогда думал, что потерял уже всё, чем можно было бы дорожить. Что больше терять нечего. Теперь мне есть, что терять. В этом всегда была слабость человека. И самое поганое, что я ничего не могу изменить. Ничего. Потому что когда придет время, он снова появится, остановит время, разверзнет миры и измерения, или что он там еще умеет, а может быть, просто голосом Илая прикажет Сопротивлению бросить оружие. Чертов игрок... переиграть тебя? А кто я такой... 
       
       - А где Триггер? - спрашивает Аликс, и мы видим, как из большого ангара с вывеской на кириллице к нам бежит Барни, оглядываясь. 
       
       - Да черт его знает, - я морщусь, - Я даже не заметил, как он исчез... 
       
       - Надеюсь, догонит... 
       
       Я оборачиваюсь на звуки шагов, и появляется запыхавшийся Триггер, сжимающий что-то в руках. Вот, кого бы G-man`у на службу, все везде успевает, в одиночку из заварушек неведомо как спасается, всюду пролезет, всюду что-то достанет. Вон, уже что-то притащил. 
       
       - Ты где был?! - Аликс выдохнула и закатила глаза в облегчении. 
       
       - Да там... зомби оттеснили в коридоре... - замялся повстанец. 
       
       - Что ты там уже успел урвать? - я киваю на свернутую бумагу у него в руках, - Секретные планы Альянса? Или мемуары Брина? 
       
       - Тепло, - улыбается он и разворачивает лист. 
       
       Соколиный взгляд, словно два выставленных вперед ржавых гвоздя, смотрит с плаката, и я закрываю ладонью лицо, качая головой. 
       
       - Зачем ты притащил эту дрянь? - искренне удивляется Аликс. 
       
       - Соскучился по Брину, - отворачиваюсь я, вспомнив разговор супружеской парочки за стенкой. 
       
       - Да ладно вам, - почти весело говорит Триггер, - Эти штуки скоро раритетом станут, когда мы прогоним Альянс. Я тут полжизни провел, в этом городе, какая-никакая память останется, когда все взорвется... 
       
       - Гордон, Аликс, отлично, вы успели! - Барни подбежал к нам, - Все по плану, нас там... а это что за революционер? 
       
       Я ловлю взгляд Калхуна, который словно пытается переглядеть Уоллеса Брина, смотрящего на нас с плаката. Триггер аж отступил на шаг, и я криво улыбаюсь. 
       
       - Да вот, агитацией тут занялся, - говорю я, сдвигая очки на нос, - Ходит, плакатом размахивает, пропагандирует вечные ценности Альянса, народ смущает... 
       
       - Ах ты паскудник мелкий, - медленно произносит Барни и смотрит на Триггер так, что тот чуть не роняет плакат, - Да в мое время за такое знаешь что с тобой бы сделали?! 
       
       Мы с Аликс смотрим на них и, переглянувшись, улыбаемся. Барни подходит к бедному Триггеру вплотную, и у того уже лицо белее снега. 
       
       - А я ведь догадывался, всегда догадывался... - Барни поступает совсем близко, и Триггер, отступив на шаг, спотыкается и падает. 
       
       - О чем... до... догадывался..? - заикаясь, говорит он, и я не выдерживаю и со смехом качаю головой. 
       
       - Да расслабься, приятель, - смеюсь я, - Шуток, что ли, не понимаешь? 
       
       - Экий ты впечатлительный, сынок, - усмехается Барни и подает все еще бледному Триггеру руку, - Подыграл бы что ли, чувство юмора терять нельзя. Эх ты, салага... 
       
       - Ну и шуточки у вас, - бормочет Триггер, отряхиваясь, - Вы бы еще расстрел разыграли... Подумаешь, плакат на память сорвал... 
       
       - Да все нормально, - усмехается Аликс, но тут же становится серьезной, - Ты только спрячь это подальше, смотреть неприятно... 
       
       - Барни, ладно, часики тикают, - я бросаю взгляд на источающую зеленые молнии вершину Цитадели, - Добрались все? 
       
       - Пошли, - кивает он, и мы быстро идем в ангар, - Ну, почти все, одного из моих удило гранатой... Могло быть и хуже. Итого у нас набралось две группы, будем переправлять их порциями... 
       
       Мы входим в ангар, большая часть которого завалена старыми ржавыми корпусами автомобилей, отрезками рельс и колесами. Мне становится не по себе - в нас тут же впивается двадцать пар глаз. Кто-то еле слышно переговаривается, но при нашем появлении все замокают. 
       
       - Привет, док! - слышится три-четыре голоса тех, кто меня еще не видел, - Вы в порядке? 
       
       - О, вон, видишь, я же говорил! Аликс Вэнс тоже тут... 
       
       - А хорошенькая, - я слышу, как кто-то тихо присвистнул, и, метнув взгляд в толпу, становлюсь поближе к Аликс. 
       
       - Нельзя терять ни минуты, друзья, - я редко видел Барни таким серьезным, - Значит так, все слушаем диспозицию. На другой стороне площадки - задний вход на вокзал, там ангарчик с запасными путями, куда пригоняли раньше вагоны. Там же есть выход в зал ожидания, а оттуда - к поездам. Поездов осталось три, но нам понадобятся только два, один оставим на случай, если взрыв задержится, и кто-то еще доберется сюда. 
       
       - А почему не поехать всем на одном поезде, - спрашиваю я. 
       
       - Один поезд альянсовский, - морщится Барни, - у него нет вагонов, и сам черт только разберет как их к нему прицепить. Половина народу уместиться в локомотив, остальным придется на другом поезде, там три вагона, если не ошибаюсь... 
       
       - Отправимся одновременно? - вставляет Аликс. 
       
       - Нет, по мере готовности, - Барни косится на обступившую нас толпу, - Мы не можем рисковать... 
       
       Повстанец Кирпич пытается что-то сказать, но Шульц тычком в бок затыкает его. Никто больше не пытается спорить. Они напуганы так, что уже не могут придумать план получше. G-man давно не появлялся, но почему-то сейчас я чувствую себя так, словно за мной наблюдают. 
       
       - Ты говоришь, поведем всех порциями? - я уже прикидываю в уме, сколько времени это займет, - Может, лучше всех сразу? 
       
       - Поверь мне, дружище, - качает головой Калхун, - Комбины наверняка уже зажали в клещи все вокзалы города. Мы не можем рисковать. 
       
       - Значит, в первой группе должны пойти самые опытные, и женщины, - киваю я, - Кого возьмем? 
       
       - Я уже распределил всех, - Барни оглянулся на толпу, - Трое моих - они уже ходили на разведку, ты, я, Аликс, Шульц, Кирпич, Линда, Баггз, Джеф и твой революционер. Он бы еще флаг достал... 
       
       - А где Пол? - вдруг слышится тихий голос стоящей рядом Линды. В глазах ее стоят слезы. 
       
       - Да здесь... - я оглядываюсь, но Триггер снова как сквозь землю провалился, - Да только что тут был... 
       
       - Я так и знала... - и девушка, опустив голову, начинает тихо плакать, - Так и знала, что если он пойдет с вами, то что-то случится... боже... 
       
       - А... э... - я никогда не видел раньше Барни таким растерянным, - Да ладно тебе... ну что ты плачешь? Да живой твой плэйбой, я только что его видел, целый, невредимый, даже с сувениром... Ну запропастился куда-то, бывает, но... ну не надо! Черт, Гордон, убери ее от меня, пока я не взорвался! 
       
       - Успокойся, - Аликс, взяв плачущую Линду под руку, отводит ее в сторону, - Он наверное просто отошел по каким-то делам... Все будет хорошо, я тебе обещаю... Он сейчас вернется... 
       
       - Терпеть не могу бабских слез, - бурчит Барни, провожая девушек взглядом, - У меня сразу нервы переклинивает... еще с детства. Устроили тут, понимаешь... Это война, вообще-то! Ходят тут дамочки всякие... 
       
       - Да ладно, хватит бурчать, - усмехаюсь я, - Барни, которого я знал, никогда не был таким брюзгой. 
       
       - Да просто не могу, когда они плачут... ладно, ладно... Так, ну что, готовы все? 
       
       - Погодите, а кто поезда поведет? - вдруг слышится чей-то голос, и повисает молчание. Вопрос на миллион долларов. И помощь зала просить бессмысленно. Звонок другу? Я кошусь на Барни. 
       
       - Я умею, - говорит он, - Нас в ГО обучали. Но только альянсовские поезда... Ничего сложного, запустить только, а дальше все делает компьютер... 
       
       - Ну понятно, кто поведет локомотив-лезвие, - кивает нервный повстанец с базы Барни, - А остальные, остальные-то как? Может, тут кто-то поездоводителем работал? 
       
       - Машинистом, - машинально поправляю я. 
       
       - Да какая разница, - морщится нервный, - Вы принялись командовать, а такую важную деталь не учили?! О да, мы уедем из города на поезде! А поведет его кто?! Призрак капитализма? Боже, ну за что мне все это... 
       
       - Заткнись, - резко говорит Барни, - Ты меня уже достал своими причитаниями! Вот сниму тебя с командования отрядом, ты у меня еще попричитаешь... 
       
       Ого! Неужели репутация Барни настолько велика, что он может назначать и снимать командование отрядами? 
       
       - Мда, проблемка... - я смотрю на Аликс, но она лишь качает головой. Видимо, этому ее Илай и Кляйнер не учили... 
       
       - Ну мой отец машинистом работал, - вдруг слышится голос, и все разом смотрят на задумчиво затягивающегося Кирпича, - Даже на работу брал частенько... 
       
       - Так что ж ты молчишь?! - Барни обрадовано хлопнул худенького паренька по плечу так, что тот поперхнулся дымом своей папиросы, - Смотри-ка, худой, невзрачный какой, а сам непрост! Отлично, ты и поведешь поезд. 
       
       - Эй, эй, погодите, - Кирпич растерянно посмотрел на нас, - Вообще-то я маленький был... я же не водил, я только смотрел. 
       
       - Ну вот и вспомнишь все как миленький, - одними губами улыбнулся Шульц, выразительно глядя на повстанца, - Память у тебя хорошая, сам говорил. 
       
       - Не просто хорошая, а фотографическая, - усмехнулся Кирпич, - Но... 
       
       - Вот и повспоминай, что ты там своими зенками нафотографировал, - грубо сказал Боб. 
       
       - Шикарно, - кивнул Барни, - Итак, давайте выдвигаться что ли. 
       
       Я качаю головой, и начинаю перезаряжать дробовик. Если этот парень не сможет заставить поезд двигаться, помочь нам действительно сможет только G-man. Раньше я сказал бы "Бог". Но Бог, похоже, давно сдал свой пост... 
       
       
       ...До места добрались минуты за три. И, хотя их десантный корабль был продуктом внеземной цивилизации, казалось, что и он уже устал от этой гонки, которая длилась уже две недели. ТНU191009 огляделся и усмехнулся. Нет, конечно же, не может корабль чувствовать усталость. А вот эмоции - очень даже, хоть и ограниченный спектр. Но сейчас было не до сюсюканий с низшими синтетами. В воздухе стоял запах добычи. Где-то здесь, буквально в паре сотен метров, обретается этот мифический балбес Фриман. Они специально высадились не близко к вокзалу, чтобы преступники не услышали звук двигателей корабля. У всех, даже у самых угрюмых и апатичных, уже чесались руки - бездействие и ожидание неминуемого взрыва доконало всех. Сержант ТНU191009 уже разбил своих подопечных ГО-шников на три группы. На них было жалко смотреть, и, если бы не бонус от командования в лице дополнительной капсулы с десятком солдат, сержант даже не взялся бы предсказать исход боя. Но сейчас в победе он был уверен на все сто. А обещание командования выслать им на помощь чуть позже нескольких Элитных офицеров Альянса просто осчастливило всех. Многие даже забыли про то, что в любой момент всех могло разнести на молекулы гигантским взрывом. 
       
       ТНU191009 даже уже не заботила неудача с Андреем - пленник, о котором он уже успел доложить наверх, сбежал - сержанта за это по головке не погладят. Но он лишь улыбался под респиратором. Если им удастся уничтожить Фримана и главные фигуры Сопротивления (а еще лучше - взять живьем), про мелкий прокол со сбежавшим полудохлым пленником никто и вспоминать не будет! Весь погруженный в эти мысли, ТНU191009 дал сигнал своему взводу выдвигаться - и три вереницы вооруженных слуг Альянса, пригнувшись, побежали по крышам к площадке у вокзала... 
       
       
       ...- Там ГО-шники! 
       
       Я удивленно смотрю на Барни. Он лишь пожимает плечами - мол, неудивительно. 
       
       - Обходных путей нет? - быстро спрашиваю я, выглядывая на улицу. 
       
       - Нет ни путей, ни времени, - рявкает Барни, - Первая группа, вперед! Давай, ребята, прорвемся! 
       
       Мы с Барни выходим первые. Согласно плану, мы должны прикрывать женщин, пока они доберутся до мусорного бака - ближайшего укрытия, а остальные короткими перебежками быстро добираются до входа в ангар вокзала - обеспечить безопасный переход женщин из-за бака в ангар. Ну, согласно плану. 
       
       Если бы все планы сбывались, я бы сейчас уже кайфовал в ожидании перевода в лаборатории группы "Лямбда", а Гитлер бы правил почти всей поверхностью суши. 
       
       Можно планировать хоть до посинения, но, сколько не планируй, все равно все пройдет по плану G-man`a. 
       
       В нас открывают огонь сразу десять стволов, словно вспышки фотокамер со всех сторон, и я чувствую себя знаменитостью. Нет, ну, не в том смысле знаменитостью, как я сейчас знаменит. А в смысле, Голливуд, и все такое... такие чокнутые ассоциации, наверное, только у меня одного, хотя, для Барни все эти вспышки наверное не более впечатляющи, чем падающий на волосы и губы пепел. Дурацкие студенческие мечты о номинировании на нобелевскую премию, ага, щаз. Вспышки автоматного огня - вот твои папарацци до конца дней. Смешно даже. Интересно, если бы я сейчас сделал официальное обращение, адресованное Советнику Альянса, они прекратили бы стрелять и начали бы записывать? Попробовать, что ли... 
       
       Шквальный огонь заставляет нас метнуться в укрытия. Я, обезопасив себя корпусом ржавого самосвала, бросаю взгляд на Калхуна, спрятавшегося за легковушкой, и уже выдирающего чеку гранаты. 
       
       - Дамочки, на выход! 
       
       Орет он, и гремит мощный взрыв. Вражеский огонь не прекращается ни на секунду, и секунды настолько дороги и молниеносны, что даже времени испугаться нет. Не издавая ни звука, наши девушки под завесой дыма, пригибаясь к земле, бегут, огибая сваленные в кучи старые автомобили. 
       
       - Отлично! - усмехаюсь я и, высунувшись, даю несколько залпов из дробовика по двум ГО-шникам, пытающимся подобраться близко. Жар от выбрасываемых гильз бъет в лицо. Вокруг ровным счетом ничего не слышно из-за дикого грохота автоматных очередей и раскатов грома. Шульц, Джеф, Кирпич и Баггз медленно пробираются по площадке без всякого порядка - их раскидало за разные автомобили, и вокруг них со всех сторон пули высекают искры из ободранных корпусов машин. Машины, за которыми прячемся мы с Барни, буквально источают бенгальский фейерверк. 
       
       О да. Как же я люблю это ощущение... 
       
       - Эй, Гордон! - орет Барни и кидает мне гранату, - Они идут с крыш! 
       
       - Вижу! - ору я и, делая кувырок, перебираюсь за очередной автомобиль, мельком оглянувшись на бегущих девушек. 
       
       Земля рядом вырывается вверх и бъет прямо в лицо от потрошащих ее пуль. Ничего, земля это даже хорошо... Тьфу, черт, но в рот-то зачем... На зубах все скрипит, и я со сдавленным ругательством отплевываюсь от земли и пепла, и хватаю гранату. 
       
       - Гордон! - Барни почти не слышно от убойного оглушительного огня его табельного автомата, - Вот он, кайф, ради которого мы еще ползаем! Ну, держитесь, старина Барни выходит на тропу войны... 
       
       Для гранаты рановато... вдруг сзади раздается пронзительный женский вскрик. Мы с Калхуном мигом оборачиваемся. Сквозь дым видно, как, разбрызгивая кровь из огромной раны в груди, падает девушка. Та самая, что впустила нас на базу по паролю... 
       
       - Твою мать! - я чувствую, как мои глаза сейчас лопнут, от хлынувшей в них крови, и я, в ярости скрипнув зубами, прикусываю язык до боли, выпрыгиваю в проход и, встав на ноги, открываю бешеный огонь по двум ближайшим слугам Альянса. 
       
       Тяжеленный толчок в грудь, потом еще один - в живот, но ноги держат, и я стреляю еще быстрее, пока не слышится пустой щелчок затвора, и пока третья пуля не прилетает мне в ногу. Я падаю, и, выхватив пистолет, делаю еще несколько выстрелов, прежде чем откатиться в укрытие. 
       
       - Вот ты псих! - восхищенно орет Барни, - На всю голову контуженный! Какая на хрен наука?! Такой талант зарывать! 
       
       Да уж, эти навыки сейчас ценнее любой докторской степени... девушку жалко... Я снова оглядываюсь. 
       
       - Барни! Барни! Они у бака! Надо двигаться, пошли! 
       
       Мы медленно начинаем продвигаться за автомобилями поближе к входу в ангар. Девушек уже не видно. Зато новые гости появляются быстро. 
       
       - Солдаты! - орет Шульц, - С дальней крыши! Пятеро! 
       
       - Кушать подано, - зло улыбается Калхун и, двигаясь спиной вперед, ударят из своей плазменной молотилки в сторону солдат. 
       
       Я чувствую гадкое желание мерзко засмеяться, когда вырываю чеку у гранаты и метаю ее солдатам под ноги. И все-таки не удерживаюсь от этого желания... Оглушительный взрыв, и один из осколков с таким пронзительным свистом пролетает у виска Барни, что он тут же падет на землю и, ошарашено глядя на меня, крутит пальцем у виска. Я улыбаюсь в ответ и показываю поднятый вверх большой палец. Хм, перчатки-то протираться начинают... 
       
       - Ты только зубами чеку не вырывай, - орет Барни, опасливо глядя на меня и откатываясь в укрытие, - Это только в старых киношках круто смотрится! А при мне так один вояка себе два зуба сломал. 
       
       - Расскажи это тем морпехам, который стреляли в меня в "Черной Мезе" недавно! 
       
       Черт, это же только для меня было недавно... еще и вправду за психа станет держать. Я снова вырываюсь вперед, до входа в ангар уже метров восемь, последние Аликс в компании двух девушек, отстреливаясь, забегает внутрь под прикрытием нашего огня. И, когда я делаю свой рывок, ослепительно яркий свет бьет вдруг по глазам, и я, споткнувшись, падаю, больно ударяясь плечом о какую-то железку. 
       
       - И откуда ты только взялся?! - слышу я голос Барни и взрыв где-то над собой, и меня обдает градом железных осколков, один из которых бьет по голове. Сканеры... мда. 
       
       - О! Док. Сколько лет, сколько зим... 
       
       Я оборачиваюсь на голос и выставляю вперед пистолет, в который вонзается под челюсть грязному парню в непонятного цвета лохмотьях. Знакомое лицо... 
       
       - Эй, эй, Фриман, полегче! Так-то ты приятелей встречаешь! 
       
       - Андрей? - я не верю глазам. Я уже и забыл про этого странного русского. 
       
       - Цветов не надо, - усмехается бывший заключенный и, выглянув из-за укрытия, делает несколько выстрелов. 
       
       - Хэ... - вдруг я слышу хрип Барни, который чуть не падает на спину от попавшей в его бронежилет пули и тут же выпрямляется, - Даже так?! 
       
       И под его ураганный огонь я перебегаю за очередной автомобиль. Андрей, словно бесшумная тень, следует за мной. Вот это уже совсем неожиданный гость... Ничего не понимаю. 
       
       - Ты откуда тут? - ору я, пытаясь перекричать выстрелы, - Ты что, все-таки вступил в Сопротивление? 
       
       - Вот я тут как раз за этим, - усмехается Андрей, - Я хочу вступить в Сопротивление прямо сейчас. 
       
       - Это еще кто?! - Барни перемещается к нам, как только выстрелы чуть затихают, - Какого черта?! 
       
       - Это мой знакомый из Нова Проспект, - машу рукой я, и чувствую, что у меня начинает потихоньку пухнуть голова. 
       
       - А... ладно, лишняя пушка. Давай, приятель, вон туда, в ангар, живо! 
       
       - Док, примите меня в Сопротивление, мне очень надо, - и он серьезно смотрит на меня, - Очень. 
       
       К нашим ногам падает граната и я едва успеваю метнуть ее куда подальше, и уши закладывает от выстрелов и хлещущих по металлу пуль. 
       
       - А тебе не кажется, что сейчас не самый подходящий момент? - кричу я. 
       
       - Не кажется, - Андрей зачем-то разминает руки, - Самое то. Фриман, ты в Сопротивлении идол, ты-то уж точно сможешь меня зачислить без чьего-то разрешения! 
       
       - Бред какой-то... 
       
       - Ну чего тебе стоит? Потом замолвишь за меня словечко перед своими. 
       
       Похоже, от войны крыша у всех потихоньку едет. Что за детский сад? Андрей, конечно, и парень хороший, и как боевой товарищ надежен, в Нова Проспект много раз прикрывали друг другу спины, но что он хочет, чтобы я ему прямо сейчас удостоверение Повстанца выдал, что ли? 
       
       - Ладно, зачисляю... 
       
       - Чего? - орет он, доставая откуда-то цепь и наматывая ее на кулак. 
       
       - Я, Гордон Фриман, официально зачисляю тебя в Сопротивление, - и я понимаю, как это по-идиотски все-таки звучит, - В отряд Шульца, там как раз потери... 
       
       - Ха! - Андрей улыбается, похоже, чему-то своему, - Спасибо, док! 
       
       И он срывается с места и бежит куда-то вперед, в сторону солдат. 
       
       - Куда?! - орет Барни, - Стой, дурак! Я же сказал, к ангару! 
       
       - Он себе на уме, оставь! - кричу я, - Нам пора, пошли! С ним все будет в порядке, он железный малый. 
       
       - Сколько таких "железных" в ямах крематоры посжигали, - бормочет Барни, и мы делаем последний рывок и оказываемся, наконец, в ангаре... 
       
       
       ...Триггер изо всех сил надеялся, что Линда нашла записку, которую он незаметно сунул в ее вещмешок. Там было всего три слова, но это было самое главное. А потом... потом он найдет ее, обязательно найдет. Расскажет ей правду. Не все, конечно, многого ей знать не стоит. Но кое-что расскажет. И он верил, ему хотелось верить, что она поймет его. Кто, кроме нее поймет? Уж точно не Шульц, и не Джеф... 
       
       Сейчас, стоя на рельсах в шагах двадцати от тоннеля с плакатом напоказ, он ощутил, насколько по-идиотски он смотрится... Но все его мысли улетучились, и даже страх о гремящей сзади перестрелке у вокзала испарился, когда он заметил желтые огоньки в туннеле. Окуляры респираторов. 
       
       - Эй! - закричал он, и в этом крике вырвалось все то, что копилось долгие дни, - Эй, сюда! Эй! 
       
       Он поднял плакат повыше и начал им трясти. Солдаты показались из туннеля медленно, ровной шеренгой. Они шли не спеша, прям на Триггера, но, словно не придавая значения какой-то мелкой человеческой букашке с желтым плакатом. Впереди жестко вышагивали трое Элитных офицеров. 
       
       Триггер, подавляя нахлынувший на его сердце мороз страха, пошел вперед, нелепо выставив плакат впереди себя, словно тореадор - красную тряпку. А они шли, неумолимо, медленно, и их молчание давило, задавливало. 
       
       - Эй! - и Триггер срывающимся голосом выкрикнул своим позывные, - Это же я! Заберите меня отсюда... Ну что же вы молчите... пожалуйста... 
       
       И вдруг, почти бесшумно, в тоннеле за спинами солдат начало появляться нечто огромное. Тонкие гигантские ноги, металлический панцирь... Триггер все еще машинально шел вперед, когда огромное тело страйдера высунулось из туннеля. И плакат напротив груди Триггера пробил плазменный снаряд, как раз в том месте, где было изображено лицо Консула, смотрящего вдаль... 
       
       
       ... - Все целы? - и я понимаю, что задал дурацкий вопрос, - Эй, а где Баггз? 
       
       - Он уже не придет, - мрачно сказал Джеф и взглядом указал на выход. 
       
       Я осторожно выглядываю. Лучше бы я не смотрел... Он лежит совсем рядом. Лицо идиотской маской повисло на окровавленной шее, а мозги, вперемешку с кусками скальпа, кляксой медленно скатываются со стены... 
       
       - И Эрен не донесли, - тихо говорит Аликс. 
       
       - Черт... 
       
       Калхун лишь молча выдергивает у Кирпича из зубов папиросу и глубоко затягивается. Опускает голову. Выстрелы снаружи уже реже, но все ближе. 
       
       - Надо идти, - твердо говорю я, - Пока они не подобрались слишком близко. 
       
       - Так, за мной! - низким голосом говорит Барни, - Шульц, Джеф, обороняйте вход! Пошли! 
       
       Мы бегом пересекаем ангар, огибая два вагона, стоящих тут, и проходим через коридорчик в то, что раньше было залом ожидания. Здесь все завалено мусором и старыми, оплавленными и поломанными пластиковыми креслами. За тонким оконным стеклом снаружи виднеются поезда, около которых, сжав автоматы, настороженно оглядываются двое. 
       
       - Это мои ребята, - поясняет Калхун, - Готовили поезда. Так, все, загружаемся. 
       
       Я слышу со стороны ангара выстрелы и понимаю, что поторопиться нужно срочно, пока мы не потеряли еще двоих. 
       
       - Кирпич, ты где? - оглядываюсь я, - Значит так, пулей к поезду - и разбирайся с управлением, вспоминай детство золотое. На все тебе - минут пять, не больше! 
       
       - Ладно, ребята, нам надо отправляться, - Барни наблюдает, как остальные загружаются в локомотив-лезвие, как прозвали тут альянсовские поезда, - Вы тоже не задерживайтесь тут, не хватало еще, чтобы вам зад отстрелили... 
       
       - Не волнуйся, Барни, - улыбается Аликс, - Мы сразу же за тобой, обещаем! Заодно отвлечем их внимание, чтобы вы нормально уехали. 
       
       - Хорошо, - усмехается он, - Эх, Гордон, и о чем ты думаешь? Как доберетесь до Илая, загони ее домой и не выпускай. Не бабское это дело, убивать. 
       
       До нас вдруг доносится дикий визг из альянсовского локомотива, и мы кидаемся туда. Когда мы вваливаемся в поезд, от картины, которую я вижу, у меня перехватывает дыхание. 
       
       Орущую, обливающуюся слезами Линду оттаскивают от шипящего и мерзко верещащего сталкера, закованного в капсулы в числе других. Другая девушка лежит без чувств, а один из ребят Барни, вскрикнув, одергивает от Линды руку - она слишком сильно впилась в нее ногтями. И девушка в истерике кидается снова к капсуле с беснующимся сталкером. 
       
       - Джеф! Нет, Джеф, боже... - ее руки гладят щеки сталкера, который, брызгая слюной, норовит укусить ее за пальцы. 
       
       Аликс отворачивается, я, бросив косой взгляд на оторопевшего Барни, кидаюсь к Линде и оттаскиваю ее подальше от существа. Другой повстанец приводит в чувство потерявшую сознание девушку. 
       
       - Вот черт! - Калхун бьет со всей силы о панель терминала в стенке, - Тут еще и сталкеры... их теперь выгружать... да успокойте ее уже кто-нибудь, пожалуйста! 
       
       Девушка, пришедшая в себя, кидается к плачущей Линде и прижимает ее к себе. Я качаю головой. 
       
       - Не выдержала... - я ловлю взгляд Барни, - Рассудок не выдержал, бедная... 
       
       - Много вы понимаете! - тихо и резко сказала вдруг девушка, - Она узнала его... этот сталкер парнем ее был, тоже Джефом звали... 
       
       - Ну, дела! - поднимает бровь Барни. 
       
       - Ладно, - я кладу руку ему на плечо, - Тебя ждут. Разгружайте пока, с этими э... существами ехать и вправду нельзя. 
       
       - Угу, - кивает он, - Ты мне только Шульца и Джефа... нашего Джефа верни, помогут... и побыстрее возвращайся с народом. 
       
       А ведь пока я вернусь, он уже уедет... и почему всегда надо расставаться?.. 
       
       - До встречи, дружище, - и я крепко жму ему руку. 
       
       - До очень скорой встречи! - и он, махнув нам рукой, отправляется к локомотиву. 
       
       Я гляжу ему вслед. И поворачиваюсь к погрустневшей Аликс. 
       
       - Пойдем, надо позвать Шульца и нашего Джефа... 
       
       
       ...ТНU191009даже не волновало то, что первая атака была отбита. Ничего... нормально... никуда не денутся. Этот очкарик все равно играет в героя, и никуда не денется, пока не конвоирует всех до одного... да и Элита уже на месте. И со стороны вокзального туннеля уже идет подкрепление. Остается только грамотно захлопнуть капкан. 
       
       Когда очередного его солдата свалила тяжелая очередь из табельного автомата, он понял, что если он хочет, чтобы что-то было сделано нормально, нужно это делать самому. И, молниеносным движением укрепив крюк троса на выступе крыши, начал спуск вместе со второй группой. Больше отсиживаться на крыше не было сил. Он так и видел, как приводит к Элитным эту чертову дочку Вэнса прямо за ее цыплячью шею... 
       
       Спускаясь, он не заметил, как площадку со старыми автомобилями пересекла, прихрамывая на перевязанную ногу, сгорбленная фигура... 
       
       
       ...После недолгих уговоров, оставив Аликс за пулеметным станком на том конце ангарчика, я подбегаю к выходу. И тут же со всей силы бью кулаком в стену. Шульц, весь облитый кровью, сидит над телом Джефа и угрюмо отстреливается из пистолета, его автомат лежит рядом, пустой. 
       
       - Шульц, быстро внутрь! А то без тебя уедут! 
       
       Он молча прячется за углом, чтобы его не было видно с улицы, и уныло смотрит на мертвого Джефа. Качает головой. И снова опускается над ним на колени. 
       
       - Давай, ну пожалуйста! - уговариваю я, мельком выглядывая на улицу, - Ему уже не помочь... А ты нужен Сопротивлению, ты нужен нам! 
       
       Шульц резко встает и смотрит на меня красными глазами. Я жму его руку. 
       
       - Бывайте, док. Еще свидимся... 
       
       И он быстро уходит вглубь ангара. Я беру у Джефа несколько стаканов к табельному автомату и подбираю автомат Шульца. А вот теперь самое трудное... одному назад, к оставшимся людям... 
       
       
       ...Андрей до дрожи напряг кулак, на который намотал цепь, найденную недалеко. "Вот твои нашивши и выдали тебя, дружочек...". Тот, кого он ждал, наконец, спустился вниз с крыши. В эту же секунду, как по заказу, сзади загромыхала тяжеловесная очередь. Андрей оглянулся - Гордон Фриман, бешено поливая все вокруг плазменными снарядами, как ураган вырвался из ангара и, с пугающей точностью уворачиваясь от пуль, с абсолютно зверским выражением лица понесся в соседний ангар через площадку. 
       
       Отлично, вот кто его прикрывает, если что... 
       
       И Андрей, прорычав что-то, в ярости кинулся на пробирающегося через машины солдата Альянса... 
       
       
       ...ТНU191009 даже не заметил, откуда взялся его бывший друг - первое, и последнее, что он увидел, было бешеное лицо Андрея, и летящий в его лицо кулак с намотанной на него цепью... 
       
       
       ...Кровь хлестала из обожженной раны в груди, от боли в голове все помутилось. Ему казалось, что он уже слышит громоподобные шаги страйдера за спиной. Он метнулся за какой-то одинокий вагон и судорожно огляделся, не зная, куда бежать. Его окружали. Солдатские ботинки, втоптавшие в грязь и пепел пропитанный кровью плакат, гремели словно со всех сторон. Его колотила дрожь - то ли от страха, то ли от потери крови. 
       
       "Нет... только не так... все, теперь конец... вот я дурак! Какой же я дурак..." 
       
       На его головой просвистели пули, и его что-то сильно натянулось у него внутри, когда он услышал грохот автоматной очереди. Он метнулся влево, но оттуда уже слышались переговоры подступающих солдат. Он метнулся назад - бряцанье автоматов. Уже ничего не соображая, он со сдавленным стоном побежал, что было сил, из-за вагона на другой край вокзала. Вслед ему тут же загремели очереди, его осыпало искрами, когда он, обогнув вагон, уже почти ничего не видя перед собой, выбежал на пути и побежал по шпалам. Пули свистели совсем рядом, сзади слышался топот и крики солдат, которые, словно кувалда, били в его мозг. Все перед его глазами перемешалось. Он уже не чувствовал руку, а все тело потонуло в боли. Но он бежал, бежал что было сил по шпалам, смутно видя через туман, накрывший его взгляд, что он догоняет что-то большое и темное впереди. Гремящее, как кровь в его висках. И только знакомый голос на миг вывел его из забытья. 
       
       - Эй, революционер! А ты здесь откуда? 
       
       И сильная рука Калхуна втащила Триггера, теряющего сознание, на локомотив, уносящийся прочь из этого города... 
       
       
       ...Я медленно сползаю по стене вниз. Вам знакомо ощущение, когда даже на то, чтобы пообалдевать от того, что творится вокруг, нет времени, а в голове вместо мыслей - лишь снова и снова то, что только что произошло, недавно произошло, и что еще может произойти, в совершенно сумбурном, в зависимости от нервов и настроения, порядке, комбинации, кусочки и сценки разной длины, яркости, а в голове - тишина, и только ощущение, что ты смотришь на себя, как на психа? 
       
       Многие интересуются, что значит быть мной, каково это быть Человеком Свободы? 
       
       Вам знакомо ощущение, когда ваша голова уже настолько грязная, что нещадно чешется все время? Когда глаза болят настолько, что выпучены до предела и придают безумный вид, а правое ухо чуть оглохло от автоматных очередей? Когда кожа под скафандром пожухла от его постоянного ношения, вся мокрая от пота, несмотря на систему кондиционирования, чуть сморщенная, бледная оттого, что не видела свет уже несколько дней, а мозоли на суставах и боках болят адски, и соленый пот еще и разъедает их? И при этом надо еще бегать, прыгать, стрелять, отвечать на вопросы, улыбаться и махать ручкой. 
       
       Вот примерно, что значит быть мной. Хотите попробовать? Уверен, что хотите, это же так заманчиво - ощущать на зубах вонючий налет оттого, что их не чистили уже целую вечность. С удовольствием отдам и костюм, и зубы, как бонус. Может, обзавестись двойником? Пусть бегает, как оглашенный, с монтировкой и ломает все вокруг, малюя "лямбды" то там, то здесь, а я посижу с каким-нибудь мерзавцем-вортигонтом, помнящим еще свое вторжение в "Черную Мезу", беседуя о безумных деньках и попивая импровизированный мохито их деревянных стаканчиков, закусывая маринованными в лимонном соке маленькими хедкрабиками... 
       
       Быть может, я именно так и поступлю, если не останется больше ни Барни, ни Илая, никого из друзей. Предварительно насадив головы глав Альянса на столбы своих ворот за смерть своих близких. Головы глав... хм, забавно звучит... 
       
       - Док, ты как? Вставай, после отдохнем. 
       
       Без Барни доставить на вокзал группу было ох как непросто. Пули и осколки посносили мне всю броню с костюма, а чертовы мэнхаки, которых запустили к нам в ангар через окна, поцарапали мне бок, а одному парню отсекли три пальца. Все было еще сносно, пока по мне барабанили пули, и даже пока над нами летали сканеры, слепя нас, и даже иногда скидывая на нас эти прыгучие бомбы, хопперы. А вот когда появился снайпер, стало совсем худо. Судя по тому, как прямо возле меня погиб один из ребят Барни, Баггза подстрелил именно чертов снайпер. Наш ракетометчик Хьюго побежал окольными путями куда-то в сторону рельс, снимать снайпера, и пропал без следа. Еще двоих ранили Элитные, ворвавшиеся в ангар через разбитые окна, благо что ранили легко - Аликс довольно расторопно гасила всех, кто прорывался через окна и дыру в крыше. 
       
       Я встаю. Да я даже и не думал об отдыхе. Просто как-то сердце слишком сильно стучит. Повстанцы уже отвели в вагон раненых и теперь снова вернулись сюда. 
       
       - Ну где же Хьюго, мать его... - выпалил Хун, - Куда он побежал? 
       
       - Куда-то вглубь путей, - отстраненно поясняю я, - Уже давно... Мне кажется, нам надо двигаться. 
       
       - Вот черт... 
       
       Резкий шорох и сдавленные ругательства заставляют нас всех, как один, вздрогнуть и схватиться за оружие. И под прицелом шести стволов из-за вагона появляется Андрей, таща с собой громоздкое тело, привязанное за ноги цепью. 
       
       - Андрей? - я уже даже не удивляюсь, - Что за дрянь ты притащил? 
       
       - Все путем, док, - пыхтит он и подтаскивает бессознательного солдата Альянса к нам, - Возьмем с собой, пригодится. 
       
       - Чего?! - Боб чуть пнул лежащего солдата, - Ты хочешь эту падаль с собой увезти? Ты что, псих? Нет, ребята, я с этим дерьмом не поеду в одном вагоне, нет... 
       
       - Предпочитаешь сдохнуть здесь от взрыва? - раздраженно косится на него нервный предводитель распавшегося отряда. 
       
       - Да грохнуть солдата, и всего делов, - морщится Боб. 
       
       - По-моему, не очень удачная мысль, - я, морща лоб, гляжу на Андрея. 
       
       Он, после короткого молчания, говорит, глядя в пустоту перед собой: 
       
       - Я добыл очень ценного языка. Я пас его с самого побега из Нова Проспект. Я знаю к нему подход, и он нам много интересного расскажет... 
       
       Я качаю головой. Да, странный парень этот русский. У каждого свой пунктик... 
       
       - Погоди, ты что, в Нова Проспект отсидел? - восклицает Боб, и Андрей мрачно кивает, - Ну так это ж другое дело! И откуда ты вообще взялся... потом расскажешь, за что посадили? 
       
       - Ладно, давайте отнесем этого товарища в вагон... 
       
       - И, может, хотя бы прикроем за собой двери? - и Аликс, глядя на нас, как на дураков, зовет в зал ожидания. 
       
       И, когда мы практически заползаем туда (тяжелый, собака, этот солдат), и она, поколдовав несколько секунд над терминалом, задраивает толстенную железную створку двери, скованной из монолитного металла Альянса, с чуть бирюзовым отблеском. 
       
       - Это их задержит хотя бы ненадолго, - говорит она, бросая взгляд на вагон. 
       
       - Загружаемся, - киваю я, - Эй, Кирпич, ну что ты там, разобрался? 
       
       - Более-менее, - кричит паренек из кабины машиниста, - Хорошо что я русский знаю, тут все в чертовых надписях. Щас, еще пару минут, надо буксовое давление сбросить... 
       
       - Окей!.. Эй, кто-нибудь видел зарядник поблизости? Костюм совсем сел... 
       
       
       ...Доктор Уоллес Брин в панике носился по своему кабинету. Все было тихо, но потолок так дрожал, что администратору "Черной Мезы" казалось, что все эти трубы, спрятанные под гипсокартонном сейчас обрушатся на него. Ну сколько раз он просил, чтобы рабочие перенаправили трубы с отходами из реактора! Какого черта они проходят прямо над его кабинетом?! Ну сколько можно ждать этот чертов вертолет?! Еще пара минут, и если сюда ворвутся вортигонты, или еще какие-нибудь твари, которыми уже кишел весь научно-исследовательский комплекс, - и ему уже точно конец... 
       
       Гус усилился, и он в панике схватил со стола стопку каких-то документов... и тут же бросил из на пол - теперь это все бесполезный мусор... По плану, все должно идти по плану... гул стал совсем нестерпимым. 
       
       Но у него отлегло от сердца, когда за огромным окном с видом на каньон откуда-то снизу вынырнул черный "Апач" без опознавательных знаков. 
       
       - Ха! - Уоллес улыбнулся, чувствуя, как к нему возвращается уверенность и холодный ум. 
       
       И он подбежал к окну и распахнул его. Его чуть не сбило потоком ветра от винтов вертолета, который уже пристраивался поближе, насколько позволял пропеллер. Брин вздрогнул, когда сверху посыпались плиты гипсокартона. Обнажая гудящие, вибрирующие трубы. И вдруг дверь в его кабинет распахнулась. 
       
       Он замер. Трос, брошенный ему с вертолета в окно военным в черной маске, упал у его ног, когда он обернулся. На пороге стояла измученная женщина, с кричащим младенцем на руках. 
       
       - Уоллес! 
       
       - Азиан? - Брин сделал шаг назад. 
       
       Плиты валились с потолка. Откуда-то сверху начал бить пар. 
       
       - Помоги нам, Уоллес! Пожалуйста! - и женщина кинулась к нему, но, споткнувшись, упала, когда за ее спиной, прямо туда, где было выход, обрушилась толстенная гигантская труба, косо упавшая с потолка. И из нее на пол начала литься зеленая жижа. 
       
       - Эй, ты, быстрее! - донесся до администратора крик с вертолета. 
       
       Брин отскочил назад, подальше от ползущей на коленях жены Илая Вэнса с дочкой на руках. Сзади к ней уже подступала зеленая жижа. 
       
       - Азиан, - Брин быстро схватил с пола трос и, завязывая его на талии, стал продвигаться к окну, - Зачем ты здесь? Да еще и с ребенком! Уходи! Вон, я сказал! 
       
       - Уоллес, помоги, прошу тебя! 
       
       Жижа подступала все ближе, но она этого не видела. Ее глаза смотрели только на администратора, затягивающего на животе узел троса. 
       
       - Азиан, дорогая моя, - Брин встал на край окна, морщась от сильного ветра, - Извини, но там все места уже заняты. 
       
       Женщина хотела что-то сказать, но вдруг с криком поскользнулась в радиоактивной жиже, подступившей к ее ногам, и спиной упала в самую ее гущу. Руки ее выпустили кричащую девочку, и она упала метрах в двух на пол. Уоллес поморщился, когда женщина, истошно крича, начала кататься в жиже и, поскальзываясь, снова и снова падала, покрываясь язами и растирая лицо, кожа с которого сходила пластами. 
       
       - Прости, Азиан, но нет, - и Брин прыгнул вперед, навстречу вертолету... 
       
       Постепенно шум винтов стих. Женщина уже не шевелилась, скорчившись на полу. Ребенок под столом плакал во все горло. И зеленая жижа со всех сторон неумолимо подбиралась к крохотной девочке... 
       
       
       ...Локомотив уже с шипением выпускает пар откуда-то из-под колес, когда земля вдруг начинает подрагивать, тихо и коротко. 
       
       - Ой-ой, - бормочет "нервный", - Годзилла возвращается... 
       
       - Что? Что это? - я оглядываюсь, чувствуя, что мне не по себе. 
       
       Несколько секунд все напряженно прислушиваются, глядя через окна вагона наружу. И Хун вдруг кричит. 
       
       - Страйдер!!! 
       
       В голове что-то снова переключается. О, нет... 
       
       - Боже, теперь нам точно хана! 
       
       - Аннигилирует вместе с вагоном, как пить дать! 
       
       - Кирпич, чтоб тебя, ну сколько можно возиться?! 
       
       - Еще пять минут, я же сказал! Раньше просто клапаны не продуются! 
       
       - Так, тихо все!!!- ору я, и все мигом затыкаются, уставившись на меня, - Сидеть здесь и не высовываться! Я отведу его подальше! 
       
       Все молча смотрят, как я, хватая с верхней полки табельный автомат и пару контейнеров с энергосферами, кидаюсь к выходу. Все молчат. 
       
       - Я с вами, доктор Фриман... 
       
       - Всем сидеть здесь! - я сам не понимаю, на кого и за что злюсь, - Аликс, сидеть, я сказал! 
       
       И она застывает, глядя в пол, сжав губы. Я выхожу из вагона и оборачиваясь, говорю: 
       
       - Как только поезд будет готов - езжайте. 
       
       И выбегаю наружу. Мыслей нет. 
       
       Я кричу, машу руками и стреляю в воздух на бегу, пытаясь убежать подальше от поезда. И из туннеля невдалеке выламывается на свет огромная туша страйдера, поблескивая багровой эмблемой Альянса на металлическом бугристом панцире. 
       
       - Эй, ты! Я здесь! - ору я, спиной продвигаясь к погрузочным докам, - Эй, тварь, Нарушитель Номер Один! Сто очков бонус! 
       
       И я по-настоящему счастлив, когда огромный, высотой в четыре человеческих роста, трехногий синтет разворачивает ко мне корпус, с паучьей проворностью переставляя ноги, пригнувшись, бежит в мою сторону. Я яростно смеюсь в голос и забегаю в доки, когда сзади, под гулкий топот, от которого дрожит земля, раздается пулеметный огонь. Я ныряю за какой-то ржавый контейнер, стоящий на одной из платформ в числе других, и меня оглушает дробь пуль, долбящих по его металлу. 
       
       Где? Оружие. Зарядить. Энергосферы. Да, вот тут... скользкие, заразы... сюда, и вот сюда... черт, а! Меня толкает резко двинувшийся на меня контейнер, и я понимаю, что надо менять позицию. Я едва успеваю перебежать за другой контейнер, когда страйдер с трубным воем толкает туловищем мое бывшее укрытие и сминает толстый металл, словно бумагу. Дикий скрежет, и я ползу, ползу наверх. Ящик, уступ, так... выше, на контейнер... Ого! Рядом свистят несколько пуль и я, огрызаюсь - стреляю в страйдера из автомата, хотя и знаю, что это ему, словно слону дробина. 
       
       Страйдер рассерженно скрипит - да кто знает, что вообще происходит в его мозгу, если он у него вообще есть. И, широко расставляя ноги, он приближается. Так, куда? Выше... а может... стрелять. Сейчас? А когда? Так, вот, уже другой контейнер... черт, да тут я же не перепрыгну... заткнись! 
       
       Прыжок! 
       
       И контейнер под моими ногами дрожит от решетящих его пуль, и я судорожно оглядываюсь... Ага, вон второй уровень, помосты вдоль стен ангара... надо туда, там повыше... и чертовых контейнеров нет, аааа! Меня освещает нарастающая вспышка со стороны страйдера, и я с диким криком прыгаю вперед, и забываю о том, что это слишком длинный прыжок для человека - сзади слышится скрип и грохот, и мне больно что-то бьет по ушам, и невидимая волна несет меня вперед, и я едва успеваю подставить руки, чтобы не влететь головой в балку. Взгляд назад - контейнера, на котором я стоял, больше не существовало. Совсем. 
       
       Я встаю на ноги, разворачиваюсь к синтету лицом - он, изящно вильнув телом, придвигается ближе. Отсюда хорошо видно наш вагон... главное, что он не рядом. И я выпускаю из оружия Альянса энергосферу. Ох и мерзкие же у них технологии, но, черт возьми, действенные. Светящийся плазменный шар с искрящимся и вращающимся внутри ярким ядром пробивает пространство и влетает прямо в переливающийся всеми цветами фасеточный глаз ошеломленного страйдера. И лопается. Огромная туша подается назад, словно от мощного удара, и издает низкий рев. 
       
       Ну, конечно, масса цели слишком большая для аннигиляции... но подранить я его смог, наверное... Бежать, наверх... там будет легче спрятаться... за вон теми железными листами, где балки... 
       
       
       ...Из вагона все было отлично видно. Все смотрели в окна, обливаясь потом, перешептываясь. И только Аликс, стоя в стороне от всех, прильнула к стеклу и молча наблюдала, заламывая руки и нервно хрустя холодными пальцами. 
       
       - Вот это да! 
       
       - Ну он совсем... 
       
       - Да он труп! 
       
       - Говорят, он таких сразу три у Нексуса завалил, и не сломался. 
       
       - Поезд готов! - на этот крик обернулись все. 
       
       В дверях тамбура стоял мокрый, как мышь, Кирпич. Теперь уже молчали все. Парень из отряда Калхуна, нервно сглотнув, покосился на Цитадель за окном, молнии из которой уже совсем непрерывно били в красное небо. 
       
       - Сейчас рванет... 
       
       Кирпич медленно вернулся в кабину машиниста. Еще раз посмотрел на аппаратуру. Осталось нажать несколько кнопок, пару рычагов... вот эту первую... Он покосился на Цитадель, и дрожащая рука утерла холодный пот со лба. Палец его медленно потянулся к кнопке... 
       
       - Ты что это удумал?! - и его руку сжала до боли рука Хуна, появившегося из-за спины, - Без Гордона Фримана никуда не поедем! Или ты бросить его решил?! 
       
       Хун так посмотрел на Кирпича, что того, обычно невозмутимого даже в самых страшных ситуациях, передернуло. 
       
       - Н-нет, - и Кирпич вырвал свою руку из пальцев Хуна, - Еще чего! Никуда я не собрался уезжать... просто еще раз вспоминал, как и что нажимать... когда он вернется. 
       
       Хун молча вышел, скрипя зубами. 
       
       - Он вернется, - Аликс, не моргая, смотрела в окно... 
       
       
       ...Бежать, бежать, бежать... сзади все просто мелькает и с диким скрежетом разлетается - страйдер гонится за мной, пиная многотонные контейнеры, словно картонные коробки. Лезу, лезу, все выше, по балкам, вот так, на следующий контейнер... Я с криком тут же спрыгиваю на балку впереди - и башня контейнеров, на которых я стоял, тяжеловесно падает с оглушительными грохотом прямо на рельсы. Страйдер, уже пробирается окольным путем, здесь ему не пройти. И, периодически поворачиваясь, поливает все вокруг меня пулеметным огнем. Я подтягиваюсь на балке и влезаю, наконец, на помост на стене. Оборачиваюсь, и снова выпускаю вторую, последнюю энергосферу. Срайдера шатает, и он спотыкается о уступ, крутя "головой" от мощного удара смертельного шара из антиматерии. Я, издав победный клич, бешено откатываюсь за железный лист, покрывающий помост, как за укрытие. Словно это тоненькое железо способно сдержать пули... Но он пока не видит меня... 
       
       Так, куда? Ага... затаиться? Нет, найдет все равно... обстреляет все просто... так куда? Точно, вон туда... там хоть будет куда спрыгнуть в случае чего... а если тут прыгать буду, ноги переломаю... там и какой-то ящик железный... может, он потолще и защитит от пулемета? 
       
       И я ползком продвигаюсь перед. Над моими ногами сзади металл прошивает несколько пуль, и я чувствую мороз, который продирает мою спину. Быстрее, быстрее... путь кажется таким бесконечным, что даже мысли снова возвращаются, и страх куда-то прячется... 
       
       Как же тяжело... черт, и когда я успел стать таким унылым нытиком? Никогда вроде таким не был... глупым - да, злобным - бывает, холодным - тоже случалось, но чтобы унылым... неужели я старею? Неужели и Калхун через такое прошел... тьфу, черт, да какая старость, мне как было двадцать семь, так и есть... биологически... Что же все так плохо? А еще Барни обвинял... Почему я и сам стал таким брюзгой? 
       
       Я ползу, ползу вперед, и пули сзади словно чертят за мной дорожку из отверстий. 
       
       Ведь, в сущности, все ведь хорошо. Очень хорошо. Теперь никто не в плену, Илай, Барни, Кляйнер, все в безопасности. Аликс и ребята наверняка уже дождались, пока поезд будет готов, и теперь мчатся навстречу загородной природе и мечтам. Уоллес Брин мертв, и Сопротивление имеет все шансы на успех. И даже мой мрачный и расчетливый покровитель потеснился, и упустил меня прямо из рук. И хоть вортигонты, вытащившие меня из стазиса, наверняка уже мертвы, он все же на время потерял контроль. Это не было в его планах. 
       
       Я улыбаюсь. И даже на миг прекращаю ползти. А ведь все и вправду хорошо. Да, я толкнул этот чертов кристалл под луч. Само по себе это ничего не значит. Да, был пешкой, и сам Илай даже ею был тогда. Но мы отплатили сполна. И мы вернем наш мир обратно! Они вернут. А я, как и положено настоящей легенде, так и останусь тут навеки, пропавший так же бесследно, и загадочно, как и появился. Так и должно быть. И все равно, я улыбаюсь. Искренне и радостно. Все они в безопасности, а я еще жив. Жив и невредим. И пока в костюме есть заряд, а под рукой титановая монтировка, я буду жить. 
       
       И я ловлю себя на том, что моя рука схватилась за что-то мягкое и липкое... 
       
       
       ...- О, боже, - сдавленно произносит "нервный", - Ну сколько можно... сейчас мы все погибнем! 
       
       - Заткнись! - совался на крик Боб. 
       
       И вдруг все оторвались от страйдера, пытающегося достать маленькую фигуру в оранжевом скафандре, когда увидели на стенах свет. Они обернулись, и у каждого из них внутри все поледенело. У подножия Цитадели начала вспухать ослепительно белая вспышка. 
       
       - Эээээ, может быть ходу, ребята? - донеслось из кабины машиниста 
       
       - Взрыв! Взрыв начался! - заорал "нервный", и тут же поперхнулся от удара в живот. 
       
       - Еще одно слово паники, и ты не успеешь увидеть взрыв, - зло процедила Аликс, потирая кулак и возвращая взгляд туда, где страйдер плясал среди контейнеров... 
       
       
       ...Я нашел тело Хьюго за железным ящиком. Вот, значит, как он погиб... он успел убрать снайпера, но и сам не уберегся... И вот, даже его базука лежит рядом... он так и не успел выстрелить из нее... 
       
       Страйдер снаружи беснуется, и лист железа передо мной, за которым я сижу, как за укрытием, прогибается от удара. Нашел-таки... 
       
       Стоп. Не успел выстрелить. Шанс? 
       
       Я усмехаюсь. Ну что, Альянс. Если я и умру сегодня, развеявшись по всей Европе молекулами и атомами, то я сделаю это красиво. Я с мягкой улыбкой сжимаю окровавленную руку мертвого повстанца. 
       
       Спасибо, Хьюго. Да, мы не ладили, когда был жив. Но я знаю, никто не виноват. А ты был хорошим солдатом. 
       
       И я водружаю на плечо заряженный ракетомет. Черт, лист железа прямо до уровня глаз... даже не прицелиться толком... Хотя через пулевое отверстие видно, где страйдер. Ну что ж, попробуем. Авантюра, конечно, но... И я, подпрыгнув, наконец вижу страйдера и выпускаю в него ракету. Он - последнее, что я вижу. И я - последнее, что видит он. И меня прямо в воздухе сносят три страшных удара снарядов в грудь, и все меркнет перед глазами... 
       
       Звуки остаются, хотя сквозь звон в ушах все слышно довольно сомнительно. Я с трудом поднимаю голову, открываю глаза. На моей груди три темных пятна. Страйдер лежит мертвый с обугленными глазами, далеко - я отлетел метров на семь. А индикатор костюма тревожно показывает "Заряд энергоброни 1%". 
       
       - Ничего себе... - бормочу я, тряся звенящей головой, - Такое бывает? 
       
       И щурюсь на что-то светлое, словно включили огромную лампочку где-то там, вдалеке. И, забыв про боль и усталость, вскакиваю. У подножия Цитадели стремительно растет белое зарево. 
       
       И, выругавшись в полный голос я бегу. Бегу подальше, словно это меня спасет. Но даже на миг останавливаюсь, когда вдруг вижу, что наш поезд все еще стоит. На мысли и эмоции нет времени и сил. И я изо всех сил мчусь к вагону. Последнее. Что я вижу, перед тем как влететь в него, это белые, как мел, лица, прильнувшие к окнам изнутри и уставившиеся на меня. 
       
       - Док! Ура!!! 
       
       - Гордон, это было просто... - Аликс с ходу обнимает меня, и я даже не сразу понимаю, чт вообще творится, но автоматически обнимаю ее и сам, - Это было... просто грандиозно! Ты чудо! Ты... 
       
       - Я же говорил! Я говорил, что он успеет! Это же сам Фриман! 
       
       - Эй, Кирпич! - орет Хун, - Ходу отсюда, малыш! Давай, жми на всю катушку! 
       
       - Вот это дело! - победно сжимает кулак Кирпич и пробегает пальцами по аппаратуре. 
       
       Поезд издает оглушительный гудок, и все радостно кричат. Я ловлю себя на том, что смеюсь и кричу вместе со всеми, обнимая Аликс. Поезд уже едет, и набирает скорость. 
       
       Но белая вспышка все ярче и больше, и двигается она явно быстрее нас, приближаясь с угрожающей скоростью, и все затихают. Поезд летит все быстрее, и я зову Аликс с собой. Мы выбегаем на площадочку позади вагона снаружи и, держась за старые засаленные поручни, смотрим на удаляющийся вокзал. 
       
       - Мне даже не верится, - говорит она, и белый свет разглаживает ее лицо, - Неужели мы успели? 
       
       Вслед за нами через туннель с ревом летит штурмовик Альянса но, ослепленный нарастающей вспышкой, теряет контроль и, задев одну из стен узкого туннеля, разбивается о рельсы, выбивая из них снопы искр. 
       
       - Думаю, да, - говорю я и обнимаю ее одной рукой. 
       
       Вспышка у подножия Цитадели растет, и вдруг из ее верхушки бьет вверх три толстых зеленых молнии. Белый луч вонзается в небо над ней, и небо начинает словно расступаться, и в облаках растет водянистое красное пятно-портал. 
       
       - О боже, - Аликс сжимает мою руку, - Это... это же началась отправка сообщения! 
       
       И по белому лучу в портал начинают бежать яркие шарики, оплетенные зелеными молниями. 
       
       Они добились, чего хотели. А мы? Думаю, да. 
       
       Мы уже покинули жилую часть города, и вокруг нас - насыпь и зеленоватые холмы и пригорки. И вдруг мне кажется, что из белой вспышки, растущей даже быстрее. Чем мы от нее уезжаем, из-под основания Цитадели вырываются белые змейки. 
       
       - Что это? - я щурюсь и крепче хватаюсь за поручень, поезд сильно трясет на такой скорости. 
       
       Змейки разлетаются в разные стороны, выписывая замысловатые линии, и некоторые из них приближаются к нам, и я вижу на их концах растущие точки. Да ведь это летательные шлюпки! Те, настоящие, "коренные" комбины-инопланетяне эвакуируются из Цитадели. Истинное лицо Альянса, они, правившие Землей вместе с Брином. 
       
       - Нам бы их скорость, - слышен голос Аликс. 
       
       Вокруг светло, словно днем от догоняющего нас, растущего белого света, по сторонам мелькают искореженные мертвые деревья, белые-белые. На миг мы слепнем - ярчайшая вспышка бьет по глазам. И снова видно, как шлюпки покидают Цитадель, а взрыв, несущийся к нам, ярко-голубого, почти белого цвета, несется за нами все быстрее, гоня перед собой волну камня, пепла и бог знает чего еще. 
       
       - Не бойся, - тихо говорю я, но она слышит, и прижимается ко мне крепче. 
       
       Поезд издает гудок и несется, несется вдаль. Одна из шлюпок догоняется нас, и ее хорошо видно. И нас она видит очень хорошо. И мы еле удерживаемся на ногах, когда в наш мозг бьет что-то мощное, и я на миг слышу разом тысячи голосов, и все вокруг вспухает на мгновение кровавым цветом. 
       
       - Это те существа из Цитадели! - кричу я, жмурясь. 
       
       - Они спасаются бегством! - отвечает Аликс. 
       
       Мыслей нет. Страха тоже. Дико раскалывается голова. Но я счастлив. Я мягко улыбаюсь. 
       
       Еще одна шлюпка догоняет нас, когда мы преодолеваем проход в железной шагающей стене Альянса, которой обнесен весь город. И снова красная вспышка, и я еле держусь на ногах. 
       
       - Их так много?.. - бормочу я, глядя на десятки "змеек". 
       
       Нам в лицо бешено дует ветер, и волна ослепительного света все ярче и ярче. Ветер такой раскаленный, что высыхают глаза, и от этого все кажется черно-белым. 
       
       - Гордон! - Аликс прижимается ко мне, и я, что есть сил, вцепляюсь в поручень. 
       
       И нас накрывает волной ярчайшего Света...